Часть 1
23 апреля 2016 г. в 20:09
Капли дождя скапливаются на раскрытой ладони, подобно мыслям в моей голове. Они эхом отдаются в мозгу, пробираются на задворки сознания и оседают в груди, в самом сердце, откуда им нет выхода. На душе так же противно и скользко, как и на улице. Дождь нещадно мочит все вокруг: деревья, кусты, траву, асфальт, не успевших спрятаться от него прохожих. И только я бреду по улице, не стараясь спрятаться от него. Хочется, чтобы его слова вымочил этот дождь, стер из памяти все то, что было сказано буквально час назад. Но этого не произойдет, как бы я не молила об этом.
Запахиваю плащ и поднимаю воротник. Сумерки уже вовсю заняли свою позицию, фонари освещают вечерние улицы моего города. Я продолжаю брести по улице в такую погоду, потому что вернуться сейчас домой означает только одно — снова увидеть такие родные и любимые карие глаза, наполненные злостью и болью. А я сейчас не готова.
Уж не знаю, когда и кого я прогневала там, на Небесах, когда по судьбе мне выпала карта с именем «Тобиас Итон»? Любить его оказалось также сложно, как и не любить. Он ворвался в мою жизнь, словно вихрь, снося все на своем пути, затмевая всех собой, и я уже не вспомню того момента, когда могла быть с кем-то другим. Он заполнил собой всю мою жизнь, не оставив возможности выбора. Да, и признаться честно, я и не собиралась выбирать… Просто он все решил за нас обоих, когда появился в моей жизни. И покорил он меня именно этим. Но вопреки всему, и ссоры происходят у нас довольно часто и бурно.
Но сегодняшняя ссора превзошла все остальные по масштабности. Причина? Причина банальна — ревность. С появлением в моей жизни Тобиаса Итона, пришла и ревность. Этот мужчина всецело любит и любим, предан и верен, но и взамен получает мою верность и преданность. Казалось бы, что еще нужно? Мой ответ прост: ничего. Этого достаточно. Но только вот Тобиасу так не кажется. Стоит кому-то посмотреть на меня, все — пожар вспыхивает в этом человеке. Словно голодный зверь в клетке, он готов рвать и метать всех и каждого. Для него каждый мужчина — соперник. И объяснить ему, что кроме него, в моей жизни нет и не будет других мужчин, кажется не реальным. Он упорно ревнует, оберегает, охраняет, бдит и наблюдает. Признаться честно, я не против, только вот иногда это надоедает и доходит до абсурда.
И сегодня, когда мы были на ужине в ресторане, Тобиасу не понравился тот факт, что я встретила там своего бывшего одноклассника. Джереми Коллинз пришел туда совершенно случайно, но когда увидел меня, заключил в дружеские объятия, радуясь нашей встрече. Не успев опомниться, я оказалась прижата к его груди, на что Тобиас лишь свел брови так сильно, что в этот момент я поняла: не избежать в районе грома…
Естественно, ужин прошел напряженно, мы практически молчали. На все мои попытки заговорить с ним, я натыкалась лишь на стену ревности и холодности в карих глазах моего любимого мужчины. Стоит ли говорить, что по прибытии домой, между нами разыгрался нешуточный скандал? Я тоже думаю, что не стоит.
Тобиас кричал, жестикулировал, злился. И все было бы нормально, гроза бы прошла быстро, если бы мое терпение не лопнуло… Я устала постоянно слышать, что принадлежу ему, что только он имеет право ко мне прикасаться, что только он имеет право на меня смотреть. Я уже давно решила для себя, что хочу только его, вижу только его, люблю только его и никого другого. И я устала доказывать ему это. Поэтому в сердцах наговорив ему кучу всего, я выбежала из дома в неизвестность. Я слышала, как он звал меня обратно, но в тот момент кому-то из нас нужно было «остыть», чтобы все это не переросло в самую крупную ошибку в нашей жизни — разрушению наших чувств и отношений.
И вот, сейчас, бредя по полутемной улице, я больше всего на свете жалею о сказанных мною словах. Я знаю, что сказала их зря, но в тот момент мною правили обида, злость и усталость от постоянной ревности. Я безумно люблю его, но сейчас мне нужно побыть одной и подумать.
Дохожу до аллеи, ведущей в парк, и сажусь прямо на бордюр, не заботясь о том, что уже промокла до нитки, и дождь буквально залил мою обиду в душе. Прикрываю глаза, и мысленно переношусь в те моменты, когда была счастлива с ним. Его губы и руки, его глаза и объятия, его тело и дыхание на моей коже — все, все до мелочей, я ощущаю на себе, как тогда, когда он рядом и прикасается ко мне. И я понимаю, что ничего не изменилось. Я люблю его, с ума схожу без него, теряю голову от его близости, растворяюсь в нем без остатка. Он — мой мужчина. Любимый и единственный. Родной и желанный. Но обида все равно еще свежа.
— Трис… — слышу я любимый и родной голос где-то рядом и поднимаю глаза.
Передо мной стоит Тобиас. Промокший и мрачный, он приседает на корточки передо мной и всматривается в мое лицо. Его карие глаза, потемневшие от беспокойства, смотрят на меня внимательно и пристально. Он дотрагивается до моей мокрой щеки и улыбается краешками губ. Затем уверенно встает и тянет меня за руку. Я не сопротивляюсь. Оказавшись в кольце его сильных и таких родных рук, я вдыхаю запах его тела вперемешку с запахом этого весеннего дождя. Он прикасается к моим волосам и притягивает меня ближе к себе. Я блаженно прикрываю глаза, сложив голову на его плече. И вся обида, боль отступают на задний план.
Простояв так некоторое время, Тобиас отстраняется от меня и смотрит в мои глаза. Затем легонько касается губами кончика моего носа и снова прижимает меня к себе. Я вбираю в себя его всего и мысленно прощаю ему все обиды. Но пока не говорю ему ничего.
— Пошли, — он тянет меня за собой, и я повинуюсь ему.
Мы подходим к припаркованному автомобилю, и он открывает переднюю пассажирскую дверь. Я раздумываю несколько секунд и сдаюсь. Вновь и снова. Опускаюсь на сидение и втягиваю теплый воздух. Он садится за руль и заводит двигатель. Я молчу, он тоже молчит.
Мы подъезжаем к дому, и Тобиас выходит из автомобиля. Открыв мне дверь, он протягивает руку, и я хватаюсь за нее. Мы поднимаемся в квартиру.
Как только дверь за нами закрывается, я чувствую в темноте, как его руки плавно ложатся на мои плечи, немного сжимая их. Он вдыхает запах моих волос, и я щекой прикасаюсь к его руке. Его прикосновения всегда будили во мне ворох ощущений: от нежности до безрассудства. И эти прикосновения не стали исключением.
Его руки перемещаются на ворот моего плаща, и он немного тянет за него. Я развязываю пояс на плаще и расстегиваю пуговицы. Тобиас стягивает его с моих плеч и откидывает в сторону. Его руки сразу перемещаются под мой свитер, гладя кожу на животе. Я опрокидываю голову назад, когда он начинает вести губами по шее. В этот момент он стирает все грани между нами: все обиды, непонимание, обидные слова — все канет в лету, когда он прикасается ко мне вот так.
Он немного подталкивает меня вперед, заставляя двигаться. Я медленно иду по направлению к гостиной. Он не выпускает меня из объятий, продолжая мять кожу под свитером. Затем он аккуратно стягивает его с меня и откидывает в сторону. Я сразу чувствую, как бег «мурашек» усиливается, а губы Тобиаса настойчиво прикусывают кожу на шее. Он откидывает мои мокрые волосы на бок, открывая себе больше пространства на моем теле. Руки моего мужчины поднимаются выше, доходят до края лифчика и аккуратно пробираются под него. Он этих ощущений я невольно вскрикиваю, на что Тобиас тяжело выдыхает мне практически в самое ухо. Его руки сладко терзают мою грудь, а я горю в его руках. Господи, и как он может думать, что кто-то другой сможет когда-нибудь прикоснуться ко мне?!
— Трис… — его голос подобен музыке, которую напевает сатир своим нимфам, уводя их в блаженную негу.
Я не выдерживаю более и сама поворачиваюсь к нему, ища жадно его губы. Когда же нахожу, припадаю к ним с неистовой страстью и рвением. Он отвечает мне тем же, и я уже чувствую, как его руки расстегнули застежку на лифе, откинув его в неизвестность. Ладони Тобиаса накрывают мои груди, и он начинает искусно играть с ними, доводя и без того мой распаленный мозг до высшей точки блаженства. Я стону ему в губы, шепчу его имя, прошу, умоляю, и он слышит меня.
Он быстро стягивает с меня джинсы вместе с нижним бельем и толкает одной рукой на диван. Расстегнув «молнию» на своих джинсах и снимает их, он опускается на колени передо мной, раздвигает мои ноги. Мое тело снова пронизывает дрожь желания, и я уже не могу совладать с собой. Тобиас нетерпеливо входит в меня, одновременно залепляя рот своим поцелуем. Мы на мгновение замираем, но потом начинает медленно двигаться во мне. Я ногами обхватываю его за бедра, на что реакция Тобиаса уже известна мне: он ускоряет темп, водя руками по моей голой груди и животу.
В эти мгновения мир замирает, люди исчезают, и существуем только мы. Время замедляет свой ход, а Вселенная погружается во мрак. Есть только два человека, которые насыщаются друг другом, как два голодных диких зверя.
И я уже не чувствую, как из глаз прыснули слезы, мое дыхание становится прерванным, как будто это последние вздохи. Тобиас посильнее стискивает челюсть, сила его толчков нарастает с каждой секундой, и я уже чувствую приближение оргазма. Словно укутывая нас теплым одеялом, он накрывает меня и моего мужчину одновременно, Тобиас лишь силится, чтобы не закричать. Но я могу себе позволить это, поэтому, не стесняясь, я просто шепчу его имя, прижавшись к нему всем телом настолько близко, насколько это возможно.
Время замерло. Мы тоже, кажется, замерли. Лишь наше тяжелое дыхание свидетельствует о том, что это всего лишь игра воображения. Нашего воображения. И мир продолжает жить дальше, время бежит неумолимо вперед, и только мы умираем в этих сладострастных минутах.
Проходит время, когда Тобиас решает все-таки пошевелиться. Он продолжает стоять на коленях перед диваном, я обвила его тело своим, прижавшись к нему. Тобиас чуть отстраняет меня от себя и заглядывает в мои глаза. Проводя руками по волосам, которые путаются в его пальцах, он целует меня, но уже не с такой страстью, как раньше, а просто — нежно и ласково. Оторвавшись от меня, он снова смотрит в мои глаза и тихо шепчет:
— Моя.
Одно слово, три буквы, но именно они доказывают мою принадлежность ему. Они — показатель моей любви к нему и наоборот. Тобиас Итон — человек, укравший меня у мира сего, человек, который может делать с моей душой и телом все, что ему заблагорассудится. Именно эти три буквы доказывают невозможное: он — моя Вселенная.