Без слов

Что такое страсть? Чувство? Эмоция? Химическая реакция? Она накрывает нас, словно огромная волна бушующего во время цунами моря, настолько сильная, что разом разрывает легкие от нехватки кислорода и прибивает к самому дну, глубоко закапывая под слоем ила и ломая позвонки. Все до единого. Страсть бывает разной. Одна - нежная, рассказывающая обо всех томящихся внутри чувствах, другая – животная, оставляющая искусанные в кровь губы и синие гематомы на бедрах. Ты можешь любить до потери пульса, но как только в твоей жизни не будет страсти – все станет скучным, приевшимся, ненужным. Все эти нежные слова – ничто, по сравнению с пробирающими до костей поцелуями – укусами и резкими движениями его, ее, их рук. Ульяна скучала. Казалось, что ее жизнь совсем не меняется. Каждый день одно и тоже. Дом – работа – дома. Она двигается быстро, потому что иначе в этом бешеном ритме города напросто не выжить, она не разговаривает, потому что слова уже давно ничего не значат, она не смеется, потому что уже разучилась. За всеми этими масками приличной жены, что стали скорее аксессуаром к его жизни, Уля и забыла, какой она была. Дерзкой, смешной и другой. Девушка – загадка, которую хотелось разгадать. Игорь устал. От точно такого же круга дом – работа – дом, в котором давно потерялась она. Она? Потерялась? А была ли вообще? Наверное, все – таки была, потому что каждое утро на столе неизменно стояла кружка горячего кофе, что был любезно приготовлен кофемашиной, купленной за ненадобность. Но раз стоит, будем использовать. А извечная черная футболка висела особняком на небольшой вешалке в спальне. Выглажена, и воняет этим весенним кондиционером, который с отвагой пытается перебить впитавшейся за несколько недель табачный дым. Мальборо красный. Дешевый и крепкий. То, что надо сутра, в обед, вечером. Каждую минуту гребаной жизни, от которой тошнит. Они любили. Дышали друг другом, мечтали о счастливой жизни. Вместе и навсегда. Вот только все это было когда – то. Не сегодня, не сейчас, когда она пытается хоть как-то вернуть всю ту бурю чувств, что была в самом начале их истории. Не когда Ульяна надела платье, черное короткое и чертовски облегающее, обула замшевые туфли на высоком каблуке, чтобы хватило сил пережить очередной вечер их фальшиво-счастливой жизни, и попыталась уложить короткие волосы, что были подстрижены старыми ножницами, завалившимися за тумбу в ванной, в попытке что-то изменить. В надежде, что он заметит, наорет, ударит. Сделает хоть что-то, потому что уже невозможно терпеть его равнодушие и это вымученное: «Угу», брошено лишь для того, чтобы та отстала. Игорь сидит на диване неподалеку, в руках приставка, создающая видимость невероятной занятости, а глаза на нее. Ту, что стоит в спальне перед зеркалом шкафа и красит губы алой помадой, отлично сочетающейся с ее платьем и совершенно неподходящей для его рубашки. Белой. С чего бы это? Чего он ждет от этого вечера? Привычную порцию алкоголя, сигарет и стриптизерш, что будут танцевать приватный танец для него. Прямо на ее глазах. Будто ей плевать. Будто ее не тошнит от запаха алкоголя, врывающегося в рот наперегонки с его поцелуями. Потому что он не изменяет. Не физически. Уж лучше бы он трахал каждую вторую, чем играл эту фальшивую благородность, возвращаясь к ней каждую ночь, подминая под себя и проклиная все на свете за то, что связался с ней. Когда они стали такими? Они так привыкли создавать видимость, что у них все хорошо. Привыкли улыбаться друг другу при друзьях, смеяться над шутками и целовать, куда-то в ухо, потому что в губы нельзя. Они уже не принадлежат ему, как бы он и не пытался доказать обратное каждую ночь. Уж лучше б отпустил, сказал, что Ульяна больше не нужна. Спасибо за участие, ваша пробная версия не подходит мне, а платить за расширения я не собираюсь. Уля бы ушла, легко смахнув со щеки соленые слезы, которые давно стали похожи на кристаллы. Она бы не сожалела. Не о чем. Но Игорь не отпускает, чертов собственник. Ему нужен кто-то рядом. Тот, кто смог бы дотащить его пьяного до кровати, кто бы благородно собирал разброшенные по квартире вещи и поливал цветы, подаренные его друзьями на очередной праздник. Нет, не так. Ему нужна она, потому что цветы дарили на их годовщину, а любимые футболки так идеально подходят ей. Гарик срывается в тот момент, когда она с вызовом в глазах подходит к нему, сминая в руках маленький клатч. Резко встает, отбрасывая ненавистный джостик куда-то в угол квартиры, туда же летит и ее сумка, откуда жалобно доносится звук разбивающегося телефона. Ульяна не успевает произнести и звука перед тем, как его губы набрасываются на ее, прикусывая до первой крови, чтобы она поняла, как это все надоело ему. Короткое: «Что ты делаешь?» превращается в глубокий выдох, когда ее оголенная спина встречается со стеной, что стоит напротив. Все смешалось воедино: руки, губы, вздохи. У них один воздух на двоих, отравляющий, но такой необходимый. Уле никогда не будет нужен другой. Вот сейчас, перед ней стоит такой привычный Гарик, шепчущей слова о ее принадлежности ему, и от этого так кайфово. Она наркоманка, для которой наркотик – он. Тот, что оставлял огромные синяки по всему ее телу в порыве страсти, тот, кто не позволял ей и посмотреть на кого-то другого, тот, что точно бы посадил ее дома недели так на две за это короткое платье, давно скинутое с ее плеч. Игорь теряет голову от этого идеального тела, что будто создано для него. Кажется, что он уже и забыл, как это чувствовать, слышать и любить ее. Ульяна тоже срывается, целует своими губами его в грудь, которую все еще прикрывает белая рубашка, безнадежно испорченная алой помадой. С каждой секундой становится легче. С каждой секундой появляется надежда. На будущее. Вместе. А после уже становится плевать на разорванную рубашку, что так и осталась лежать рядом с платьем, создавая идеальную картину противостояния, плевать на разбитую вазу, подаренную Уле на прошлый день рождение. И зачем люди дарят вазы? Она ведь не гребанный коллекционер, который бережно омывает каждую из них водой из-под роз. Чайных, выращенных свободной рабочей силой на юге Китая. Становится плевать на весь окружающий мир с его приставучими: «Что?» да «Почему?», доносящимися из-за каждого угла. Сейчас есть только трое. Он, она и их страсть. Наглая дама, вернувшаяся из затянувшегося отпуска и теперь готовая к новой борьбе. Ульяна с Игорем больше не отпустят ее, потому что быть наедине - совсем плохо. Не потому, что не любят. Любят, но не так, как надо.