Хоспис

      — О, здравствуй, единорог! — голос её был похож на шелест волн. — Я опять просидела тут всю ночь, да… дай я тебя поглажу!       Тонкие руки с полупрозрачной кожей коснулись белоснежной шерсти. Русалка любила гладить единорога, он напоминал ей морскую пену. И любила разговаривать с ним — так она хоть немного чувствовала себя живой.       — Коняшка, а сделай мне качельки!       Русалка обхватила коня за шею, и её лёгкая маечка задралась, обнажая длинные шрамы.       Однажды в русалку влюбился сумасшедший доктор. Он выманил её на берег и держал дома в бассейне. А чтобы девушка не смогла вернуться в море, он опоил её маковой росой и удалил жабры. Но в конце концов она умудрилась сбежать, и эльфы случайно нашли её у моря.       Русалка тихо засмеялась, обнимая единорога, а тот несколько раз поднял и опустил голову, покачивая её. Потом морская девушка сцепила руки крепче и поджала хвост. Конь сделал пару шагов и аккуратно усадил её в инвалидное кресло. Пора на процедуры — без ванны с морской водой она чувствовала себя плохо.       — Спасибо, коняшка! — Длинный хвост скользнул по травке и свернулся на подножке.       — Эй, сладкая парочка! Привет!       Единорог с русалкой обернулись. На крыльце, улыбаясь, стоял фавн и махал им рукой. Русалка рассмеялась и помахала ему в ответ.       — С добрым утром, козлоногий! Что, новые бантики на бороду навязал?       Фавн довольно ухмыльнулся и задрал нос, красуясь. Борода его была заплетена в две косички и украшена несколькими разноцветными бантиками.       — Ага, как раз вчера вечером достал!       Русалка и единорог не торопясь двинулись к дому. Фавн устало облокотился о перила и отставил костыль в сторону. У фавна не хватало половины ноги — он попал в капкан, когда люди затеяли охоту на кентавра. Кентавру бы ничего не было, а вот маленькому фавну пришлось оставить в железных челюстях копытце. Ему повезло, что именно в тот день он решил надеть свою любимую жилетку — плотная ткань сослужила хорошую службу, поработав как жгут. Об этом доме фавн знал уже давно — в своё время приносил сюда феечку, поранившую крылышки о ветви тёрна. А теперь пришло и его время… Единорог аккуратно упёрся лбом в коляску и подтолкнул её вверх по пандусу.       — Ну что ты, я бы и сама смогла! — Русалка улыбнулась смущённо и погладила единорога по морде. — Спасибо, рогатик. Иди пока в дом, я сейчас.       Задержавшись на крыльце, она протянула руку к плечу фавна — там сидел василиск. Цепкими петушиными лапами он держался за плотную кожу жилетки, а длинным хвостом обвивал шею своего друга. Веки василиска были плотно сомкнуты. Его когда-то вырастил старый колдун для своего внучка, а чтобы не навредить малышу, зверька лишили глаз. Василиск тихо курлыкнул и выгнул шейку, подставляясь под нежные пальцы. Ему нравилось, когда кто-то ласкал его, перебирая пёрышки. Русалка рассмеялась.       — Кажется, у него сегодня хорошее настроение!       — Ага, — усмехнулся фавн. — Наелся пшенички от пуза, теперь-то конечно добрый!       Русалка снова засмеялась и опустила руку. Кормили в этом доме и правда хорошо — эльфы старались делать всё для живущих здесь. В одном доме уживались русалка и феникс, василиск и фавн вообще стали лучшими друзьями, и даже грозный грифон не пытался никого съесть. И, конечно, немало сил к сохранению этой идиллии прикладывал единорог. Остатки его магии пронизывали всё вокруг спокойствием и радостью. Каждый стремился хотя бы раз в день подойти к нему, погладить мягкую шёрстку, прикоснуться к шелковистой гриве. Единорог дарил светлую надежду и силы жить дальше.       Так продолжалось день за днём. Перевязки и лечебные процедуры чередовались с весёлой болтовнёй, играми на полянке и купанием в пруду. Однажды из леса выполз небольшой дракон, крылья его были изорваны в клочья. В тот день в доме царила суматоха — все помогали бедняге, как могли, и единорог старался больше всех. Лишь поздно вечером, изведя литры антисептиков, они закончили накладывать бесчисленное множество слоёв бинта и ваты. Дракон изо всех сил старался терпеть боль, стискивал зубы, а в крайнем случае совал голову в пруд и выпускал струю огня под воду.       Благополучно оказав дракону первую помощь и устроив его возле прудика, все расползлись по своим комнатам. Единорог едва волочил копыта, спал он в ту ночь беспокойно.       Утром отсутствие единорога заметили не сразу. Хозяйка взяла чистые бинты и пошла к его сарайчику, наверняка он просто устал и решил поспать подольше.       Соломенная подстилка была разбросана по полу — как и в прошлый раз, когда волшебного коня мучили кошмары, он раскидал её ногами. Шея его была неестественно вытянута, глаза закрыты, а из-под ослабшей повязки протянулась тонкая струйка крови. Не веря своим глазам, эльфийка упала на колени и, не решаясь прикоснуться к нему, чуть раздвинула солому — на полу натекла тёмная лужица. Последние капли, казалось бы, такая малость, но даже такая кровопотеря оказалась для него критичной. Единорог уже не дышал.       Первым сдался грифон. Едва только почуяв холодок смерти, он тяжело поднялся, разогнал всех от сараев, грозно щёлкая клювом, и улёгся рядом с соседом. Грифон никого не подпускал ближе, чем он мог достать крылом или клювом. Он перестал есть и через несколько дней уже с трудом поднимал голову, но всё ещё оберегал последний сон своего друга. Вскоре и он ушёл в последний сон, неловко укрыв коня половинкой крыла. Перья его быстро потемнели, стали почти чёрными.       Следом за грифоном сник фавн, а вместе с ним и василиск — эти двое были неразрывно связаны. Они ещё пытались согреть феникса, но у них не было волшебной силы. Он потух за пару дней — огонь был уже слишком слаб. Один за другим угасали и остальные. Они перестали выходить из своих комнат, русалка не отходила от пруда, день и ночь полоскала хвост в пресной воде и рассеянно гладила дракона. Она держалась до последнего — чешуя её местами облезла, волосы потускнели и спутались.       Хозяйка сбивалась с ног, пытаясь поддержать их хоть как-то, почти насильно проводила процедуры, но она едва могла заставить их даже пошевелиться, и с каждым последним вздохом единорог терял свой свет и цвет, становился прозрачным, словно превращаясь в стеклянную статую, и только копытца его оставались пронзительно-белыми, да в груди тускло просвечивала едва заметная алая искорка — последняя капля крови. Волшебные существа очень быстро уходят из этого мира, и тела их исчезают.       Последним остался дракон, в нём оставалось ещё достаточно жизненных сил. Он с благодарностью принимал ежедневные перевязки, терпел неприятные процедуры и прикрывал лапой серый скелет, обтянутый иссохшей кожей — то, что осталось от русалки. Эльфийка старалась делать вид, что не замечает этого, заботилась о драконе, как ни в чём не бывало. Но вскоре и ей пришлось уйти.       Дракон проснулся ночью от резкого холода. По поляне скользила невнятная тень, и там, где она проходила, трава покрывалась инеем. Тень скользнула в дом — дракон разглядел силуэт большого коня. Из дома раздались приглушённые крики, а в следующий миг эльфы выбежали и скрылись в лесу, больше дракон их не видел. Тень снова показалась на пороге, замерла на секунду и двинулась к нему. Послышались тяжёлые удары копыт о землю, а потом лапу дракона обжёг пронзительный холод — чёрный конь тянулся к русалке.       Хотя холодное его дыхание было почти невыносимо, он ничего не мог сделать живым, да и не хотел. Чёрный конь забирал только мёртвых. От его прикосновения по телу русалки побежали прозрачные иголочки льда, заменяя собой мёртвую ткань, и очень быстро русалка превратилась в сверкающую ледяную скульптуру. Чёрный конь ударил копытом, разбивая её на тысячу острых льдинок, и поймал зубами синюю искорку, ютившуюся в её груди. Русалки не стало.       Дракон уже не видел, но понимал по едва слышным шорохам и тонкому ледяному перезвону, что та же участь постигла и грифона. Минута — и чёрный конь с торжествующим ржанием разбил единорога. Дракон устало закрыл глаза и забылся сном.       Утро, хмурое и туманное, встретило дракона острой болью в обожжённой лапе и израненных крыльях. Эльфы по природе своей не могли вернуться в то место, которое посетил чёрный конь. Дракон попытался было подняться, но тело не слушалось. Крылья, лапы и хвост были словно чужие, мешались, не давали даже повернуться. Дракон испуганно заревел, но ответом ему была лишь тишина. Страх сменился бесконечной усталостью и апатией.       Вскоре чёрный конь вновь посетил это место.