Такой знакомый незнакомец

Телефонный звонок оторвал меня от созерцания этой чертовой фотографии. – Алло. – Привет, - раздался в трубке голос моего непосредственного начальника, - слушай, ты же сейчас во Франции? Я ничего не путаю? – Не путаешь, - слова собеседника с трудом доходили до сознания, а взгляд, как приклеенный, не отрывался от монитора ноутбука с развернутым на нем злополучным изображением. – Договорились? – черт, кажется, что-то я все-таки пропустила. – Что? Повтори, пожалуйста. Похоже, связь глючит. В трубке послышалось неопределенное хмыканье: – Я говорю, завтра в Париже прием, на котором непременно надо быть. Понимаю, что поздно сообщаю, я до последнего сам туда собирался. Но тут у нас… - далее последовал непечатный сленг. – Вообще-то я не совсем свободна, - я перевела взгляд на открытое окно, но виделась мне все равно фотография, как будто за тот час, что я на нее пялилась, она успела отпечататься на сетчатке или навечно поселилась в памяти. Кажется, я могла бы сейчас нарисовать ее, не глядя на оригинал и при этом не пропустив ни единой детали. – И чем ты так сильно занята?.. молчишь, понятно… Насть, прошу, просто прошу, съезди ты туда. Обещаю, потом я дам таки тебе спокойно отдохнуть. – Ладно-ладно, уговорил. Скинь мне на почту все подробности. Действительно все: что, куда, зачем, кому улыбаться, кому необязательно, – про себя я в это время прикидывала, что придется выползать из номера и идти в магазин, ибо я не имею привычки таскать с собой вечерние платья. – Ты меня спасла! – Давай уж, спасённый, я жду письма, - наши отношения с Дмитрием Алексеевичем, а проще говоря, с Димой, были куда более дружественными, нежели служебными. Впрочем, это нисколько не мешало, так как в случае необходимости я умела замолчать и принять его авторитет. Да и он, если хотел, мог заставить себя слушать при помощи одного взгляда. Ноутбук невразумительно и коротко пискнул, сообщая, что пришло письмо. Надо отдать моему начальнику должное: информация была действительно полной. Пробежав содержимое по диагонали, я решительно закрыла крышку и встала с кровати, на которой сидела до сих пор. На улице тонкие солнечные лучи путались в свежей зелени деревьев, отражались от стекол окон и разбегались по асфальту солнечными зайчиками. Один, особенно пронырливый, блик заставил меня прищуриться и начать искать в сумке солнечные очки, которые умудрились куда-то затеряться. Наконец столь желанный аксессуар обнаружился, и я смогла нормально открыть глаза. В метро или пешком? Пожалуй, все-таки пешком. В конце концов, я приехала сюда именно гулять. Однако довольно быстро я поняла, что пойти пешком было плохой идей. На залитых солнцем улицах взгляд упорно цеплялся за трогательные парочки, прогуливающиеся или сидящие за столиками уличных кафе. Воображение услужливо подкидывало заманчивые картинки: меня с Темой на этих улицах, сидящих под тентом с кофе, облокотившихся на парапет набережной. Мы и собирались приехать сюда вдвоем, вот только месяца за два до отъезда стало понятно, что поеду я одна. В моменте я даже думала остаться в Москве, но долго сидеть на месте выше моих сил, так что, собравшись буквально за пару дней, я прилетела сюда. Три дня покоя, лени и ничегонеделания, этого мне так не хватало. Можно ни о чем не думать, никуда не спешить. Я, в принципе, всегда довольно свободна в своих передвижениях, но на связи должна оставаться. Да и голова, как правило, забита глобальными и не очень проблемами, текущими делами и просто всякой мелкой ерундой. А тут свобода и умиротворяющая атмосфера старого города, задающая свой ритм жизни. Меня даже не очень беспокоило то, что пришлось ехать одной. Я предвкушала, что расскажу по приезду, какие фотографии покажу, какими эмоциями поделюсь. Собственно, так продолжалось до сегодняшнего утра, пока я не получила письмо от Машки с пресловутой фотографией, на которой МОЙ парень очень нежно и трепетно целовал хрупкую кудрявую блондинку. Сначала я даже не поняла, что это, потом вчиталась в текст письма и узнала, что это некая корпоративная вечеринка, а Машка случайно оказалась знакома с автором фотки и наткнулась на сей шедевр. Письмо я перечитала раз пять, но понимание так и не пришло, еще час созерцания парочки ситуацию не прояснил. Верить в увиденное категорически не хотелось, при этом поводов сомневаться в Машкиных словах не было. Да и какие уж тут слова, и так все наглядно показано. Пару раз рука тянулась к телефону – позвонить в Москву, спросить, убедиться, что все это бред и есть какое-то элементарное и очевидное объяснение. Вот только было слишком страшно, что в ответ я услышу не то, чего жду, и телефон снова откладывался в сторону. Боги! Ну почему он не звонит сам? Хотя так тоже страшно, страшно убить ту хрупкую надежду, за которую я судорожно цеплялась. Невеселые, если не сказать истерические, мысли завладели мной окончательно. Я медленно шла к назначенной цели – большому торговому центру, замеченному вчера – не различая дороги. И как только не врезалась ни в кого…Слегка помотала головой, в надежде избавиться от бессмысленных раздумий: помогло не слишком сильно, зато оказалось, что прямо передо мной стеклянные двери рая для шопоголиков. Ох, хочется верить, что здесь действительно найдется все необходимое, ибо долгие походы по магазинам в поисках «чего-нибудь подходящего» не для меня. Я зашла в первый попавшийся магазин, в витрине которого висело что-то более или менее парадное. Девушка-продавец прощебетала нечто приветственное. Надеюсь, она говорит по-английски, ибо искать самой платье категорически не хотелось. – Здравствуйте. Я ищу платье, вечернее. Вы можете мне помочь? Оказалось, что магазин был выбран крайне удачно, всего минут через сорок у меня было и платье, и сумочка к нему. Еще около часа шатания по торговому центру увенчалось покупкой туфель. Я даже как-то отвлеклась от своих мыслей, в какой-то момент сочетаемость туфель с платьем волновала меня куда как больше фотографий, кудрявых блондинок и телефонных звонков, точнее, их отсутствия. Так что когда я устраивала пару объемных пакетов за столиком уличной кафешки, настроение у меня было вполне приличное. Столики стояли на небольшой площади, в центре которой бил фонтанчик. На карте я его не нашла, хотя искала упорно. Но это не мешало брызгам воды переливаться в солнечных лучах подобно бриллиантам. А если немножко наклонить голову, то можно увидеть радугу, настоящую яркую радугу. Налетел порыв ветра, подхваченные им искрящиеся капли долетели до моего столика, стоящего ближе всех к каменной чаше. Легкая улыбка скользнула по губам, когда на стол вспорхнул растрепанный воробей, важно пройдясь туда-сюда, он повернулся и укоризненно уставился на меня: на столе не оказалось ни одной крошки. Появление официанта я заметила только потому, что воробей, недовольно чирикнув, вспорхнул и улетел. Мужчина средних лет в белоснежной рубашке и контрастном черном переднике держал в руках блокнот и приветливо улыбался. Создавалось полное впечатление, что он действительно рад меня видеть и вообще рад всему, что его окружает: и солнцу, и изредка долетающим брызгам, и чирикающим воробьям. Хотя, возможно, так и было. Я невольно улыбнулась в ответ и попросила кофе и какой-нибудь тортик на его вкус, ибо меню открыть я так и не удосужилась. Да, именно кофе и торт, что же еще заказывать, сидя на улице в плетеном кресле под большим белоснежным зонтом. Ждать мне всегда скучно, давно еще появилась привычка доставать блокнот и записывать мысли, но сегодня этого делать не хотелось, вряд ли бы получилось что-то хорошее, так что лучше не пробовать. Вместо этого я принялась рассматривать немногочисленных посетителей. Вот за соседним столиком устроились три девушки, которые что-то увлеченно обсуждали, довольно громко и очень весело. Один из стульев занимала гора пакетов и пакетиков разных форм, размеров и цветов: похоже, прогулка по магазинам у них удалась. Чуть левее сидела пожилая пара, трогательно держащаяся за руки, и у меня мелькнула мысль, что почти невозможно увидеть такое в родной Москве. Из дверей кафе вышел официант с подносом, интересно, это мне? От этих ничего не значащих размышлений меня отвлек телефон, который настойчиво завопил в кармане. Да уж, надо бы сменить звонок, а то не только людей пугаю, но и сама подпрыгиваю. – Да, - интересно, почему я не посмотрела, кто звонит. – Привет. Насть, нам надо поговорить, - голос Артема в трубке был странным, неправильным, как будто виноватым или сожалеющим. Да еще эта фраза. Одному Богу известно, как я ее ненавижу. Ненавижу и боюсь, тем более в нынешней ситуации. – Я слушаю, - а голос как будто не мой, какой-то застывший и не живой. Краем глаза заметила, что официант все-таки шел ко мне, кажется, он снова мне улыбнулся. Мысль мелькнула и забылась. Весь мир резко сжался до голоса в трубке и моей собственной руки, судорожно ухватившейся за чашку кофе. Черт, не разлить бы. Но и эта мысль надолго не задержалась. – Ты знаешь…я тут подумал…в общем…черт!!! Короче, прости, но нам надо расстаться. – Почему? – мой мир рушился, погребая меня под обломками. Каждое его слово ранило острым клинком, убивая прямо тут, за столиком кафе, на маленькой, залитой солнцем площади. – Я влюбился…прости меня. – Она блондинка, да? Хрупкая кудрявая блондинка? – я чуть-чуть усмехнулась, видимо, это нервное. – И давно? – Нуууу, - он замялся, явно что-то считая, - с месяц, наверное. Откуда ты знаешь, какая она? – Да не важно…Это все, что ты хотел сказать? – вопрос вышел неожиданно резким и холодным. Хотя каким же еще? Уж чего-чего, а умолять о чем бы то ни было не в моих правилах. – Да. – Ну тогда всего хорошего… – крышка телефона закрылась с мягким щелчком. Руки дрожали нещадно, да и меня саму трясло. Сердце колотилось с такой силой, что казалось, его должны слышать все сидящие поблизости. Но жизнь вокруг почему-то продолжалась, люди все так же куда-то шли, смеялись, болтали, держались за руки, и никому не было дела до меня. А мне хотелось кричать во весь голос, чтобы было не так больно. Правда, этого я не сделаю, по крайней мере, не здесь и не сейчас. Яркость дня казалась какой-то неправильной, странной, словно декорация, которую забыли сменить. Надо вернуться в гостиницу, запереться в номере и не выходить оттуда оставшиеся три дня. И пошло все к черту: и Дима с его приемом, и Париж с его весной. Толком ничего не соображая, я прижала пару банкнот чашкой с нетронутым кофе и поднялась из-за стола. Странно, но слез не было. Были абсолютно сухие, похоже, безумные глаза и полная пустота внутри. По-хорошему стоит поймать такси, но не хочется, хотя смотреть в улыбающиеся лица хочется еще меньше. Стремление спрятаться от мира победило, и минут через пятнадцать я выходила из машины около отеля. Портье, узкая лестница, дверь номера, которая никак не хотела открываться, – все как в тумане. Все на что меня хватило, – это захлопнуть за собой дверь, сползти по стене на пол и разреветься. Боже! Как можно было быть такой дурой?! Как можно было жить с человеком под одной крышей и не видеть, что ты ему не нужна? Как? Когда о себе напомнила затекшая от неудобной позы спина, за окном было уже темно. Сколько прошло времени, я не представляла, да и не особо меня это волновало. С трудом поднявшись с пола – затекла не только спина, но и ноги – я прошла в комнату, зачем-то включила ноут и, прихватив с кровати подушку, устроилась на подоконнике. Подоконник, надо сказать, здесь был крайне удобный: достаточно широкий, чтобы можно было не бояться рухнуть, и достаточно длинный, чтобы вытянуть ноги. Дома что ли такой сделать, длинный то, конечно, не получится, ну так хоть широкий. Мелодия загрузки системы разорвала царящую в комнате тишину, и отвлекла меня от странных и несвоевременных мыслей о подоконниках. Ноутбук загрузился окончательно и я, ругая себя на чем свет стоит, открыла фотографии нашего последнего с Темой совместного отдыха. Смотреть их было невыносимо, но и закрыть рука не поднималась. От бездумного разглядывания изображений меня отвлекло появившееся оповещение о новых письмах. Их было не так уж много: несколько рассылок, письмо от Машки и еще одно от Дмитрия Алексеевича. Черт! Я уже думать забыла про этот прием. Хороша же я буду завтра с опухшими глазами. А может не ходить? Мне, конечно, оторвут голову, но это будет потом. Нет, нельзя. И даже не потому что будет скандал, просто не подводить же друга. В письме были еще какие-то наставления и советы, но это я прочитаю завтра. А вот с посланием от подруги сложнее. Что ответить на вопрос «позвонила ли я Теме»? Точнее что, как раз понятно, а вот как заставить себя это написать. Не отвечать – начнет волноваться, ответить «не звонила» – получится, что вру. Выход нашелся на удивление быстро: «Прости, я сейчас немного занята. Со мной все в порядке. Расскажу попозже. Как твои дела?». Она, конечно, поймет, что что-то не так, но расспрашивать не станет. «Что-то не так» - какое хорошее определение для предательства, для рыданий в коридоре, для нежелания что-либо делать вообще. Прекрасное определение. Я тихонько фыркнула и уставилась в окно. Улица, на которой стояла гостиница, была небольшой, но довольно оживленной. Практически в каждом доме кафешка, бар, ресторан, море разномастных столиков под неактуальными сейчас зонтами. Если открыть окно, то ветер непременно принесет в комнату причудливую смесь из играющих повсюду мелодий, причем это вовсе не было какофонией. Обрывки песен сплетались с долетающими словами из разговоров, перезвоном посуды, звуками изредка проезжающих мимо машин. Вот только сейчас больше всего мне хотелось оказаться на необитаемом острове. Это, конечно, невозможно, но отгородиться от всего мира хотя бы сегодня вполне по силам. Тем более что миру, по большому счету, нет до меня никакого дела. Зачем-то опять открыла фотографии отпуска. Это уже какое-то издевательство над собой. Из глаз снова потекли слезы. Да что же это такое?! Я с силой захлопнула крышку ни в чем не повинного ноутбука и слезла таки с подоконника. Докатилась: подоконник, фотографии, слезы – не хватает только чашки остывшего кофе и пачки сигарет, тогда точно все будет в лучших традициях возвышенных девиц. А мне, между прочим, завтра надо прилично выглядеть. Чертов прием! С этой мыслью я дошла до ванной и с некоторой опаской посмотрела в зеркало. Да уж… Собственно это все, что я могла сказать. Хотя чего ты хотела, милая, полдня реветь, такое даром не проходит. Через полчаса, наевшись успокоительного, которое непонятно как завалялось у меня в сумке, я честно попыталась уснуть – не получилось. Стоило закрыть глаза, и память подло начинала подкидывать счастливые воспоминания. При этом воскресить хоть один негативный момент мне категорически не удавалось. Половина ночи прошла в метаниях по кровати и попытках спрятаться от самой себя. Сонливости не добавляло и понимание того, что я не высплюсь, скорее уж это еще больше способствовало нарастающей истерике. Так что пришлось снова копаться в сумке в поисках валерианки, которая, наконец, сделала свое дело, а может виновата усталость и жуткая опустошенность – в сон я все-таки провалилась, правда уже ближе к утру, когда сквозь неплотно задернутые шторы начали пробиваться первые, еще робкие, солнечные лучи. Только сон тоже не принес покоя. Сюжеты перетекали из одного в другой, менялось место действия, но главное лицо, к сожалению, оставалось неизменным – Артем. Все время он! Боги! Я свихнусь!