***
Идти пришлось долго, но Эмма не чувствовала усталости. «Плюсы смерти», — мысленно усмехнулась она, шагая по лесу. — «Ты перестаешь что-либо чувствовать вообще». Это было не совсем верно и касалось, скорее, только физических качеств, хотя Эмма по привычке ещё ёжилась, когда на неё капала вода с листьев — наверняка дождь закончился совсем недавно. Она, улыбаясь самой себе, куталась в теплый кардиган и шла, не особо задумываясь о том, что ждёт её впереди. Страшно было только умирать, несмотря на то, что вокруг собралась вся семья, чью любовь и поддержку Эмма чувствовала до самой последней секунды. Затем страх отступил, и теперь её наполняла лишь светлая печаль и просто необъятная любовь к каждому из родных людей. Они все еще стояли перед её глазами: Генри, который не стеснялся своих слёз и только всё целовал её холодеющие пальцы, Александра, его тихая и ласковая жена, их дети, которых Эмма обожала всем своим изрядно измученным сердцем. Сильно постаревший Дэвид — впрочем, ей ли, носящей седую косу, говорить об этом? Молчаливо замершая Регина, Роланд, поддерживающий приёмную мать за локоть, скорбно осунувшийся Робин. Эмма помнила каждое произнесенное ими прощальное слово, её щеки ещё ощущали тепло их губ. Улыбнувшись в последний раз, она закрыла глаза — и в следующий момент оказалась здесь, посреди цветущего розово-зелёного океана. Тропинка начала уходить в гору, и Эмме пришлось сбавить шаг. Вокруг по-прежнему не было ни души, её окружали лишь шёпот листвы и пение птиц. Май, решила она про себя. Определенно май. Её любимое время года. Впереди показалось какое-то строение, и Эмма, подстегиваемая любопытством, двинулась к нему. Неаккуратно сложенная и покрытая мхом каменная башенка с острой деревянной крышей, уже кое-где прогнившей, на поверку оказалась колодцем, очень похожим на тот, что когда-то стоял на окраине Сторибрука. Удивленно вскинув бровь, Эмма оглядела его и уже хотела было пойти дальше, как вдруг услышала шаги. Кто-то двигался по дороге ей навстречу.***
— Эй? — окликнула Эмма, не дожидаясь, когда человек появится из-за поворота. — Кто здесь? Ей никто не ответил, зато на дороге показалась фигура в плаще с капюшоном. Эмма сложила руки на груди и оперлась на колодец. «По мою душу идут», — она не смогла удержаться от каламбура. — «Хорошо, подождем». Фигура приблизилась, но тень от капюшона падала ему (всё, что Эмма смогла понять по силуэту, это пол) на лицо, по-прежнему полностью скрывая его. — Чего вы хотите? — поинтересовалась Эмма, когда мужчина подошел к ней. — Что я должна делать дальше? — Ты бы очень помогла мне, любимая, если бы развязала эти чертовы шнурки у меня на горле, — раздался приглушенный голос, и Эмма, узнав его, тут же покрылась мурашками, несмотря на то, что до этого не чувствовала ровным счётом ничего. — Киллиан? — севшим голосом тихонько спросила она, послушно распутывая узел. — Мне не показалось? Это правда ты? Он скинул капюшон, а затем и сам плащ, не упустив возможности вновь чертыхнуться, и теперь стоял прямо перед ней, улыбаясь и знакомо щуря свои ярко-голубые глаза. — Привет, красавица, — ласково произнёс Киллиан и притянул оторопевшую Эмму к себе.***
От слишком сильного потрясения Эмма даже не смогла заплакать. Она просто позволила ему обнять себя, а затем аккуратно поставить на место. Он нежно взял её левое запястье и проговорил, глядя ей в лицо: — Я так скучал по тебе, Свон. — Я уже не Свон, — на автомате произнесла Эмма. — Что ты здесь делаешь? — Ну, я шел по дороге, — начал Киллиан, поглаживая большим пальцем тыльную сторону её запястья. — И пришёл сюда. В пути меня застал дождь, и пришлось облачиться в… Это. Не кожа, конечно, но вполне неплохо. Ты была замужем? — Нет, ты не понял, — Эмма потрясла головой и ударила его сухоньким кулачком в грудь. - Что. Ты. Здесь. Делаешь?! Ты обещал мне, что будешь двигаться дальше! Ты согласился не ждать меня! — Я солгал, — легко ответил Киллиан, смеясь над её гневом. — Я, как и ты, никогда не слушаю советов. — Ты невозможен, — простонала Эмма, наконец чувствуя влагу на своих ресницах. — За это ты меня и любишь, так? — Киллиан бережно прижал её к себе и улыбнулся в седую макушку. — Сукин ты сын, — выдохнула Эмма ему в грудь, смаргивая слёзы. — Я ведь отпустила тебя только потому, что надеялась, что ты отправишься дальше. Получишь своё «долго и счастливо». — Глупая, — Киллиан отстранился и вытер её заплаканные глаза. — Какое же у меня может быть «долго и счастливо» без тебя? — И всё время ты меня ждал? — Эмме едва удавалось говорить сквозь слёзы. — Все пятьдесят с лишним лет? — Пятьдесят четыре года и восемь месяцев, если быть точнее, любимая, - он, не переставая, разглядывал её лицо, исследовал глазами волосы, фигуру. Эмма лишь покачала головой, прижав ладонь к лицу, чтобы сдержать рвущиеся рыдания. — Не смотри так на меня, — пробурчала она сквозь пальцы. — Время неумолимо, знаешь ли. — Ты прекрасна, Эмма, — нахмурившись, серьёзно произнёс Киллиан. — Я жалею лишь о том, что не мог быть с тобой, чтобы состариться вместе. — Льстец и лгун, — усмехнулась она, погладив его по всё такому же молодому лицу. — Эй, — притворно возмутился он в ответ. — Ты действительно самая привлекательная старушка из всех, что я видел! Эмма рассмеялась и опустила голову, вытирая слёзы. Плакать рядом с ним было совершенно невозможно. — Впрочем, — продолжил Киллиан, подпустив в голос интриги. — Мы можем кое-что исправить. Выпустив её руку, он развернулся к колодцу и быстрыми движениями поднял полное ведерко, в котором плавала железная кружка. Зачерпнув воды, он протянул её Эмме. — Что за? .. — та недоуменно воззрилась на кружку, по блестящим бокам ей на ботинки стекли сверкающие капельки. — Ты хочешь, чтобы я это выпила? — Ну да, — подтвердил Киллиан. — У меня была возможность подготовиться к твоему появлению. Всё в порядке. Пей. Вода обожгла холодом её лёгкие, и после трех больших глотков Эмме показалось, что она больше никогда не сможет вдохнуть. Птицы запели как будто бы громче. Глаза начало резать, поэтому ей пришлось снять очки и осознать, что теперь она прекрасно видит и без них. Эмма провела по лицу — гладкому, порозовевшему, — рукой — мягкой, помолодевшей. Вновь наполнившиеся цветом и объемом волосы, рассыпавшиеся из стянутой на затылке косы, легли волнами ей на плечи. Любимая куртка, прошедшая столько испытаний, вновь вернулась к хозяйке, заменив растянутый кардиган. — О Боже, — пробормотала Эмма и не узнала свой голос, вновь ставший звонким. — Какого черта со мной произошло? — Только ты можешь помянуть в одном предложении и Бога, и чёрта, Свон, — усмехнулся Киллиан. — Или мне нужно теперь обращаться к тебе как к миссис? .. — Джонс, — произнесла Эмма, довольно наблюдая за его вытянувшимся лицом. — Я никогда не была замужем. Фамилию сменила, чтобы мне перестали надоедать. — Ох, Эмма, — вздохнул Киллиан и наконец прижался к её губам. После продолжительного поцелуя он тихонько спросил: — Ты прожила счастливую жизнь? Эмма, задумавшись на секунду, уверенно произнесла: — Да, думаю да. — Хорошо. Это самое главное. Я люблю тебя, — прошептал ей в губы Киллиан. — И я тебя люблю, — улыбнулась она, отвечая на поцелуй. Они еще постояли немного, обнявшись и соприкасаясь лбами. Наконец Киллиан взял её за руку и подвёл к развилке. Две дороги, по которым они сюда добрались, сливались в третью, и куда она вела, было неведомо. — Ты готова двигаться дальше? — спросил Киллиан. — Путь предстоит немалый, пожалуй, нам пора. Эмма, сжимая его пальцы в ладони, подняла глаза на его лицо и просто ответила: — Веди. И они зашагали вперёд.