Не хочешь?

- А что, если я больше не хочу таких встреч? – спрашивает она, когда он, по привычке, зайдя в помещение, начинает расстегивать пуговицы пиджака и ослаблять тугой узел так раздражающего его галстука. Была бы его воля, он бы отменил к чертям этот глупый и обязательно строгий дресс-код. В компании полно молодых сотрудников, которые ненавидят все эти «необходимые» формальности». Какого черта его отец не идет ему навстречу, не слушает его мнение и не берет во внимание ни единое его слово, хотя Джин – наследник и опора компании? - Что за глупости творятся в твоей голове, Т/И? – Сокджин устало вздыхает, ладонью заправляя выбившуюся из уложенной прически светлую прядь. Ох, как же бесился его отец, когда сынок, который имел глупую привычку постоянно сопротивляться и делать все наоборот, выкрасил волосы цвета каштана в блондинистый оттенок. Вот только Джин знал, что, даже несмотря на всю свою ярость, отец все равно ничего ему не сделает, потому что он – будущее. Он – тот, кто после его смерти или отставки возьмет на себя пост генерального директора. - Мне надоело это, Джин! – в ее голосе он чувствует нервозность и напрягается. – Мне надоело по первому же твоему зову бежать к тебе домой или в чертов отель, потому что «ты устал и тебе требуется разрядка»! Мне надоело быть игрушкой. Я тоже человек, и я тоже чувствую. Особенно сильно я ощущаю, как ты втаптываешь меня в грязь. Уже половина компании знает о том, что мы спим, а твой отец распускает слухи о скорой женитьбе любимого сына на дочери «какого-то там влиятельного человека», - она активно жестикулирует, а ее голос местами срывается от подступающих к глазам слез. Сокджин закатывает глаза. Не в первый раз она так истерит. Он знает, что прямо сейчас словами до нее достучаться невозможно, поэтому он, со свойственной ему грацией преодолев разделяющее их расстояние, обвивает девичью талию своими крепкими руками и прижимает содрогающееся от рыданий тело к своему. - Я больше не хочу. Я не хочу тебя. Уйди, прошу, - начинает бессвязно бормотать она, немного успокоившись. Миниатюрные плечи все еще подрагивают, а ладошки изо всех сил сжимают ворот его рубашки. Она говорит «уйди», но сама же держит его в своих ладошках. Ах, женщины. Такие нелогичные, такие непостоянные. Сокджин молчит. Он знает, что поступает с ней не очень-то и хорошо. Он знает, что плохо звать ее к себе каждый раз, когда «припрет». Он знает, что совершенно по-хамски не звать ее на свидания. Он знает, что эгоистично спать с другими девушками, совершенно этого не скрывать, но требовать от этой девчушки верности и преданности. Но Ким Сокджин привык с самого детства получать все, что он захочет. От ее слов маленький собственник начинает трястись от злости, и почему-то, совершенно ни о чем не заботясь, он позволяет ему выйти на свободу. - Ты? Не хочешь? Меня? – кошачьи глаза опасно сужаются, он отрывает девушку от своей груди и пристально вглядывается в ее лицо. Она успокоилась. Он видит это, потому что сейчас она смотрит на него устало, но с неподдельным интересом. Т/И знает эту интонацию и знает, что обычно за ней следует, но, кажется, то ли привыкла, то ли с мазохистским наслаждением специально его провоцирует. Большая ладонь Сокджина ложиться на ее тонкую шею, усыпанную родинками, и чуть сжимает, показывая, кто главный. - Да ты сходишь по мне с ума. Он знает, что он прав. Он знает, что она любит его, порой не обращая внимание на его выходки, а порой закатывая мелкие истерики, одна из которых сегодня уже произошла. Т/И – спичка. Она быстро вспыхивает от гнева, то так же быстро сгорает, уступая место обычной то ли меланхолии, то ли простому безразличию. Джин – пожар. Он горит долго, сжигая все на своем пути, часто причиняя вред и уничтожая все то, что строил сам или кто-то другой. Вообще, Сокджин, кажется, тоже любит Т/И, но и само слово «любовь» ему не совсем знакомо, так как отец видит в нем лишь приемника, а мать и вовсе отдала его на воспитание ныне покойной бабушки и ленивой няньки. Он хотел бы сказать и хотел бы познать, что такое любовь, но … Почему же всегда так много «но»? - Тебе нужен от меня лишь секс, - слишком безразлично говорит Т/И, смотря на любовника немигающим взглядом. Она бы построила из себя невинную овечку, если бы не была частично виновата в этой связи. Не устояла. Соблазнилась. - Качественный секс, дорогая, - поправляет ее Джин, проводя рукой по нежной щеке, а второй все еще сжимая шею. – Если бы мне был нужен «только секс», я бы не звал тебя каждый раз, когда я нуждаюсь в этом, верно? – это почти признание в любви, но оно какое-то аморальное, если честно. - Ты больной. Я больная, - бормочет Т/И, а Сокджин, больше не желая ее слушать, по-хозяйски притягивает хрупкое тело к себе и тут же грубо целует. Язык проникает в ее рот, ласкает небо, а губы мягко касаются нежных губ, в то время, как, в контраст этим ощущениям, большие ладони ложатся на округлые полушария ягодиц и с силой их сжимают. У нее потрясающий зад, и Джин не раз говорил ей об этом. Т/И теряется в спутанных ощущениях, но, как только она со свойственной ей пылкостью начинает отвечать на поцелуй, Сокджин вмиг становится грубее: покусывает губы, сильнее сминает кожу под пальцами. - Я буду решать, что ты хочешь, а что – нет, - он рычит ей в губы. Ему страшно, что его снова бросят. Просто в голову неожиданно закрадывается мысль, что эта девушка, так долго дарившая ему любовь и не требующая ничего взамен, может ускользнуть и оставить его одного. Джин звереет, ощущая себя как маленький мальчик, у которого отбирают любимую конфету. Ну, нет. Если понадобится, он посадит Т/И на цепь. На ней остается лишь нижнее белье, когда Сокджин грубо толкает ее на идеально заправленную постель. Пока он до конца расстегивает пуговицы рубашки, снимает ее, пиджак и так бесящий его даже сейчас галстук, девушка устраивается поудобнее на мягкой поверхности покрывала и смиренно ждет. Она уже привыкла. Ей, признаться, это даже нравится. - Ты не можешь так просто от меня уйти, понимаешь? – хрипло бормочет полуобнаженный Джин, нависая над девушкой и буравя ее тяжелым взглядом. – Т/И? – зовет он ее, а она упорно не хочет смотреть ему в лицо. Чем больше она будет смотреть, тем больше будет влюбляться и тем сильнее захочет остаться с ним, не взирая на то дерьмо, что происходит с их отношениями. –Т/И, посмотри на меня! – кричит он. Она вздрагивает от громкости его голоса и послушно переводит взгляд с окна на причину ее никому не видных ночных слез. Он редко кричит, потому что он не такой, но, видимо, сейчас он действительно отчаялся. Она снова ничего ему не отвечает, лишь по-странному преданно смотрит на него и при этом выглядит несчастной. Джин ненавидит себя за это. Поджимая пухлые губы, он разворачивает ее спиной к себе, заставляя руками упереться в мягкую постель и до жути сексуально прогнуть спину. Его пальцы скользят по линии позвоночника, медленно, лаская с какой-то непонятной нежностью и заботой, но, чуть погодя, он уже болезненно целует ее в шею, оставляя метки, значащие в первую очередь для него то, что эта девушка – его. Он стягивает с нее нижнее белье, заставляет приподняться и послушно откинуть голову ему на плечо, открывая шею для новых поцелуев. Между пальцами он тут же зажимает твердый сосок, а другой рукой ведет к сосредоточению ее желания, игриво задевая комочек нервов. Т/И кусает губы, тихо скулит и трется упругим задом об его эрекцию. Она возбуждена. Очень. И от этого Сокджин ликует. Длинные пальцы проникаю в женское нутро, двигаются медленно, лишь дразня и заставляя ее сходит с ума от желания большего. - Ты хочешь меня, малышка, - шепчет он ей в ухо, прикусывает мочку, а после, заставив снова опереться на руки, стягивает с себя брюки и нижнее белье и, шлепнув округлое полушарие, резко входит. Т/И, не сдерживаясь, тихо вскрикивает, а довольный Джин начинает резкие, но медленные движения, проникая настолько глубоко, что ей кажется, будто бы он сливается с ней в одно единое существо. Девушка быстро подходит к пику, но эгоистичный Ким хочет растянуть сладкое мгновение, поэтому резко выходит, снова пару раз шлепнув излюбленные ягодицы. - Скажи это, - ему не требуется уточнять. Т/И и так знает, что он от нее требует. - Я.. – всхлипывает она, теряя остатки гордости. – Хочу…Я тебя хочу. Сокджин усмехается, еще раз шлепает по упругой ягодице и мучительно медленно входит. Т/И стонет, ощущая запредельное удовольствие, и сама начинает двигаться ему навстречу. Они тут же переходят на бешеный ритм. Джин наматывает ее волосы на кулак, тянет девушку на себя, заставляя максимально сильно прогнуться в спине. Черт. Она такая горячая. Такая сексуальная! Он наклоняется к ней, нависая и грозясь упасть сверху, его губы касаются ее шеи, прикусывают мочку, а после, потянув девушку за волосы немного вбок, он касается ее губ своими, целуя мокро и тем самым доводя ее до крайней точки. Ощущение сжимающейся вокруг его органа Т/И окончательно сносит Сокджину крышу, и он, пару раз толкнувшись, кончает следом и наваливается на девушку. Так они лежат, кажется, целую вечность, пытаясь восстановить дыхание и уравновесить мысли. - Я поговорю с отцом, - наконец, тихо начинает он. – В конце концов, «та самая дочь какого-то влиятельного человека» никогда не сравнится с тобой.