Paradise: A New Start

Роза почти безжизненно лежала на, как ей казалось, слишком большой для нее одной кровати и безучастно смотрела на кругловатую лампу-ночник с изображениями звезд. В один из самых худших дней ее жизни, после того, как ее всплески эмоций укротились, она настояла на том, чтобы купить такой ночник. На самом деле, она и сама могла этим заняться, но в магазинах были лишь жалкие индийские (в этом мире все было индийское, а не китайское) подделки. А она хотела, чтобы он светил и создавал настоящие звезды, как те, среди которых она когда-то была. Среди которых она была с Доктором. Когда отец все же привез этот ночник из какого-то не особо примечательного, но хорошего магазинчика, она каждую свободную минуту включала эти неживые, но почти настоящие звезды и мечтала, надеялась на то, что скоро вновь будет среди них. Роза наблюдала за ними даже днем и утром, занавешивая окно так же специально купленными плотными шторами. Этот глупый ночник вселял в нее надежду. Даже когда на небе не осталось настоящих звезд, даже когда она путешествовала по затухающим реальностям, эти звездочки, медленно плывущие по стенам, потолку, шкафу, кровати — всему, что попадалось на пути освещения, не позволяли ее вере угаснуть хоть на миг. Но вот уже несколько дней этот ночник стоит на прикроватной тумбочке, даже не подключенный к розетке, и лениво собирает пыль. Когда Роза вернулась в свою комнату после прилета с дальнего уголка Норвегии, ее первым желанием было с размаху разбить ночник об пол. Тогда она даже схватила его, тут же выдергивая из розетки, отчего та жалобно крякнула и покосилась, и уже занесла над головой, хмурясь и болезненно поджимая губы… И не смогла. Она не смогла разрушить то, что было ее связью с Доктором все это долгое время. Она осела на пол, прижимая к себе несчастный ночник и беспомощно всхлипывая. Всю дорогу до Лондона она не давала своим эмоциям выхода, сидя в полностью отрешенном состоянии, лишь слабо отнекиваясь на вопросы мамы и ее уговоры перекусить или чего-нибудь посмотреть, и вот теперь, оказавшись вновь в своей чертовой комнате, она не выдержала. Точно какой-то спусковой крючок щелкнул в ней, стоило только перешагнуть порог комнаты. И Роза едва ли сдержалась не закричать, собрав вокруг себя всех находящихся в доме, она лишь сидела на полу, прижимая к себе ночник и позволяя слезам катиться с ее щек. На самом деле, Роза даже не знала, сколько времени прошло с того дня, как она вновь оказалась в этом мире. Хоть каким-то ориентиром была Джекки, которая временами робко стучалась в комнату и называла определенную цифру, сколько она уже никуда не выходит и толком ни с кем не разговаривает. Но и это особо не удерживало ее в реальности — числа варьировались от пяти дней до двух недель. Так что сколько уже длилось ее смутное существование, Роза не знала. Да и не было желания узнавать. Вообще не было никаких желаний. Если подумать, это даже забавно. В той реальности, еще до того, как Роза начала по-настоящему жить, до появления Доктора, ей бы ни за что не позволили так валяться днями напролет. Джекки заставила бы ее одеваться и идти на работу, а если работы не было, то искать новую. А сейчас, в этом мире, где ее отец жив и успешен, никто ее не принуждает. Все понимают, что вынуждать ее что-то делать бесполезно. Но каждый день, а может и не по разу, Роза возвращалась в тот миг, когда ее жизнь вновь стала отчаянно паршивой. Роза тут же отпрянула от знакомых губ, как только услышала громкое гудение. ТАРДИС улетела. Доктор улетел. А она даже не успела с ним попрощаться. Она не успела обнять его в последний раз. Она так много не успела… Обернувшись на того, кто был так похож на Доктора, девушка подавила в себе приступ неумолимой тоски. Она отшагнула назад, отпуская знакомые и одновременно не знакомые руки. А затем еще на шаг. И еще. Карие глаза смотрели на нее одновременно и умоляюще, и испуганно. Знала ли Роза этот взгляд? Она отвернулась к Джекки и подошла к ней, говоря, чтобы та поскорее позвонила Питу — находиться у залива дольше ей не хотелось. Мать смотрела на нее долгие несколько секунд, задавая какой-то вопрос, но затем кивнула и стала копаться в карманах. Следующие пару часов они провели в какой-то кафешке в небольшом норвежском городке. Над столиком буквально парила неловкость и напряжение, но ни Роза, ни Доктор не пытались это исправить. Лишь Джекки пару раз задала несколько отстраненных вопросов о том, как там, интересно, Тони или же насчет того, что на этот раз в Норвегии прохладнее. Ее энтузиазм не был поддержан, потому она довольно быстро стушевалась, что-то пробурчав. — Кажется, это Пит, я сейчас, — Джекки спешно выбралась из-за стола, попутно отвечая на звонок. Отчего-то Розе явно казалось, что мать специально оставила ее наедине с ним. — Что будет дальше? — Донеслось с противоположной стороны и Розе понадобилось чуть больше сил, чем обычно, чтобы оторваться от бездумного помешивания ложки в чашке с нетронутым чаем. На знакомом лице читалось напряжение и смятение, ему явно тяжело далось наконец задать этот вопрос. — Забудь. — Что? — Забудь, что было на заливе, — собственный голос звучал как-то отстраненно и далеко. — Ты — не он. Ты — не Доктор. Вернулась Джекки и взволнованно оглядела двоих, после чего поддерживающе сжала плечо дочери и сообщила, что самолет скоро будет. Больше Роза не слышала ничего от мужчины с таким знакомым чужим лицом. — Доктор, ты здесь? — Джекки постучалась и приоткрыла дверь инженерного кабинета в Торчвуде. С тех пор, как они вернулись в Лондон, он буквально там поселился. Пройдя меж столов, заваленных на ее взгляд, хламом всех объемов и вариаций, она обнаружила мужчину на полу, прислонившегося к стене и читающего какую-то большую книгу. — Как ты, дорогой? — Все в порядке, не волнуйся, — шатен даже не поднял головы, женщина была почти уверена, что он ответил это чисто на автомате. Эти пару недель и он, и Роза оба жили как на автомате, только вот Роза не делала ничего, а Доктор наоборот — все время что-то делал. Джекки отодвинула ближайший стул и села рядом, наклонившись и разглядывая Доктора. В целом, он не изменился. Все тот же, только вот стал каким-то сжатым, потускневшим. Словно из него вырвали ту искру, что делала его – им. В те дни, когда Доктор привозил Розу домой, они все время смеялись, болтали без умолку о своих приключениях, бежали от новых угроз, что волочились за ними по пятам. Они оба были живыми. И у Джекки щемило сердце от того, что сейчас это ушло, превратившись в слабые морщинки на лбу и усталость в глазах. Джекки была уверена, что Доктор — все еще тот Доктор. Несмотря на то, что это его копия или клон, или еще кто. Она видела в нем того, кем он был всегда. Она видела эту заботу в карих глазах, когда он смотрел на ее дочь, она видела эти тысячи приключений и страданий в них. Да, они были новыми. Но они были старые. Они были теми же, что и раньше. Точно такими же, взглянув когда-то в которые, она решилась отдать свою Розу, уступить в своей заботе и переложить эту обязанность на другого человека. Вверить другому человеку. Она тихо безрадостно усмехнулась. Забавно, как ее ребенок заставил ее стать рассудительнее, взрослее. Как ее маленькая беззаботная Роза преобразовала свою мать в настоящую маму. Понимающую, думающую, готовую не задавать каких-то ненужных вопросов и отпустить свою дочь, лишь увидев то чувство, что сквозило в глазах того, кого дочь выбрала. Кто бы мог подумать, что их жизнь так изменится? Доктор вдруг вздрогнул. Джекки осознала, что все это время, что она здесь сидит, шатен ни разу не перелистнул страницу, хотя, она была уверена, читает он очень быстро. Он все это время думал. И что-то ей подсказывало, что мысли мужчины были далеко не о биоинженерии, как гласила обложка книги в руках того. — Джекки? — Он посмотрел на женщину, чуть хмурясь. Как и ожидалось, Доктор не осознавал, что она здесь. — Как Роза? — Уже лучше. Она почти съела бифштекс с картошкой. — Правда? — В карих глазах мелькнула надежда, брови слегка приподнялись. — Нет. Джекки не хотелось врать Доктору. Особенно о дочери. Но в то же время она искренне хотела его хоть как-то порадовать. Он полностью разделял ее заботу к дочери. Да и после всех тех бед, историй и ужасов, что случились, он стал ей почти как сын. Наступило молчание. В нем не было неловкости или напряжения. Каждый просто думал о чем-то своем. И, на самом деле, каждый подсознательно был рад, что сейчас он не один. Незримая поддержка или что-то вроде того. — Ты поможешь ей, если я уйду? — Первым нарушил тишину Доктор, отстраненно глядя на одну из больших штуковин на столе. — Я же ее мама, — никакого укора, просто констатация факта. Джекки пожала плечами и чуть нахмурилась, смотря в карие потускневшие глаза. — Но тебе не надо уходить. Доктор не ответил. Он думал. Женщина встала со стула и села рядом с шатеном, после чего серьезно на него посмотрела и коснулась руки, чтобы привлечь к себе внимание. — Послушай меня. Ты — Доктор. Я знаю это, я вижу это, — кажется, он хотел что-то сказать, но женщина на него шикнула и улыбнулась. Хоть кто-то должен сохранять боевой настрой. — И она увидит, уж поверь мне. Только дай ей время. Ты готов ждать? — Всегда. И в этом тихом, но уверенном слове, Джекки услышала ту слабую надежду, что все еще образуется. Нужно лишь время. А она сможет подождать. Они оба.