Слуга зла

      Солнце давно зашло за горизонт, но в деревне отнюдь не было темно. Окна каждого дома горели светом, а на улицах были разожжены костры; люди пели, танцевали, пили самогонку (а что им еще пить, если алкоголь стоил очень дорого?) (в средневековых деревнях всегда пили самогонку и вино). Слышались громкие и увлеченные разговоры.       Всё было прекрасно.       Все находились в селении и веселились, но не было там только одного человека — Лена. Еще до заката он ушел куда-то, и больше его никто не видел. Неизвестным образом Алу всегда удавалось незаметно убегать и возвращаться.        Он умудрялся оставаться незамеченным даже тогда, когда его искали. С легкостью проходил туда, куда хотел, словно был каким-то призраком: вроде и стоит перед тобой, а ты его словно не видишь. Не удавалось такого проделывать только с Рин: она словно спиной ощущала его присутствие. Вот и сейчас он был с ней.       Дети сидели в своем потаенном месте и хохотали над рассказами Ала о том, что происходило в деревне, хотя отчасти он и привирал. Рин покатывалась и падала на бревно, просила его перестать шутить, чтобы она (не дай Боже!) не померла от смеха. А Лену только и хотелось, чтобы она смеялась.       Он видел ее слезы.       Когда они встретились, она плакала. Плакала на этом самом месте. Было это около трёх лет назад, а может и больше.       В то время стояло жаркое лето, поэтому Лен с удовольствием убегал собирать землянику в прохладный лес, и в один из дней, собирая ягоду, он обнаружил эту девочку, которая плакала тут же. Сам не зная почему, он стал ее успокаивать, но на вопросы «Кто? Что? Почему?» она не отвечала ровным счетом ничего. Когда же истерика прошла, он узнал ее имя и причину слез. Оказалось, что Рин поругалась с отцом, и поэтому убежала в лес, чтобы он волновался и искал ее (маленькая политическая месть!), а она тут в это время намечала успокоиться. Больше Алу ничего не удалось выведать, потому что Рин наотрез отказывалась говорить что-то еще, но вид был у нее такой душераздирающий, что Лен не хотел, чтобы из ее глаз текли слёзы еще хотя бы единый раз.       Ребята сидели и смеялись, но вдруг Лен прекратил рассказы, и они вспомнили, для чего Рин сюда пришла.       Праздник.       Дети переглянулись. Их могли потерять.        — Пошли, нас ищут. — Ал взял ее за руку и потянул через кусты малины, к протоптанной дорожке. Она молча шла за ним.       Недобро шептались деревья, было подозрительно светло, дул горячий ветер, и Ал взволнованно выбежал из лесу.       Вместо деревни перед ними простиралась огненная пустыня. Дома таяли под гнетом адского огня, слышались и обрывались отдаленные крики. До лица детей долетали искры, небо застилал черный дым. Пахло жженой плотью селян.       Там гибли люди, которые не должны были погибать.       На выходе из деревни показались черные фигуры, бежавшие за одной. Ею была женщина. Которая была матерью Лена. Но она не добежала до леса, где могла бы спастись: её спину проткнуло летящее копьё, она упала на колени, и дети увидели ее лицо. А что оно могло выражать? Адские земные муки. Её глаза закрылись, руки опустились, она упала навзничь и без крика и боли начала истекать кровью.       А под телом матери, под плечом, была маленькая бездвижная окровавленная ручка.       Рин вскрикнула, и Лен закрыл ей глаза. Она не должна видеть этот ужас. Он останется только в его груди, в груди Ала. Эти боль и ужас от потери матери. Его душу просто разорвали на куски, а к горлу подкатывал ком слез и рвоты.       Страшно. Безумно страшно и больно.       Он хотел кинуться к ее телу, но его цепями сковало оцепенение и ужас, а эта пытка раздирала его сердце, а ночь не кончалась, полыхало пожарище, искры сушили слезы на щеках, воняло человеческим жареным мясом. Да что вы знаете о боли?!       Это была агония.       Тут лежала его окровавленная мама, которая только что живая бежала. Его живая мама, которая его растила, воспитывала, каждое утро кормила и целовала в лоб. Которая всегда его ругала, если Лен приходил поздно. Тихонько укрывала ночью одеялом, думая, что он спит. А теперь, этого больше нет и никогда не будет. Они взяли и отняли все это у Ала. Они, солдаты Королевства. Один из стражников подошел и вынул копьё из трупа. Лен никогда не забудет его глаза. Они были сотканы из льда, совершенно бесчувственны. Страшные глаза. Это была не первая и не последняя жертва этого человека.        — Кончаем их? Кажись, они из местных. — солдат вопросительно посмотрел на их главного, с копьем.        — Да… Если они и не местные, они все видели. Кончай их.       Лен онемел, его тело не двигалось, ноги налились свинцом, разум куда-то убежал, а сердце ухнуло, и стучало теперь в голове. Ему было ужасно страшно.       Неужели он умрет здесь и сейчас?       Солдат подошел к ним. Замахнулся мечом.       Ал не осознавая выбежал вперед.       Резкая боль прошла по груди ожогом, хлынула кровь, и он упал на холодную траву. У Лена не было больше сил, чтобы пошевелиться. Но он все прекрасно слышал. Слышал голос Рин.        — Что за произвол вы вытворяете здесь? — Ее голос срывался.— Именем Моего Высочества, повелеваю остановиться!        — Принцесса Риллиан! — Стук о землю и звон лат. — Просим прощения, Ваше Высочество, это приказ Вашего отца, короля, Его была…        — » Принцесса Риллиан? ..»       Разум Ала затух, и он погрузился во тьму.