Жестокая шутка судьбы

Билл шел медленно по коридору, лениво переставляя ногами. На лице появилась легкая меланхолия, глаза бегали из угла в угол, не забывая заглянуть даже в узкие щелочки. Джаред шел за ним следом. Скрестив руки на груди, он не сводил глаз своего тело. Пусть хоть что-нибудь разобьет и кулака в рожу ему не избежать. Да и по хер, что собственное лицо придется изуродовать, не до этого сейчас. Через несколько минут, они подошли до кухни. Возле которой у Лето подкосились ноги и лишь дверной косяк, в который вцепился обеими руками, не позволил упасть на холодный пол. Ужас отпечатался на лице хозяина дома. Его взгляд был направлен на комнату, которая раньше называлась кухней. Дверцы от кухонного шкафа, как желтые листья осенью, отрываются от основы и летели на пол, поднимая бледно белый туман из муки. В левом углу образовалось маленькое озеро из многочисленного алкоголя, воды и апельсинового сока. Вокруг водоема небрежно разбросана посуда, которая растелилась поляной практически на всей площади комнаты. От этого зрелища Джареда отвлек глухой стук. Как-то став на ноги, Лето побежал на звук. Обнаружив в гостиной не менее умилительную картину. Где-то под журнальным столиком, свернувшись в клубочек, лежит Густав с расширенными глазами от удивления, пялился на Билла. А тот в свою очередь важно стоял над ним, сжимая в правой руке "Малыша Билла", в правой одеяло, грустными глазами смотрел на барабанщика, сверля его взглядом. Да, если Каулитцу не досталось того чего он хочет, то должны страдать все. Шефер увидев в дверном проёме знакомое лицо, жалобно посмотрел на того, затем на немца. Подовая сигналы о помощи, скрутившись как забитый маленький котёнок под столик. Не найдя ничего для себя интересного, певец отправился дальше, так же медленно шататься по дому. В это время в гостинице наконец стало тихо. Главный источник шума и беспокойства, к счастью все сотрудникам и в частности жильцам, уснул. В окружении клочках черного цвета со стразиками, кожаных до латексных расположился Том, счастливо улыбаясь. Измученный Жора из последних сил, еле добрался до своей постели. Упав лицом в подушку, сразу отрубился, наслаждаясь покоем. Но на долго ли? Билл все так же продолжал свои не торопливые шаги, разворотив все на своем пути. Вдруг, его что-то остановила. Белая дверца, почти сливавшаясь со стенкой, которую не вооруженным взглядом вряд ли заметишь. Постояв возле не несколько минут, Каулитц все-таки решился и потянул за ручку. Внутри он обнаружил кучу тряпок, которые казались немцу безвкусными, да и просто издевательством над модой. Раздвинув вещи руками, еле к ним притрагиваясь, только лишь кончиками пальцев, певец возрадовался. Схватив сразу банку с печенюшками, он прижал её к груди, что-то пришептывая. Совершенно забыв про мишку, бросив его на паркетный пол. На том месте еще была и белая гитара, с острыми углами,вытянутая. -ПИФАГОР! - вдруг раздался голос из-за спины, который застал немца в расплох, чуть не выранив драгоценную банку из рук. Заставляя убрать свои шаловливые ручки от предмета. -Кто? - с изумленным взглядом спросил Билл. -Пифагор. -уже спокойно повторил повторил Лето. -Гитара моя. -О, Господи. Что ж она у тебя здесь пылиться? -А вдруг твой братец узнает, что это я его гитару разбил. И отмстить решит. Ты что, не помнишь, какой он заведенный был!? Нет,спасибо. Она мне дороже. И не тронь мою прелесть! -Да не нужен мне этот альбинос перекрученный. Все что надо, у меня теперь есть. И с довольной лыбой, Каулитц пошел в свою комнату, что бы наконец насытить свой желудок сладкими печенками.