Смысл...

Жизнь… Пять букв и тысячи минут понимания смысла. К сожалению, не все приходят к конечному выводу. Даже к концу жизни, даже на смертном одре, чувствуя дыхание Смерти и пустоту Потустороннего мира, некоторые не осознают, для чего родились, для чего жили. Ведь многое скрыто пеленой тумана, вязкого, липкого, идти сквозь который противно, порой страшно из-за простой правды, колющей сотней иголок собственное самолюбие. И многие сдаются, не дойдя до конца, не найдя ответа на извечный вопрос, для чего мы живем. Но я знаю одного человека, который, умирая, понял смысл. Он умирал, умирал от Проклятия. И помочь ему мы были не в силах. Смотреть, как корчится душа в агонии предсмертных мук, отдавая часть боли телу, бьющемуся в конвульсиях, было невыносимо. Хотелось обхватить его руками, дабы прекратить этот кошмар из акробатических трюков тела. Но, нет, это не даст результата, ведь рвется на части душа, душа некромага. От проклятия несносной старухи, испортившей жизнь многих людей, погибал мой друг, мой брат… А ведь начиналась новая глава его жизни, нормальной жизни без некромагии, обещающей быть счастливой, может не сразу, но постепенно, со временем. Благодаря Ягге рана от косы Мамзелькиной затянулась, оставив лишь шрам. И он решился порвать все нити, связывающие его с магическим миром, и даже с нами. Это был обычный вечер, не предвещающий ничего страшного. Мы не навещали его около недели из-за проблем в Магфорде, и, когда выдалось свободное время, тут же полетели к нему в железнодорожную будку, и, на удивление, увидели на пороге здорового молодого парня. «Он выздоровел!» - первая радостная мысль за долгий период времени. Но его холодный взгляд и не менее ледяной тон резко охладили быстро бьющиеся сердца. Без предисловий и отступлений он попрощался с нами, сказав, что желает начать другую, новую жизнь. Жизнь без магии и без нас. Вместо радости, поселившейся в сердце несколько минут назад, пришла боль. Так не хотелось отпускать его из своей жизни, принимать мысль, что он больше не с нами. Но еще давно, у старухи, мы научились уважать мнение другого, поэтому тогда, молча развернувшись, пошли к ступам, внутри разрываясь от боли. Но обернувшись, улетая, я увидела в его глазах не меньшую муку. И больше мы о нем не слышали. Пока нам не позвонил Сарданапал… «Он умирает», - все, что я помню из того разговора. Упала на кресло, и в голове всего одна фраза, сказанная Академиком. Лена же, внимательного дослушав директора Тибидохса, давшего координаты его местонахождения, телепортировала нас. Мы оказались в светлой со вкусом обставленной комнате, в окно которой ярко светило солнце. Оглядывая комнату, взгляд зацепился за диван, точнее за лежащего на нем человека. За прошедший год он почти не изменился, разве что волосы стали короче. Он бился в предсмертных конвульсиях, это было видно сразу. Губы сжаты в едва видимую полоску, дабы не закричать от дикой боли, глаза плотно закрыты. Рядом сидела Ягге, шепча древние заклинания. Лена, не растерявшись, начала помогать экс-богине, хотя ясно понимала, что ничто его уже не спасет. Я же не могла принять эту шокирующую реальность, вылезающую за рамки моего построенного мира. Ведь там его жизнь была долгой, счастливой, насыщенной различными событиями, никак не связанными с тьмой и мраком некромагии. Я отпустила его из моей души, из моего сердца, повторяя именно это. А получилось все совсем не так… Через пару минут эти ужасные судороги прекратились, оставив после себя лишь ужасное воспоминание, которое будет сниться мне еще очень долго. Ягге, сгорбившись, вышла из комнаты, чем ясно дала понять, что все, осталось немного. Медленно, с трудом осознавая ситуацию, я подошла к кровати и опустилась на колени перед ней, взяв его за руку. Он тяжело дышал, пытаясь восстановиться после дикой агонии. Грудная клетка регулярно поднималась, делая глубокий вдох, и опускалась, выпуская его обратно, что не давало поверить, что перед тобой человек, стоящий на грани. Придя в более-менее нормальное состояние, которое только возможно в таком состоянии, он открыл глаза, обводя комнату взглядом, и, когда он увидел нас, его бровь удивленно поползла вверх, спрашивая, что мы здесь делаем. В ответ Лена сказала лишь одно слово, Сарданапал, и все стало ясно. Мы молча сидели рядом с ним, держа за руку. Я чувствовала Ленины эмоции, также хорошо, как свои. Тупая режущая боль под грудиной, медленно отрывающая по кусочку чего-то важного. Физические пытки переносить намного легче, чем чувствовать, как яд боли разливается по поверхности души, растравливая все старые раны, раскрывая все шрамы, сквозь которые проступает обнаженная, пульсирующая первозданная материя. Напряженный больной взгляд черных глаз жадно рассматривал нас, пытаясь в последний раз увидеть все то, что не разглядел за многие годы, проведенные вместе, и прощаясь уже навсегда. «Я люблю...», - последние незаконченные слова, и глаза, как стекла. Все. Больше нет Глеба Бейбарсова в мире луны. Нет больше нашего брата, нашего друга. Но он навсегда в наших сердцах. Он умер, а слезы градом катились из глаз. Я не знаю, сколько прошло времени, пока мы успокоились, но на улице стемнело, а Ягге здесь давно уже не было, она телепортировалась сразу, как вышла из комнаты. На улице было новолуние, ночная красавица тоже умерла, забрав с собой его. Это как-то символично... Он любил луну и Ее, говорил, что без них не представляет своей жизни. И как только вторая покинула его навсегда, и первая погибла в руках неба, он ушел, ушел вслед за ними. Когда мы еще были в алтайской глуши, мы пообещали друг другу, что, если один из нас умрет раньше, двое других развоплотят его тело, не оставив ничего. И как бы больно не было, мы выполнили данную клятву. И в мире больше нет ничего, напоминающего о нем, кроме воспоминаний. На следующий день к нам телепортировался Академик, чтобы отдать его черную папку, оставшуюся в квартире и выразить свои соболезнования. Мы долго не решались открыть ее, снова вспоминая все моменты, связанные с ним и этой папкой. Первые дни, как только мы встретились в землянке, первые его рисунки, эта папка, которую он купил в одну из вылазок на Лысую гору, встреча с Тибидохцами и Она, первая и последняя любовь, погубившая его. Честно, я ненавижу ее. Пусть и косвенно, но именно она виновата в случившемся. Да, каждый имеет право на счастье, и она выбрала свое, но он тоже имел это право. А благодаря ей его лишился. Вернувшись из воспоминаний, мы открыли папку и нашли один единственный лист бумаги, на котором было написано: «Смысл жизни не в действиях, не в событиях, не в деньгах. Он в человеке. Надо лишь найти человека, хранящего ваш смысл жизни». На обороте - рисунок. Заходящее солнце и летящая вслед звезда. А в углу подпись: «Я гасну без ее солнца». Так что такое жизнь? Череда случайностей, ведущих к определенному концу? Или что-то еще? В чем заключается смысл жизни? Я не знаю... Но я знаю одного человека, который, умирая, понял Смысл…