В отражении этих слёз

Ты тупой обречённый на смерть кретин!.. Драко вывалился из заброшенного склада в Выручай-комнате, не обращая внимания на шум в ушах и уплывающий из-под ног пол. Он пригладил волосы, а затем скрутил руки на груди. Ничего такого: из сил выбился, и всё. Злоба внутри стала почти безучастной. Много месяцев изнурительного труда, и долбаный шкаф-портал не работает. Горбин помнит эту штуку уже ни на что не годной примерно в начале семидесятых, и она до сих пор сломана ― кто бы мог подумать! С чего он взял, что такая рухлядь будет годна на что-то — вот в чём большой вопрос. Разве оставил бы Дамблдор опасную вещь в своей твердыне мира и добра? Это не пришло бы в голову даже Винсенту и Грегори — а у них тупости не занимать. Набрался, похоже, за столько лет. Взгляни на друзей внимательней, Драко Малфой. Полюбуйся на них, как в зеркало. Недоумок… Он услышал со стороны дальнего коридора тихие шаги: преподаватель или староста, или кто-то из учеников нарывается на проблемы. И это проклятое чувство, что ему не совладать с собой: знакомый рокот приближающегося то ли крика, то ли смеха. Драко успел нырнуть в ближайшую дверь и тихонько вжать её в косяк. Это оказался туалет для мальчиков. — Оглохни! Лишний шум не пойдёт на пользу его работе. Что там дальше? Спустя три минуты явится Снегг. Ему уже доложили, что Драко к отбою не оказалось в спальне мальчишек шестого курса. Профессор отмажет его от тупых старост и доведёт до факультетской гостиной. Он же в Ордене Феникса: в курсе, на каких этажах патрули мракоборцев, а где мешаются МакГонагалл и Флитвик. Только слишком уж выводил из себя его тяжёлый бархатный голос. Снегг давно отказался даже от сарказма, терпеливо описывая их будущее в страшно живых подробностях. То, что их ждёт — обыденные вещи, ведь они Пожиратели смерти. Никто не обещал, что дела пойдут счастливо и спокойно. Но после каждого приватного разговора со Снеггом у него опускались руки. Факт первый: Тёмный Лорд дарит быструю смерть только тем, от кого хочет избавиться. Если посудить, для него было унижением наградить Чёрной меткой будущий труп: бездарного недоумка. Значит, не помилуют. Пожирателям всегда было интересно следить: вот помеха на пути повелителя, а вот она корчится и теряет человеческий облик. А Тёмному Лорду, напротив, необходимо показывать в красках исход тех, на кого сделана неудачная ставка. А может, им займётся даже не Тёмный Лорд. Он же родственник Лестрейнджей. Беллатриса не простит ошибок своим родным. Она его убьёт, как ублюдка, не озаботившись и предупредить. Факт второй: родители тоже погибнут, и по его вине. Отец, Люциус, обязан теперь войти в Исчезательный шкаф первым, чтоб ответить жизнью в случае ошибки. И мать, Нарцисса, не отделается одним изнасилованием, когда провалится план. Если Тёмному Лорду не нужны Люциус и Драко, известно, что будет с ней. Хуже только одно: она может погибнуть, защищая его. Нет ничего отвратительней, чем стать вторым Поттером: вызвать жертву за свою жалкую жизнь. Мать любит его больше, чем он способен заслужить, по непонятным ему причинам. Он не сможет остановить её. От одной мысли всё внутри трескалось. Третьим фактом стало то, что мудрый Северус Снегг под Непреложным обетом, и положил жизнь на исход дела. Того самого, что Драко не может выполнить из-за элементарных ошибок. Первой и главной стал миг, когда он вызвался взять на себя два вопроса, оба из которых не по зубам: провести Пожирателей смерти в Хогвартс с помощью шкафа, чтобы при их поддержке убить Альбуса Дамблдора. Ничего толком не узнав о шкафах-порталах и зная достаточно о директоре Хогвартса. Вот исход: древние заклинания, которые ничего не меняют; их вариации (одинаково бесполезны) и нарастающее бессилие. Да что делать-то с этим шкафом — на него ничего не действует! Как же так, чёрт возьми, получается? Ты мечтаешь стать правой рукой Тёмного Лорда, обрести могущество выше, чем у отца… А спустя секунду в опасности все, кому ты обязан жизнью и амбициями: любимый наставник, родители и ты сам. Только дружки и глупая Панси остались в нейтралитете — неспособные врубиться, куда там! — они даже не видят, как всё ужасно. Для них Чёрная метка — это круто, а тайное задание от Тёмного Лорда — недостижимая привилегия. И почему-то он боялся им жаловаться. То ли не доверял, то ли сам даже не знает что. Только Снегг оказался другом, но принимать от него помощь значит — отдать все лавры любимому шпиону Тёмного Лорда. И всё пережитое будет без толку. И они всё равно не справятся. Ну как, дослужился? Какой же ты недоумок… Драко сидел на полу тряпичной куклой. Лицо кривилось в улыбке, руки тряслись, и он чувствовал, что мантия вся в воде. Извалялся в содержимом неубранного туалета, так, что ли? — Ты надо мной смеёшься? — прошил его недовольный женский голос со стороны кабинок. — Бессердечный ты чурбан. Все надо мной смеются. — Я и впрямь бессердечный, — хрипло ответил Драко, вытирая лицо ладонями. — А насколько я бессердечный, ты даже не представляешь. Ты что делаешь в мужском туалете? Над кабинками всплыло приведение очкастой непримечательной девчонки в мантии, висящей мешком. Она задумчиво покачалась в воздухе и подплыла ближе. — Ты не встречал бессердечных, вот поверь мне. Ты же ещё живой, в отличие от меня. И лучше не сиди на полу: я тут очень сильно плакала, и ещё не успело высохнуть… У тебя мантия красивая, будет жалко, если намокнет, — протянула барышня-привидение, глядя на него непривычно просто. — А, ерунда, — отмахнулся Драко. Она уже насквозь мокрая. Она что, слепое привидение? — Как тебя зовут? — Миртл. Элизабет. Уоррен. — тихо проговорило приведение, не двигаясь с места. — Милое имя, — отделался привычным комплиментом Драко. Мысли занимала напасть: вдруг она шпионит? — и как жизнь, Элизабет? — О… — Миртл замерла. — Жизнь?.. Так ты всё же… надо мной смеёшься? — Для меня ты вполне живая, — раздражённо объяснил Драко. Нет, она не слепое привидение. Она призрак-недоумок! Гляди, кретин, что тебя ждёт дальше. Он опять задрожал, но уже не от смеха. — Просто так принято болтать, знаешь? Ну, привет, как тебя зовут, как твои дела… Всё такое разное. Конечно, корректней сказать «дела», а не «жизнь», но зачем быть такой занудой? — Я не зануда, — улыбнулась призрак, щуря на него маленькие глазки, — я когтевранка. А от слова «жизнь» меня до сих пор коробит — её же отняли у меня. Хорошо трепаться о жизни, когда она у тебя есть, а я, между прочим, давно мертва. Ты и вправду чурбан бездушный!.. Всего хорошего. Она развернулась, собираясь, видимо, улизнуть. — Эй, Миртл Элизабет Уоррен, куда ты? Я повёл себя бестактно, признаюсь… Но привидение с плеском исчезло где-то в водосточных трубах. Малфой покачал головой и перестал сдерживать слёзы. Вот же чёрт: с ним не хочет болтать даже привидение.

****

Туго накрутив на талию полотенце, Драко отсчитывал третий десяток отжиманий в ванной старост. Нельзя забывать о выносливости и дисциплине, если ты воин. Встать за два часа до занятий тяжело немыслимо, ведь он перешёл черту: свежий воздух глотает последние три недели только через окно. Мушки в глазах мешали, когда лоб приближался к кафелю. Но ему скоро красоваться на первой странице «Пророка» чёрно-белой от строгости тенью. Прямая осанка, гладкий подбородок, резкие скулы, на мантии значок старосты. Отчаянно хочется, чтоб красавчиком запомнили. Плеск воды в бассейне показался странным, и Драко перекатился набок. Миртл Элизабет Уоррен смотрела на него с забавным любопытством, наполовину показавшись из горячей воды. — Гуляешь по утрам, Элизабет? — небрежно буркнул Малфой, балансируя на локте. Тело вытянулось в «планку». — Зачем ты здесь тренируешься? — спросила барышня, отпустив вопрос в воздух. Она следила за каплями воды, стекающими по его торсу. — Это такой утренний ритуал. Мозги прочищает, знаешь. — Как твоя жизнь? — Миртл поднялась над водой, ковыряя прыщик на лице от волнения. Драко дотянул молчание до конца зарядки. Поднимаясь с пола, он не постеснялся снять полотенце и на ходу вытереть спину. Когда подходил к узким витражным окнам, в голове было пусто; отодвинул задвижку — диалог зазвучал внутри, а когда кожу куснул холодный апрельский воздух, он с удовольствием выдохнул. — Я хотел бы тебе рассказать… но помочь это мне не может. Лучше лети по своим делам, пока все туалеты в Хогвартсе не заняли. — Как-то я помогла одному мальчику победить самого могущественного тёмного мага в мире, — небрежно заметила Миртл. — Когда он соизволил поговорить со мной. Ему было двенадцать. Конечно, слушать ты меня не станешь, гордый староста-шестикурсник. Но мы можем поплакать вместе. Иногда так становится легче. — А как смог мальчик победить тёмного мага? — потянул Драко. Он схватился пальцами за верх оконной рамы и потянулся до хруста в плечах. — Мечом проткнул, — так же небрежно отозвалась Миртл. — А ты, наверное, принесла меч? Миртл рассмеялась вместо того, чтобы разрыдаться от оскорбления или назвать его озлобленной колодой. — Тебе нужен всего-то достойный меч? Так ты зря ходишь за ним в Выручай-комнату. Предметы оттуда не вынесешь, если только специально не спрятал. Мешают чары. Пелена молчания позволила Драко выдохнуть, собирая мысли вместе. Чего только не нахватаешься у призраков: и вправду, они сотни лет тратят, чтобы шарахаться по округе и ломиться во все помещения подряд. — Мне ничего не нужно, — холодно улыбнулся Драко. — Вот только разгадать одну загадку. Представь: есть человек, которого нужно убить. Не злой, не добрый — просто стоит на пути. Он тут, в Хогвартсе. Чтобы с ним справиться, нужно как-то впустить два десятка человек, желательно побыстрей. Без официальных заявлений, анонимно и безопасным простым путём. Он обернулся, когда ощутил неприятный холод на плече. Миртл стояла в двух шагах, сквозь пасмурное утро наблюдая за чем-то невидимым на бескрайней глади Чёрного озера. — Оставь приспешников дома: они не нужны. Человека подстереги там, откуда он не сможет скрыться. Я бы посоветовала туалет или душевые. Это будет быстро. Никто не вычислит, с кем именно жертва встретилась, ведь… в туалете бывают все. — Я не смогу, — разозлился Драко. — На словах это просто, но есть столько… Помещения Хогвартса отслеживаются на картах; любой может услышать шум, крики и возню. После попытки убийства живым мне отсюда не выйти. — Не все комнаты и проходы видны на картах, — улыбнулась Миртл. — Зайдёшь как-нибудь ко мне в туалет девочек, и я тебе покажу. — Если я оставлю труп в секретном каком-нибудь закутке, никто не поверит, что всё кончено, и будет ещё хуже. — Найдёшь подставное лицо, которое потом его невзначай обнаружит, — отозвалась Миртл. — И присвоит себе этот поступок? — огрызнулся Драко. — У меня нет друзей, которые осмелятся на такое. Они даже не будут слушать… никто не захочет марать руки. Миртл вздохнула, и Драко обдало чем-то зловещим. «Надо собираться на завтрак» — почему-то решил он. Разговор вызывал панику и одновременно скуку. Если она не поможет починить шкаф, все советы — болтовня от безделья, которую кто-то может случайно подслушать, и разобрать в безобидных допущениях настоящий умысел. — Так убей его сам и открыто. Если от тебя ждут этого, — рассудила Миртл. — Я не могу убить Дамблдора вот так вот сам! — зашипел Драко, чувствуя, как давит в переносице нужда раскваситься до очередных слёз, — Это будет выглядеть так, будто… Лишит меня всех знакомых, обязанных Дамблдору. Меня будут ненавидеть все. Да я сам себя возненавижу! Он успел закутаться в полотенце глубже, как испуганный ребёнок. Но и это не спасло от стыдных пустых рыданий. Нервы нужно тоже держать в порядке, если хочешь быть воином. Дак ведь он никакой не воин — он трусливый отчаянный недоумок. — Вот об этом я говорю, — отозвалась плакса Миртл Элизабет Уоррен. — Ты поплачешь, и станет легче. Обитая в душевых и туалетных, она десятки лет утешала, нервировала и радовала этих красивых, упрямых и хрупких подростков. Слёзы, и не только слёзы феникса, нужны людям, потому что они лечат. Это было её светлой тайной. Так можно простить попытки себя унизить; выразить без долгих бесед печаль от потерянной глупо и рано жизни. Слёзы помогали распустить тугие узлы внутри: ненависть ко врагам и отчаянную усталость. Конечно, они лишали сил. Только это тоже бывает к лучшему. Опыт ясно сказал: с вежливым твёрдым Драко всё будет хорошо, и это очень её грело. Если он так горько плачет, он уже признался себе в главном. Всё ведь просто: даже взгляд василиска, чем она до сих пор гордилась, — страшный его смертоносный взгляд угасал и терял силу в отражении этих слёз.