Contra spem spero

Бескрайняя пустыня. Серый хвост дороги скрывается вдалеке за поворотом. Горячий асфальт шуршит под колесами очередной недельной машины. Красно-желтый песок покрывает все видимое пространство. Обжигающий ветер нагревает машину, из-за этого в полдень к ней невозможно прикоснуться. - Коннор, нам еще далеко? – Мерфи высовывается из окна, приподнимает солнцезащитные очки и щурится на солнечный свет. Горячие лучи жгут кожу, сушат волосы. На свет очень больно смотреть, но за месяцы скитания братья к нему привыкли. Он стал неотъемлемой частью их существования. Мерфи запускает руку в волосы. Жесткие пряди колют загрубевшую кожу. Татуировки на руках будто выцвели еще сильнее на фоне загорелой кожи. Язык облизывает обветренные губы. Глоток отдается наждачкой по сухому горлу. Мерфи смотрит на брата и замечает несколько выгоревших прядей. - Коннор! Тот дергается, как от удара, выворачивает руль и тормозит у обочины очередного шоссе. - Мерфи. Ты задолбал. Я. Не. Знаю. Сколько. Нам. Еще. Ехать, - Он чеканит каждое слово, зло сжимает руки на руле и не смотрит на брата. - Хей, - Мерфи касается напряженного плеча Коннора, - Расслабься. Хочешь, я поведу? - Я много чего хочу, - губы изгибаются в издевательской усмешке, Коннор трет предплечье, обмотанное бинтами. Отвертка соскочила, когда он копался в двигатели очередной заглохшей машины. Кровь засохла спустя пару минут, но Мерфи все равно настоял на обработке раны. - Например? – МакМанус понимает, что брат устал, брату надо выговориться. Пускай. - Хочу перестать бороздить бесконечные пески. Хочу нормально выспаться, а не считать спиной каждую выбоину на этом чертовом шоссе. Хочу хорошую еду, а не перекусы в захолустных забегаловках . Хочу виски, а не теплое пиво. Хочу перестать бегать, а просто осесть где-нибудь подальше от всего мира. Хочу жить своей жизнью, а не слушать указы отца. Хочу… - Поток слов прекращается, Коннор, наконец, смотрит на брата. Взгляд серо-голубых глаз уставший, измученный и пустой. Мерфи кусает губу, думая, где брат потерял свой задор и радость каждому дню. На этом шоссе или на том, что было неделю назад. Мерфи снова сглатывает и тянется к бардачку за теплой противной водой. Коннор снова усмехается и отворачивается. Он выезжает на шоссе, перед глазами мелькает лента дороги. Мерфи полностью поддерживает брата, хочет ему это сказать, но каждый раз его что-то останавливает. Сегодня этим "что-то" стало осознание факта, что правда брату уже не нужна. Ему уже ничего не надо. От этого становится страшно и больно где-то на уровне сердца. Где же Коннор оставил часть своей души? Беспощадное солнце сменяется холодной луной. Мертвый свет отражается от черных очков. Мерфи выходит из машины и щелкает зажигалкой. Снова и снова. Но язычок пламени так и не желает появиться. Так же как и жизнь в глазах Коннора. Пальцы скользят по холодному корпусу, очерчивают инициалы на крышке, обводят рисунок. Это подарок Коннора. Мерфи убирает зажигалку в карман и дрожит от холода . Сейчас нет того спасительного солнечного света, преследующего их на протяжении долгих, даже бесконечных, недель. Луна светит так же ярко, но нисколько не греет. МакМанус долго вглядывается в ее поверхность, неосознано сравнивая ее с братом. - Поехали? - Мерфи садится на кожаное сидение, зябко поводит плечами и смотрит на брата. В ответ он получает кивок головой и непрекращающийся шорох шин по асфальту. Мы когда-нибудь остановимся? Мы когда-нибудь прекратим этот бессмысленный бег? Мы? Коннор спит на заднем сидении машины, заботливо укрытый пальто брата. Мерфи греет дыханием руки и смотрит на свое отражение в зеркале заднего вида. По встречной полосе проезжает грузовик, ослепляя парня за рулем. Тот щурится, пытается закрыться от света рукой, но лучи все равно назойливо приникают сквозь пальцы. Водитель грузовика давит на гудок, то ли приветствуя поздних путников, то ли напоминая, что братья не одни в пустыне. Мерфи трясет головой, как собака. А хочется завыть. Коннор привстает на локте, что-то шепчет и снова засыпает. Он хмурится во сне, складка между бровями не разглаживается на протяжении всего путешествия по пустыне. Он очень устал, а эта иллюзия сна не дает восстановить силы. С каждым сном Коннор теряет частичку себя. Он уже не помнит, как выглядит зеленая трава. Он забыл дуновения влажного морского ветра. Он силиться вспомнить жизнь до этой пустыни и не может. Он касается деревянного креста у себя на шее, но не ощущает привычной теплоты дерева. Коннору кажется, что Бог оставил его. - Останови машину, - Коннор встает на заднем сидении и трет рукой глаза. -Что? Зачем? - Мерфи сбавляет скорость, оборачиваясь назад. Он не боится такого маневра в пустыне, ведь они здесь одни. - Просто останови машину, - отмахивается брат и отбрасывает у себя с колен пальто. Согнувшись, выходит из машины, и падает коленями на черный песок. Зарывается в него руками, холодные песчинки проходят сквозь пальцы, оставляя в напоминание о себе лишь красную пыль. Порыв ветра кидает песок в глаза, больно бьет по рукам и спине. Но Коннор продолжает собирать песок, абсолютно не замечая ничего вокруг. Мерфи выходит из машины и аккуратно встает на одно колено рядом с братом. Вновь касается его плеча, совсем как днем, и тихо зовет по имени. Но тот лишь кидает на него злой взгляд и больше не отвлекается от черного песка. Он медленно пересыпает его из руки в руку, чуть шевеля пальцами. Он будто отсчитывает собственную жизнь. Мерфи встает на колени, обнимает брата со спины, не прекращая звать его по имени. Коннор, прошу. Коннор, перестань. Коннор, пойдем. Коннор, поехали. Коннор, холодно. Коннор, скоро. Коннор, умоляю. Коннор, Коннор, Коннор! Ветер бросает песок в глаза, но заплакать у Мерфи так и не получается. Коннор резко напрягается, отбрасывает в сторону красно-черный песок и опрокидывает брата на песок, прижимая его запястья к шершавому покрывалу пустыни. Склоняется над его лицом, глаза у него черные-черные. Или это просто кажется? Лунный свет серебрит волосы Коннора, вычерчивая каждую волосинку. - Видишь? Видишь!? Этого хотел наш отец? - он вкрадчиво шепчет на ухо, хотя лучше бы накричал. С каждым словом он вдавливает руки брата в песок. Больно сжимает запястья, останутся синяки. А Мерфи не может выдавить из себя ответ. Не потому что не хочет. Потому что он его не знает. Коннор встает, отряхивает пыль с колен и садится в машину. Мерфи лежит на песке, вглядываясь в такое красивое звездное небо и мертвую луну. Звезды ярко сияют, возможно, Мерфи впервые это замечает. Впервые у него есть время этого заметить. Ему кажется, что где-то вон там на востоке он видит созвездие, которое мама показывала ему в детстве. Вроде, Большая медведица. Или Малая. Впрочем, никакой разницы. Он встает, потирая запястье левой руки и садиться за руль. Больше они не разговаривают. Машина остановилась в каком-то маленьком, почти заброшенном городке. Старик в белой застиранной рубашке недоверчиво смотрит на незнакомцев из-под полы соломенной шляпы. - Добро пожаловать, дорогие, - его жена хлопочет в магазине. Покупатели здесь очень редкие гости. Они покупают много сигарет, спичек, сухарей и воды. У одного из парней замотано предплечье, а у другого синяки на запястьях. И у обоих татуировки в виде крестов. Когда они уходят, женщина подходит к своему мужу и говорит, что они так напоминают ей её мальчиков. Мужу же они напоминают беглых преступников. - Мерфи, - Коннор впервые за несколько дней подает голос. До этого они общались жестами и кивками головы. Они давно научились понимать друг друга без слова. - Что? - синяки практически сошли. А у Коннора нет больше повязки, а неудачном столкновении с отверткой напоминает только тонкий розоватый шрам с рваными краями. - Прости. И Мерфи не понимает, за что извиняется брат. За свою вспышку ярости тогда на песке или за свою апатию. - Все нормально. -Окей, - руки уверенно сжимают руль. В ладони врезается неровная кромка обмотки. Коннор не знает, как ему еще попросить прощение. А боль хоть немного заглушает вечный вопрос "Простил или нет?" - Смотри, - Мерфи снова высовывается из окна и показывает на знак с левой стороны. Белые буквы каленым железом врезаются в мозг. До города каких-то двести миль. Может, там он сможет заставить Коннора снова быть живым?