Лекарство от скуки.

       Сантьяга скучал. Пора затишья в Тайном городе действовала на него удручающе. Неуемная энергия комиссара требовала выхода: интриги, расследования, многоходовки, достойные враги — новые персонажи его сценариев. Сантьяга готов был сыграть в любую предложенную ему игру, даже на грани фола. Только не эту скуку! А пока в жизни комиссара было одно разнообразие — как говорят синоптики, «переменная погода»: противный моросящий дождь за окном сменялся еще теплым осенним солнышком.        Правда, недавно произошло событие, которое как-то всколыхнуло комиссара — ограбление и покушение на жизнь достопочтенного Мидрана Турчи.        Мидран Турчи — археолог, привез с очередных раскопок некий артефакт, который он «совсем замотался, столько дел, столько дел и забыл зарегистрировать находку». Со слов Турчи, артефакт имел вид небольшой агатовой камеи с изображением двух взлетающих драконов: красного и черного. Артефакт, в тонкой бронзовой оправе с полудрагоценными камнями, слабо фонил энергией "Карфагенского амулета" и особыми свойствами не обладал, разве что комаров отпугивал.        А недавно Турчи обедал у Урбека Кумара, которому в это же время Красные шапки притащили кучу барахла, среди которого был небольшой красно-черный камушек. Уйбуй Печатка бил себя в грудь и доказывал, что это — осколок метеорита, который хранился в их семье с незапамятных времен (был подрезан у какого-то вусмерть пьяного чела-авт.). Урбек принял у Красных шапок товар, проведя его по категории: «Хлам, мелкий опт.», и выставил уйбуя, прощая тому "все грехи, простите, долги". Уже потом, сидя в «Средстве от Перхоти», Печатка вспомнил, что долгов у его десятки перед Кумаром не было. Но время было упущено. Вероятность того, что хитрый скупщик теперь отдаст деньги за товар, вместе со временем стремительно уходила в стойкий минус.        Турчи камушек приглянулся — он идеально подходил для «Двух драконов». Однако этот скряга Урбек заломил такую цену, как будто продавал «луну в алмазах» (две бутылки коньяка). Ценой невероятных усилий Турчи удалось снизить стоимость (одна бутылка, распитая на двоих). Так у «Двух драконов» появилось новое украшение. Турчи вплавил приобретение в бронзовую оправу артефакта и заметил, что тот перестал фонить. Теперь артефакт ни чем не отличался от обычной безделушки.        А сегодня вечером, вернувшись домой, Турчи обнаружил в своем кабинете неизвестного чела, потрошившего его сейф. Как злоумышленнику удалось обойти защитные заклинания, он понятия не имел. На него не сработали даже примитивные «Колокольчики», а «Кольцо Саламандры», защищающее сейф — исчезло! Но, как только хозяин попытался выразить свое недоумение по поводу незаконного проникновения в его жилище, взломщик метнул в него огромный топор (из записей брата Ляпсуса: «Рана нанесена тонким режущим предметом, предположительно, охотничьим ножом»). Взвизгнув, Турчи провалился в «Дырку жизни» и, по словам эрлийцев, голосил в приемном покое так, как будто его четвертовали. При более детальном опросе выяснилось, что шасу спасла жизнь его природная эмоциональность. Попросту, жертва налета мельтешила так, что преступник даже не смог прицелиться, и нож вырвал только грамм драгоценной шаской кожи.        Вы знаете, сколько стоит грамм кожи шаса? А Сантьяга узнал, посетив Турчи в монастыре. Ему даже выдали некую смету, по которой выходило, что кожа шаса была, как минимум, с алмазным напылением. Сидя в кресле-каталке в окружении многочисленных родственников, жертва налета, активно жестикулируя «тяжелораненой» рукой требовала:       1. найти и наказать обидчика;       2. вернуть похищенное имущество;       3. подвергнуть санкциям всех производителей защитных артефактов.       Родня подпевала стройным хором.       Комиссар посочувствовал Турчи, согласно покивал головой и, воспользовавшись тем, что шасы начали составлять исковые заявления, улизнул из обители.       Спустя час, как нав расстался с пострадавшим в монастыре, тот появился у него в кабинете, поддерживаемый под руки двумя великовозрастными внуками. Конечно же, его интересовали результаты расследования.        Сантьяга, у которого до сих пор стоял шум в ушах от трескотни целого выводка шасов, поморщившись, выставил внуков из кабинета. Сверкнув черными глазами в сторону Турчи, комиссар изложил свою позицию четко и кратко. Суть сводилась к тому, что поиск чела, совершившего покушение на подданного Темного двора и поиск «нечаянно забывшего зарегистрироваться имущества» — разные вещи, так что, если Турчи хочет вернуть свое «незарегистрированное имущество», то тоже должен раскошелиться (комиссар уже заключил контракт на расследование этого дела с командой Кортеса и сейчас пытался отбить хотя бы половину своих затрат).       Турчи закатил глаза и схватился за царапину на левой руке:        — Вы не представляете, во сколько мне обошлось лечение у эрлийцев! Они готовы были снять с меня последнюю рубашку!       — Бросьте, Турчи. У Вас всего лишь царапина, — махнул рукой Сантьяга. — Уверен, брат Ляпсус просто плюнул на нее, написал «стерильно» и поставил подпись.       — Вот, вот. Всего лишь царапина! А счет выставили, как будто пришили мне новую руку!       — Обидчика мы Вашего найдем, но я не уверен, что Ваши побрякушки еще у него. Так что свое «незарегистрированное имущество» можете искать сами. Попробуйте нанять наемника.       При слове «наемник» Турчи скривился.       — Может Вам повезет и Вы наймете именно того, кто Вас м-м-м… тяжело ранил, — методично добивал шаса комиссар.       Турчи привычно закатил глаза и схватился за сердце.       — Вы можете нанять кого-угодно, но Кортес — лучший. И потом, для меня у него действуют сезонные скидки. А еще, у них сейчас акция: «Два дела — по цене одного», — умело расставлял сети хитрый нав.       Рыбка попалась. Еще немного поторговавшись для приличия, археолог махнул рукой и, прихрамывая на правую ногу, бормоча что-то обидное под нос, покинул Цитадель.       Логично рассудив, что лучшая команда наемников Тайного города без труда вычислит налетчика, комиссар вновь погрузился в осеннюю меланхолию и потерял интерес к этому делу.       Но «дело», похоже, не собиралось терять интерес.       Оно только входило во вкус.