Dream

В крупном мегаполисе под названием Нью-Йорк начинается утро одной девушки. Её зовут Лили. Она была милой девушкой с зелёными глазами и длинными светлыми волосами. Проснувшись, шестнадцатилетняя Лили стала собираться в школу. ― Доброе утро, мам. Доброе утро, пап, ― поздоровалась девушка, спустившись вниз для завтрака. ― Доброе утро, ― синхронно ответили ей родители. К счастью, Лили провела завтрак в тишине, что было необычно для чрезмерно опекающих её родителей. Девушка, позавтракав, поднялась к себе переодеваться. Для Лили её комната была личным пространством, в которое так любили вторгаться её родители. Её «убежище» было весьма творческим: маленькая удобная кровать, пару нестандартных кресел, шкаф со стеклянной поверхностью, которую она сама очень красиво расписала - на нём были изображены ветви с листьями и розы; также был письменный стол с удобным кожаным креслом, а на столе были разбросаны листы с набросками. На стенах висели картины, как её, так и известных художников. Сами стены были выкрашены в бледно-зелёный цвет, а на полу лежал темно-коричневый паркет из дуба. Каждый день нужно было надевать ту самую ненавистную ей форму: клетчатая юбка или классические брюки, белая блузка и пиджак. Взяв рюкзак, девушка вышла из дома. Неподалёку её ожидал школьный автобус. В школе её встретила неизменно пустая первая парта. По неопределённым причинам никто не общался с такой доброй и милой девушкой. Она была одинока, но и сама не хотела брать инициативу в свои руки. “Зачем я буду навязываться?”, ― думала она, продолжая оставаться в одиночестве. В своём десятом классе она чувствовала себя совершенно чужой. Просидев тригонометрию, английский и историю, Лили пошла на ланч. Её ждал уютный, но пустой столик у окна. Взяв пиццу и колу, она присела за него. Она ела и думала о своём, а вокруг болтали и веселились девочки и мальчишки. После ланча она пошла на алгебру, затем у неё была физкультура, а последним уроком была физика. После школы Лили забежала домой, чтобы перекусить, переодеться и взять необходимое для школы, только художественной. Девушка очень любила рисовать, и у неё потрясающе получалось, однако рисовать то, что она хотела, ей не давали. Её учитель был из тех людей, который любил подавлять личность человека, пренебрегая его желаниями. Он требовал, чтобы ученики рисовали только то, что было запланировано у них по программе, а не то, что те на самом деле желали. Лили же давно умела рисовать натюрморты или пейзажи, и ей давно хотелось творить желаемое. Она любила рисовать яркое и нестандартное, но красиво она рисовала абсолютно всё, даже то, что навязывал ей учитель. Переодевшись в джинсы, клетчатую рубашку, джинсовую жилетку и кеды, она собрала в сумку всё необходимое для урока: карандаши, краски, кисточки, смеситель красок и альбом для рисования. Лили поспешила выйти из комнаты. На уроки рисования её возила мама, хотя школа находилась не очень далеко, и девушка запросто могла самостоятельно добираться, но чрезмерная опека родителей никогда не давала ей полную свободу действий. Вздохнув, она села в мамин синий форд. ― Хорошего урока, ― пожелала мать, когда они приехали. ― Спасибо, ― искренне поблагодарила её Лили. Войдя в класс, она надеялась, что сегодняшний урок будет не таким скучным. ― Добрый день, мистер Джексон. ― Здравствуй, Лилиан, занимай место, ― ответил учитель. Девушка ненавидела, когда её называли полным именем, но, сцепив зубы, она прошла к своему месту. Видя чистый лист на мольберте, у неё сразу же просыпалась фантазия. К ней приходили идеи нового рисунка, столько всего хотелось нарисовать, но её, как всегда, обламывал преподаватель. Сегодня они снова рисовали натюрморт. После занятия она поехала домой. Поужинав, Лили поднялась в комнату, делать домашнее задание. Когда она выполняла задание по рисованию, которое ей задали, в комнату вошёл отец. ― Чем занимаешься, доча? ― Рисую, ― ответила она ― А ну-ка покажи. Мужчина уселся рядом с ней, взяв в руку кисть. ― Ну разве так рисуют? ― спросил отец и внёс свои поправки в рисунок: одно не умелое движение кистью и рисунок был безнадёжно испорчен - краска растеклась по листу. Лили ударила себя по лбу. Она час потратила на это задание, чтобы рисунок понравился преподавателю, и он хорошо его оценил, а тут… ― Ничего пап, мне все равно не нравится это рисовать, ― ответила Лили и выкинула лист, предварительно скомкав. Насильно выпроводив отца, она с усталым видом повалилась на кровать. Так и проходили дни девушки. Всё, как и обычно: школа, уроки рисования, дом… Она была словно пленницей, но один день она запомнит навсегда. Точнее, ночь с десятого на одиннадцатое ноября. Тогда был обычный день четверга. Лили, проснувшись в полседьмого, выполнила водные процедуры и спустилась на завтрак. За поеданием овсянки родители расспрашивали дочь о школе и о занятиях по рисованию. Лили приходилось отвечать. ― Всё нормально. Скоро сценку будем делать, ко дню Благодарения. ― Здорово! ― восторженно ответил папа, ― вместе будем делать! Погоди, я ещё за тебя возьмусь! ― Пап, не надо, я хочу сама все делать! ― возразила Лили. ― Это не обсуждается, я лучше знаю. ― Угу-у, ― грустно согласилась девушка и удалилась от родителей. Собравшись, она отправилась в школу. Сегодня у неё было восемь уроков: испанский, литература, геометрия, химия, физкультура, информатика, биология и экономика. После уроков, усталая Лили, как обычно, отправилась в «художку». Сегодня они изучали стили штрихов и мазков, которые девушка уже давно успела освоить. Учитель давал ученикам рисунок, который они должны были нарисовать разными способами. У каждого было собственное задание. Блондинка с лёгкостью справилась с ним и ожидала, когда закончат другие. Придя домой, девушка отложила все дела и села рисовать. Мистер Джейсон по-прежнему не давал ей свободы. Она рисовала море. По её мнению, море - это свобода. Лили играла с оттенками синего, голубого и бирюзового, хотя работа и исполнялась довольно крупными мазками. Поодаль картина была как живая - настоящее море с красивыми волнами. Глаза её радовались, это был безупречный шедевр. Но в комнату опять ворвался отец. ― Дочь, я здесь набросал сценку, посмотри, ― сказал мужчина, положив на стол несколько исписанных листов. Во время этого он случайно перекинул стакан с водой, в которую Лили макала кисти. Вода вылилась на безупречный рисунок. Лили взорвалась. Она потратила на него три часа, она нарисовала такую красоту, и снова... ― Папа! Что ты наделал?! Это… это была одна из моих самых лучших работ! Ты всё испортил! Почему ты вечно мешаешься?! Ты меня достал! Я не хочу этого! Я не хочу даже смотреть на эту чёртову сценку! ― орала девушка, разрывая на мелкие кусочки сценарий отца. Швырнув их ему в лицо, Лили выбежала из комнаты. Ей нужно было прогуляться, остудить нервы. ― Куда ты? ― спросила мать. ― Гулять. ― Куда и с кем? Поздно уже! ― Мама, я уже достаточно взрослая, и сейчас всего лишь семь! ― Насмешила, взрослая она! Ты ещё ребёнок! Вдруг тебя кто-нибудь обидит?! Хотя бы скажи, когда вернёшься, я встречу тебя! ― причитала мать, словно издеваясь над дочерью. ― Нет, я не ребёнок! И вернусь я только тогда, когда захочу! Ты достала меня со своей опекой! Ты перекрываешь мне кислород, всё, хватит! ― выпалила она и сбежала. Лили, прогуливаясь в парке, слушала музыку в наушниках. Она дышала свежим воздухом и не понимала, как можно быть такими людьми, как её родители. Вся эта ситуация её слишком бесила. Погуляв, она зашла в небольшое кафе, выпить чаю. После чего вернулась домой. Не сказав ни слова родителям, Лили отправилась в комнату. Девушке захотелось почитать, и её выбор пал на книгу Рэя Бредбери: «451 Градус по Фаренгейту». Прочитав тридцать страниц, она отложила её, а затем убрала со стола художественные принадлежности. Печально посмотрев на испорченный рисунок, девушка с досадой уничтожила его. И, переодевшись в пижаму, легла спать, с мыслями о завтрашнем дне. Ей приснился сон. Обычно Лили не снилось ничего особенного, да и под утро она вечно всё забывала, но только не в этот раз. Она была словно не в своём теле, да и время порядком различалось. Лили прогуливалась по мостовой, на ней было белое пышное платье в кружевах, а на голове, вместо своих белокурых волос, был парик вместе с прикреплённой шляпой. Все остальные люди были одеты так же по-старинному. Вместо машин были кареты… Лили могла предположить, что это был восемнадцатый век. Она же, как ни в чём не бывало, продолжала прогуливаться, пока не случилось следующее. Темноволосый паренёк, видимо, что-то украв, убегал от гонящихся за ним уличных торговцев. Пробегая мимо, он схватил за руку юную леди, и теперь они бежали вместе. Лили удивилась тому, насколько всё было реально. Они продолжали бежать. Сердце у обоих бешено стучало, и когда они оторвались, девушка, вырвав свою руку, остановилась. ― Нам нужно бежать! ― твердил мелодичный голос юноши. ― Зачем?! ― Они меня убьют! ― Но ты же украл у них что-то! ― Украл. Но потому, что моей сестрёнке нечего есть! ― ответил он ― Тогда зачем ты меня втянул в это?! ― Я тебя не во что не втягивал. Пойми, есть люди, которые поистине вредят нам. Они держат нас в оковах, не дают двигаться дальше. От таких людей нужно бежать, НУЖНО БЕЖАТЬ! Лили не поняла, к чему юноша произнёс это, но всё же поддалась ему. И бежали они, босиком по мостовой.