Flaming

      Она смотрит, как он с улыбкой дергает за плечо старшего, и не смеет даже подойти. Она теперь никто, когда он на вершине. В тот миг, когда вся ее жизнь рухнула, как карточный домик, она решила, что не имеет права быть рядом. Она была готова к падению с высоты, что всегда болезненно, но теперь ей было, что терять. Она игнорировала тысячи звонков, избегала, но теперь не нужно стараться, он и сам не старается её найти. Улыбается всем, кроме нее, и от этого внутри все обрывается. Она как всегда беззвучно смеется над его забавами, ведь на слезы она не имеет права.       Она смотрит, как Джей Би взлохмачивает в ответ его волосы, и думает о том, чего не сделала. Не успела, не захотела, не решилась… Хотя будь у нее еще шанс, и еще, она вряд ли бы им воспользовалась. Она должна была давно сказать все прямо, как взрослая, но хотела оставаться ребенком. Так было проще.       Она помнит их проделки и тайные разговоры во дворе и гостиной, когда все уже спят. И первый поцелуй, теплый, мимолетный и по-детски наивный. « Это тебе за все шутки, » — якобы наказание, однако она лишь удобно устраивается на мужском плече и широко улыбается, прикрыв глаза, думает, что будет больше шалить. Если за каждой шуткой будет следовать такое сладкое наказание. Но воплотить свой хитрый план в жизнь не успевает… А еще его первый ей подарок на Рождество — ярко-красные парные наушники, поднимающие обычно настроение, но сейчас висящие на шее мертвым грузом. Он всегда характеризовался у нее с бойким и буйным пламенем, которое не каждому дано обуздать. И подарки он делал такими, чтобы напомнить в очередной раз о себе.       Она слышит, что их зовут на сцену и молится, чтобы они получили заслуженную и долгожданную победу. Она знает, как долго они шли к ней, помнит его увлеченные рассказы и усталые отмахивания и сопение после тренировок, поэтому улыбается, стоит подумать о их награде.       Она выглядывает из своего укрытия. Стоит им пропасть из виду, как она предательски дрожащими от волнения руками сжимает подарочную коробку, перевязанную ярко-красной лентой, и спешит к гримерке. У нее есть время, минут шесть-семь, поэтому надо быть быстрой и тихой. Она робко приоткрывает дверь и, удостоверившись в полном отсутствии людей, подходит к разодранному рюкзаку. Ее подарок на день рождения. Кладет коробку рядом, не внутрь, чтобы ее точно заметили и не потеряли среди фанатских презентов. Она замечает броские пушистые красные наушники, идентичные тем, что у нее на шее и мешкает, хотя стоит поторопиться. На секунду прикасается к теплому меху, пытаясь уловить остатки его тепла. Лишь услышав топот приближающихся ребят, накидывает капюшон и бежит прочь, чтобы никто не успел ее заметить. Однако все же те самые яркие наушники пойманы цепким взглядом таких знакомых ей глаз.       Она прячется на парковке, где в такой поздний час никого нет, садится у дерева на бордюр и наконец дает волю давившим ее слезам. Она плачет, как маленький ребенок, у которого отобрали игрушку, и упрямо бьет себя по груди, в надежде подавить громкие рыдания. Всхлипывает так громко, что не слышит чужие шаги и сбитое и учащенное дыхание за спиной, вытирая слезы рукавом толстовки. Лишь когда ее руки перехвачены и одеты в теплые пламенно-красные, как и их владелец, варежки, поднимает голову и хрипло выдыхает с дрожью в голосе. — Они мне большие…       Она хочет перестать плакать и казаться сильной, но только громче начинает рыдать, когда он просовывает внутрь и собственные ладони. Ей невероятно нравится, что сделанный ею подарок так пригодился. Чужому теплу все-таки удается ее согреть и успокоить, поэтому их второй неловкий поцелуй в щеку она вполне в состоянии понять, а третий, более смелый, опаляющий жаром губы, почувствовать и даже охарактеризовать, как взрослый, чувственный и нежный. И уже совсем не детский. Он слабо прихватывает зубами нижнюю губу и слегка оттягивает, посасывая, будто пробуя на вкус, который, кстати, очень напоминает ему вишню. Он чувствует, что ее губы расползаются в улыбке и улыбается в ответ, утирая пальцами слезы. В этот раз она снова кладет голову ему на плечо, как и тогда, на диване в гостиной, пока все спят…