***
Нью-Йорк встречает меня ярким утренним солнцем, постоянно спешащей толпой и тёплым ветром. Я вздохнула, крепко сжала ручку чемодана и попробовала представить, какой будет моя жизнь в этом городе. Благо время раздумывать у меня было - отец безжалостно опаздывал. Даже удивительно, как с такой патологической не пунктуальностью он стал довольно успешным бизнесменом. Его, конечно, нельзя назвать акулой бизнеса, но всё вполне стабильно. Как говорят, достаток выше среднего. Частный дом. Дом, в котором он живёт с своим парнем. Убейте меня. Я никогда не жила в домах, мы всегда обитали в квартире. Когда отец уехал, мы с мамой переехали в квартиру поменьше, но в сущности ничего не изменилось. Я по-прежнему жила практически одна и меня это устраивало. - Нора! - я три года не слышала голоса папы в живую, но узнала бы его среди миллиона звуков. Чуть хриплый от природы, мягкий и тёплый, будто молоко с мёдом. Я обернулась и меня тут же захватили в объятия. Отец поднял меня и закружил. Впервые с тех пор, как мне исполнилось десять. Я уже забыла, как это здорово и приятно, и удивилась, будто со стороны услышав свой собственный радостный смех. - Нора, как же я рад тебя видеть, - он наконец отпустил меня. Какое-то время мы оба молча разглядывали друг друга. Так бывает: после разлуки нужно некоторое время, чтобы рассмотреть изменения. Думаю, я изменилась куда сильнее, чем он. Папа остался таким же, каким я его запомнила, разве что, стал куда более загорелым. Те же короткие чёрные волосы и широкая улыбка. И те же глаза, что я помнила: серебристо-серые, всегда будто немного прищуренные, с поразительно длинными ресницами и разбегающимися от уголков морщинками. Это оттого, что он часто смеялся. - Снова, - улыбнулась я. С ним я не чувствовала той неловкости, что с мамой, потому что он был другим. К сожалению, я выросла похожей на маму. - Скучал, papa? - Безумно, ma chérie, - в тон мне отозвался он, подхватывая чемодан и обнимая меня за плечи. Когда мы подошли к папиной машине, оттуда никто не выскочил. Я вздохнула с облегчением, ведь ожидала, что папа привёз с собой своего парня. Он явно заметил этот вздох. - Я решил, что вас стоит познакомить в домашней обстановке. - Мудрое решение, - пробормотала я, садясь на заднее сиденье машины. Всё-таки это непросто - внезапно узнать, что твой отец гей. Это...ух! Не то, чтобы меня это злило. Какая, в конце концов, разница, к мужчине он ушёл или к женщине? Мы ехали молча. Я даже не могла понять, какая это тишина: та, в которой слова и не требуются, всё и так понятно, или другая, напряжённая, когда есть много слов, которые необходимо сказать, но не достаёт решимости. Мимо проносились незнакомые пейзажи, залитые незнакомым чужим солнцем. Солнцем Америки. Где-то здесь мне предстоит найти своё место, научиться жить, стать американкой. Меня пробрала дрожь. Я не против Америки или однополых браков, я люблю фастфуд и мне хочется увидеть статую Свободы, но...где-то там, в дождливых днях Лондона я оставила всё, что было для меня важно. - Нора, - голос отца звучал всё также тепло, но настораживающе серьёзно. - Мы приехали. Я взглянула в окно машины. Как в фильмах, верно? Красивый двухэтажный коттедж, отделанный кирпичом цвета песка. Только огромной лужайки и старого дерева с качелями не хватает, но я слишком многого требую для дома в с одном и крупнейших промышленных центров мира, верно? Отец открыл для меня дверцу машины и вылезла, не отрывая взгляда от дома. Хлопок закрывшейся двери автомобиля прозвучал для меня как приговор. Почему я так переживаю? Ведь отец любит этого человека, и не важно, какого он пола. Верно? - Идём? - полувопросительно-полуутвердительно сказал папа, обнимая меня за плечи и искоса поглядывая на окна дома. Я кивнула, улыбнувшись, и первая поднялась по лестнице крыльца. Глубоко вздохнув, я смело открыла дверь, теперь уже и моего, дома. В коридоре стоял мужчина, примерно тридцати лет, одного роста со мной. Он робко улыбнулся, откинув со лба светлую прядь, и сделал шаг вперёд. - Привет, Нора, - он улыбнулся шире, слегка склонив голову набок. - Я Алекс. - Привет, - постаралась улыбнуться в ответ как можно более искренне. - Очень рада знакомству. У вас тут солнечно. Что я несу? А с другой стороны, что ещё я могу сказать. "К слову, я совершенно либеральна с вопросах сексуального выбора, и совершенно не против однополых отношений"? Это было бы ложью. Чтобы быть не против, мне нужно хотя бы как-то соприкоснуться с этим. Откуда я знаю, против я или нет, если геев никогда в глаза не видела. - Это правда, - всё-таки поддержал разговор он, улыбнувшись ещё шире. - Солнце тут очень яркое и тёплое. В Лондоне, наверное, совсем другой климат? Я слышал, что там постоянно дожди и туман. - Ну-ну, - это пришёл папа. Я повернулась и уставилась на него, как утопающий на спасательный круг. - Успеете ещё поговорить. Нора устала от перелёта, верно? Ей ещё предстоит акклиматизация. - Ох, верно, верно, - неловко взмахнул рукой Алекс и ваза рядом с ним опасно покачнулась. Папа еле слышно вздохнул и поспешил отвести мужчину подальше от хрупкого предмета обстановки. Жаль его разочаровывать, но я тоже обладаю грацией бегемота, так что вазе осталось жить не дольше полугода с такими-то двумя катастрофами в одном доме. Папа махнул мне рукой, призывая следовать за ним. Я покорно потопала, специально обходя пресловутую вазу по широкой дуге. Нехорошо будет разбить её в первый же день. Мы поднялись по слегка потёртой деревянной лестнице, в которую я влюбилась с первого взгляда, и попали в недлинный коридор. Папа распахнул одну дверь и сказал: - А это твоя комната, - я вошла, оглядываясь по сторонам. Небольшая, но довольно просторная комната в светлых тонах и с высокими окнами. Весь интерьер комнаты будто дышал, был воздушным и совершенно не давил. - Дизайном занимался Александр, он продумал каждую мелочь, очень много просил рассказать о тебе. Надеюсь, тебе понравится. - Мне..., - я тепло улыбнулась, проведя пальцами по светлому дереву письменного стола и взглянув на папу. - очень нравится.***
Работа. Моему брату это слово, судя по всему, было совершенно неизвестно. Он всю жизнь мотался от одно профессии к другой, не в силах долго оставаться на одном месте. Ему нравилось всё и это превращало его жизнь в катастрофу. В некотором роде, мне было даже жаль его. Ему было незнакомо это ощущение эйфории, когда ты занимаешься любимым делом и чувствуешь, что мог бы делать это всю свою жизнь. Я откинулся на спинку кожаного офисного стула и закрыл глаза, вызывая в голове строки будущей статьи. Мне нравилось ощущение тяжесть ноутбука на коленях, клавиатуры под пальцами, я люблю свою работу. И вид из окна моей квартиры. Манхэттен сияющими огнями раскинулся внизу, поражая воображение миллионами красок, который с высоты этого дома представлялись лишь вспышками. Многим бы было не комфортно в квартире с окнами от пола до потолка, но для меня они служили вдохновением. Мой телефон не успокаивался ни на минуту, несмотря на поздний вечер. Сообщения от брата приходили с пулемётной скоростью, ведь сегодня "просто потрясающее событие": приехала дочь Кона. Алекс волновался всю неделю, с тех пор, как узнал, что всё решено и девчонка переезжает к ним. Думаю, им обоим незабываемые впечатления гарантированны. Когда мне пришло очередное сообщение от брата в стиле "О Боже, она такая милая! Я сейчас растаю!", отвечать уже не хотелось. Да и есть ли смысл? Алекс всегда был самодостаточным человеком, которому для общения хватало бы и стены. Ну так, чтобы было куда смотреть во время разговора. В ответах собеседника он не нуждался. До сегодняшнего дня. "Крис, я плохой человек?" - гласило последнее сообщение в списке входящих. Я нервно сглотнул, представив масштабы последующего диалога. "Нет, с чего ты взял?" "Ну... Я, вроде как, семью разрушил. Да?" - катастрофически запаздывающие реакции брата порой пугали и забавляли. "Предположим." - через несколько секунд после сигнала о доставке телефон зазвонил. Фотография Алекса на вызове не предвещала ничего хорошего. - Что это еще значит? "Предположим"?! - раздраженно воскликнул этот "большой ребенок". Я устало вздохнул и потёр переносицу, сняв очки. - Я же с тобой серьезно разговариваю! - Я тоже не шучу, - устало выдохнул, представив физиономию на том конце провода. - Кто знает, может, и без тебя не все гладко шло. - Но... Но я же... - надвигающаяся волна слёз и соплей вполне серьезно мне угрожала. Мне всю жизнь казалось, что где-то что-то перепутали, и у меня явно сестра, а не брат. - Я же разлучи-и-ил и-ил их... - Хорош рыдать. От меня-то ты что хочешь? - П-помощи-и. Подружись с Норой, будь хорошим братиком, ладно? - жалобно проскулил брат. Я скривился. Только этого мне не хватало - проводить время в компании школьницы. - Никогда, - отрезал я. Но брат бы не был моим братом, если бы его интересовало мнение других людей, когда он уже явно на что-то нацелился. - Вот и славно, - Алекс весело бросил трубку. В такие моменты жалею о том, что по телефону нельзя кинуть топор. Мама бы, конечно, поплакала месяц, но потом поняла меня. Терпеть Александра дольше получаса в этом мире способен только один человек и это не я. Я раздражённо цокнул языком и закрыл ноутбук. На сегодня продуктивная работа явно закончена. Телефон снова завибрировал. Я открыл его, ожидая новых потоков запоздалых переживаний этого великовозрастного младенца, но увидел только фотографию. Немного удивлённое лицо с серебряно-серыми (точь-в-точь, как у отца) глазами в обрамлении густых непослушных золотисто-русых волос. Судя по взгляду, она уже успела ощутить на себе часть непредсказуемого поведения моего брата. - Это ещё цветочки, солнце, - усмехнулся я, блокируя телефон. Но не тут-то было. Я тихо выругался сквозь зубы, отвечая на звонок, даже не посмотрев, кто именно звонит мне. Поздние звонки для журналиста вполне привычны. - Грей, - коротко сказал в трубку. Собеседник откашлялся и я сразу же узнал голос Коннора. Неужели Алекс даже его утомить смог? - Кристиан, привет, - наконец заговорил он. - Знаешь, Нора сегодня приехала... Я бы хотел показать ей магазины и в целом город, но Алексу завтра надо на занятия по макраме. Не мог бы ты?... - Понятно, - вздохнул я. Макраме. Правда, очаровательно? Моему брату почти двадцать девять лет, а он не может сам доехать на занятия по макраме. - Мог бы. Но... макраме, серьёзно? - Это же Алекс, - просто ответил Кон и, попрощавшись, положил трубку. Действительно. "Это же Алекс". Звучит как диагноз.