Когда идешь сквозь ад — не останавливайся

В Замке, казалось бы, стало совсем тихо. Даже лай псов, которые так и шныряли по саду Салазара, не был слышен, хотя Леон прекрасно помнил, что перебил не всех — экономил боезапасы. Всё ещё крутя в руках Сломанную Бабочку, светловолосый парень осторожно закрыл дверь, отделяющую комнату от сада. Прохлада в комнате была ощутима — из-за распахнутых окон и теперь уже закрытой двери по помещению гулял сквозняк. Такая же светловолосая, миловидная девушка морщилась от холода и страха, который не покидал её ни на секунду за всю последнюю неделю, даже в присутствии Леона Кеннеди. Да, она доверяла ему, знала, что он сможет защитить её, но всё равно боялась. И не только за себя. За него она боялась куда больше, но признавать этого не желала, не могла — не сейчас — не то место, не тот момент. Она подумает об этом позже, когда они будут в безопасности. Если, конечно, будут… — Что это за комната? — Эшли уже догадывалась, но надеялась до последнего, что ошибается. — Личные покои, — Кеннеди заметил, как расширились от ужаса карие глаза, — Не бойся, — тут же успокоил он, — тут безопасно. Салазар никогда не догадается, что мы вернулись назад. Тут он искать нас не станет, — в голосе парня прозвучало едва уловимое разочарование, не скрывшееся от Эшли. — Тебе это не нравится? — удивленно вскинула брови девушка, не переставая растирать ладонями озябшие плечи. — Я бы дорого отдал, чтобы прикончить его прямо сейчас, Эшли, — Леон успел забаррикадировать двумя шкафами двери. Эшли понимающе кивнула, но порыв ветра из окна заставил её застонать. Спецагент тут же переключил своё внимание на окна и, подойдя к одному, захлопнул его, громко повернув щеколду. Эшли благодарно улыбнулась своему спасителю, но холод так и не отступил. Её морозило, и она уже подумала о том, что могла подхватить простуду, пока бегала от жителей деревни под холодным дождём. Её белый топ и джинсы всё ещё местами были мокрые, а в ботинках хлюпала вода. Да и само её состояние оставляло желать лучшего. Луис Сера, человек, которого она практически не знала, мёртв. Леон об этом тактично помалкивал, и Эшли догадалась, что он думает, что она не знает об этом. Президентская дочка и рада бы не знать, да только уши же не заткнёшь. Запертая в ловушке, она не видела, что происходит вверху, но отчётливо всё слышала. Она не знала Луиса, но сейчас чувствовала себя крайне мерзко. Тоска, вперемешку со страхом и усталостью, будто разливалась по всему её телу. Эшли как никогда раньше хотелось просто сесть и заплакать, скрыв лицо в ладошках, но она не могла позволить себе подобного. По крайней мере, сейчас. — Тебе надо отдохнуть, Эшли, поспи немного, а потом пойдём дальше, — парень старательно избегал глазами девушку, рассматривая приобретённую у торговца карту замка, боясь думать о том, о чем думает уже больше получаса — ему его мысли совсем не нравились. Интересно, девушка замечает, как по-особенному он произносит её имя? Эшли снова кивнула, но потом, поняв, что Леон, стоявший к ней спиной, не видит её, негромко пробормотала «Хорошо». Она и правда очень устала — к таким марафонам от зомби она не привыкла, в отличии от её спасителя. Но также она понимала, что Леон, всё это время отчаянно её защищавший, устал куда большее её. И Эшли знала, что он ни за что не признается в этом. Грэхэм закусила губу, смотря на мускулистую широкую спину Леона. Чёрт побери, он нравился ей. Очень нравился. Оставив попытки самостоятельно согреться, Эшли обошла Леона, стянула с огромной кровати старый, но красивый узористый плед и закуталась в него, присев на краешек кровати. Единственный плюс замка, это то, что в нем не так грязно и нет мерзкого запаха, какой был в деревне. Тем временем Леон, расположив винтовку, приобретённый — благодаря Эшли — револьвер, дробовик и пачки патронов к ним на стоявшем неподалёку столике, обошёл всё помещение. Он, заглянув туда, где около двух часов назад встретил странного торгаша, променяв у него все найденные сокровища на патроны, гранаты, воду и сухой паёк, убедился, что в комнате они с Эшли одни. Специальный агент опустил пистолет, спрятав его в кобуру на поясе. С помощью карманных спичек и парочки бумажек, оставленных торговцем на круглом столике, Леон разжёг большой камин. В комнате стало чуть светлее, но тепла пока не прибавилось. Подходя к камину и сидящему рядом с ним на полу Кеннеди, Эшли Грэхэм подумала, что парень чем-то озадачен. И это вовсе не забота о злобных монахах, шныряющих вокруг: глаза парня не блестели той привычной искрой ярости, которая обычно появлялась, когда он думал о зомби. Девушка позволила себе полюбоваться парнем: чуть нахмуренные брови, чёлка, спадавшая на яркие серые глаза, тонкие губы. Он был красив, и Эшли пришлось пару раз моргнуть, приходя в себя. — О чем задумался? — Эшли опустилась совсем близко, от чего парень едва заметно вздрогнул, сжав пистолет в правой руке ещё сильнее. Тоже мне, агент, устало подумал Кеннеди. — Думаю, как скорее выбраться, — Леон пристально уставился в огонь, будто пытался разглядеть там правильный ответ. Чуть глотнув воды, он протянул бутылку девушке, — Голодная? — Эшли помотала головой. Леон тоже пока сильного голода не испытывал, к тому же оба понимали — им надо экономить. Эшли приблизила руки к огню, растирая тонкие пальцы. Леон смотрел на её ладошки, маленькие, мелко исцарапанные после долгих лазаний по деревянным лестницам и разрушенным домам, замерзшие и бледные. Девушка продолжала дрожать от холода, плед её чуть сполз, обнажая плечи и почти не прикрытую топом грудь. Леон сглотнул, отводя глаза. Он был далеко уже не подростком, однако тело его реагировало достаточно живо, от чего он приходил в недоумение — чересчур яркое желание. Леон помотал головой, пытаясь сосредоточить свои мысли на чем-нибудь другом. К сожалению, это оказалось не так просто. Чуть привстав, агент освободил руки от рукавов своей спецовки и накинул её на Эшли. — Совсем замерзла, — Леон позволил губам растянуться в улыбке, наблюдая, с каким недоумением смотрит на него блондинка. — А как же ты? — она похлопала длинными пушистыми ресничками, сжимая в пальцах куртку. — Мне жарко, — Леон не врал, ему действительно было жарко, вот только уточнять, что жар в его теле вызван отнюдь не теплотой комнаты, а присутствием рядом этой девушки, он не стал. — Спасибо, — прошептала Эшли, засовывая руки в рукава. Спецовка оказалась для неё очень большой, но сейчас это оказалось как никогда кстати. Девушка украдкой втянула запах куртки. Так уже привычно для неё пах Леон — бергамотом, порохом и кровью. Девушке до одури нравился этот запах, такой настоящий, мужской. Несмотря на металлический оттенок, он успокаивал, заставлял забыть, где находится девушка, какая опасность ей угрожает. Агент с интересом наблюдал за девушкой краем глаза. Аккуратно замотавшись в его куртку, она стянула с себя плед, расшнуровала ботиночки, сняла их и подставила ближе к огню, и, немного поерзав голыми ступнями по ковру, неожиданно вспыхнула. — Эм… Леон? — Да? — парню до безумия хотелось узнать, от чего её щёки вдруг окрасились ярким румянцем. — Ты не мог бы отвернуться на секунду? — Эшли раскраснелась ещё больше, поджав ближе к себе ноги. — Отвернуться? — от удивления серые глаза Леона широко распахнулись. — Я быстро, — девушка смущенно улыбнулась, отчего у бравого агента ёкнуло в груди. Кеннеди, сгорая от любопытства, всё же заставил себя отвернуть голову от девушки и посмотреть в другую сторону. Тень Эшли на противоположной стене вдруг поднялась, передвинулась чуть дальше, расплывшись при этом большим пятном. Несколько непонятных движений руками, шорох мокрой одежды. Любопытство всё же взяло верх, и Леон, чуть повернув голову и убедившись, что Эшли его не видит, повернулся к ней полностью. И мысленно застонал. Девушка стягивала с себя всё ещё мокрые белые джинсы, оголяя стройные ноги. Рядом на полу лежал её топик, такой же мокрый. Леон успел поблагодарить и бога, и дьявола за то, что его большая куртка доставала девушке до середины бёдер — будь она чуть меньше и последствия были бы куда более непредсказуемыми. Эшли всё ещё было холодно, и, признаться, она поступала вполне логично (так сказано в памятке выживания, которую Леон знал наизусть), снимая мокрую, холодную одежду, чтобы быстрее согреть тело. Но сейчас Леон видел в её действиях только издёвку. Она что, не понимает, как на него может повлиять такая картина? Короткие светлые волосы Грэхэм отливали золотом при бликах огня, стройные ноги торчали из-под широкой спецовки, рукава которой девушка подогнула. Такая милая… Леон тут же прикусил себе язык, потому что готов был произнести это вслух. Парень зажмурил глаза и отвернулся, досчитал до десяти и открыл глаза, но повернуться второй раз не рискнул — чревато последствиями. Чуть ранее, в этой же самой комнате он встретил Аду Вонг. Ту самую часть его самого, которую он ненавидел, но любил, и, ко всему прочему, считал погибшей. Он думал, что чувства к этой девушке всё ещё живут внутри него, вынашиваются и крепчают раз за разом но, кажется, ошибся. Он ожидал, что, увидев её, боль заполнит весь его мозг, как было всегда, при каждой встрече с ней, но не испытал даже капли тоски или печали. И это одновременно радовало и пугало. Потому что чувства эти он продолжал испытывать, правда, уже к другой особе. И теперь он понимал, почему. Когда это случилось? Тогда, когда он нашёл её в старой испанской церквушке, насквозь пропахшей сыростью и плесенью? Или когда спас её из ловушки Салазара, расстреляв из винтовки всех монахов, так мерзко протягивающих руки к ней, чудом не задев саму девушку? Или когда, наплевав на все формальности, статусы и положения, она доверчиво прижалась щекой к его груди, закинув руки на его шею — так близко, так порывисто, так по-настоящему, как показывают в кино? Как Леон позволил себе допустить это? Он не знал когда, но знал, что это случилось. И это живое, яркое желание тому доказательство: последние полчаса, пока Эшли помогала ему вскрывать тайник замка, он думал о том, какие на вкус её губы. И за всё это время мысленно успел обругать себя раз десять, не меньше. Кареглазая миниатюрная блондинка неожиданно сильно и прочно въелась в его мозг, в его сознание, расплылась по всему его телу сладкой истомой. Миссия-работа превратилась в личную заинтересованность. Ты пропал, Кеннеди, пропал. Никогда ещё добром не заканчивалась работа, где присутствует личная заинтересованная сторона, и ты, идиот, прекрасно знаешь об этом. Но сделать ничего не можешь, правда же, а, Кеннеди? Не ври самому себе хоть. И Леон это понимал, но изо всех сил противился всем своим чувствам. Маленький червячок в его голове, ко всему прочему, язвительно напоминал, что Леон просто боится, что Грэхэм не чувствует и капли подобного к нему. Пока спецагент Кеннеди занимался самоанализом, девушка успела замотаться в плед, и, вновь подойдя к огню, разложила рядом с камином свои вещи. Бросив взгляд на своего защитника, Эшли невольно улыбнулась: тот сидел, неосознанно растрёпывая свою светлую чёлку и отвернувшись в другую сторону. — Леон, — тихо позвала девушка, присаживаясь на прежнее место, но ближе к огню — ей всё ещё холодно. — Мм? — голос девушки, совсем близко, вывел парня из состояния задумчивости. — Прости меня, — вдруг выпалила девушка. Было заметно, что эта мысль давно тревожила её. От удивления Леон повернулся, мигом забыв данное самому себе обещание держать себя в руках и соблюдать дистанцию. — За что? — Я поступила глупо, — Грэхэм опустила голову, прижав коленки к груди, — Ты, наверное, считаешь, что я просто очень избалованная девчонка. Прости меня, я буду стараться помогать тебе и не попадать больше в ловушки. Если бы не я, тебе не пришлось бы спасать меня ещё раз. Казалось, что Эшли вот-вот разрыдается, и Леон, послав к чёрту все свои обещания и мысли, придвинулся ближе и сжал её в объятиях, неожиданно почувствовав, как ему уютно. Девушка тут же уткнулась лицом в его грудь. Кеннеди, дав слабину, позволил себе прикоснуться рукой к её светлым волосам, осторожно поглаживая, пытаясь утешить. — Эшли, разве ты виновата в том, что на тебя объявили охоту зомбомонахи? К тому же без тебя мы бы не выбрались из деревни, — ободряюще говорил парень, — Да и вообще, ты мне жизнь спасла. Леон помнил, как, пострадавший после схватки со старостой деревни, он еле выбрался из домика, и, обессиленный и израненный, потерял сознание на три с половиной часа. За это время Эшли успела оттащить его от горящего дома, готового вот-вот взлететь на воздух, добежала до торгаша, стоявшего прямо за массивными воротами, и выпросила у того аптечку, пообещав, что позже обязательно заплатит с процентами. Пока агент пребывал в состоянии полусмерти, Эшли, потратив драгоценные остатки воды, приложила мокрую тряпочку ко лбу Кеннеди, обеззаразила все глубокие царапины на руках и шее, и, что самое главное, перемотала, хоть и неумело, бинтами сильно кровоточивший бок и вывихнутое плечо парня. Очнувшись, Кеннеди тут же ощутил горячий прилив стыда. Кто кого, в конце концов, спасает — он её, или она его? Однако должен признать, чувствовал он себя куда лучше. Обшарив уже истлевший дом, Леону удалось-таки найти парочку лечебных трав, не тронутых огнём и полную пачку патронов к пистолету, которую он выронил в ходе перестрелки. Агент почувствовал, как чуть улыбнулась девушка, всё ещё жавшаяся к нему. Мурашки пробежали по всему его телу, когда девушка опустила ему на грудь замерзшие ладошки, но вовсе не от холода. Сквозь майку почувствовав её прикосновение, Кеннеди, уже не отдавая себе отчета в том, что он делает, положил подбородок на макушку девушки, прижимая её ещё ближе. Движениями рук согревая сквозь плед её плечи. — Спасибо тебе, Леон. Спасибо, что спасаешь. Девушка подняла голову, не отводя взгляда от его серых глаз. Слова «Это моя работа» застыли комом в горле. Потому что теперь Леон понимал: это уже не только работа, не только миссия. Девочка обязательно будет в безопасности, и Кеннеди сделает для этого всё возможное и невозможное. Он обязательно вытащит её из этого проклятого места, потому что по-другому просто не может. — Всё будет хорошо, — срывая голос на шёпот, выдыхает Леон. Она так близко. Смотрит на него яркими горящими глазами, улыбается. И верит ему. И, понимая, что уже очень долго не сводит с него глаз, а он и не собирается прерывать зрительный контакт, девушка всё же смущается, отводит глаза и закусывает полную губу. И финита. Леон успевает только заметить ошарашенное выражение на лице Грэхэм, когда, не контролируя себя, впивается губами в её губы. Он целует её жадно, молясь, чтобы она поняла его — ведь просто невозможно больше держать себя в руках. Куда делся отстранённый и холодный Леон Скотт Кеннеди, всегда державший дистанцию и не отвлекающийся ни на что, кроме своей миссии? У агента перехватывает дыхание, когда он чувствует, как несмело и осторожно Эшли начинает ему отвечать, обвивая всё ещё холодные руки вокруг его шеи. Он прижимает её ещё сильнее, если это возможно, запутывая пальцы в её волосах. Когда воздуха не хватает, Эшли отстраняется, тяжело дыша и улыбаясь. И слов больше не надо. Она знает, что они выберутся. Она верит ему. А он, продолжая обнимать такую родную теперь девушку, улыбается, и думает о том, как будет объяснять её отцу, что теперь ухаживает за его дочерью. Правда, им ещё надо спасти себя. И Леон, согревая девушку в объятиях, обещает, что обязательно вытащит её. Её и себя. Вместе.