Без маски. Ворон

Отчего со всеми я любезна, Только с ним нас разделяет бездна? Отчего с ним, хоть его бегу я, Не встречаться всюду не могу я? Отчего, когда его увижу, Словно весь я свет возненавижу? Отчего как с ним должна остаться, Так и рвусь над ним же издеваться? Отчего — кто разрешит задачу- До зари потом всю ночь проплачу? А.А. Фет

      Они сидели в командной рубке спина к спине. Пол был холодный, во рту стоял горьковатый привкус: где-то дымилась проводка, а оксигенератор уже не справлялся. Рэй машинально тянула за ниточки, постепенно распуская рукава одежды, глаза были сухи, как пески Джакку. Рен меланхолично размышлял, может ли подобная смерть считаться достойной для ситха и, если нет, достойно ли об этом думать сейчас?       А еще он старательно свертывал иглы своих эмоций в тугие колечки, чтобы ненароком ее не поранить. Потому что теперь «дом его души» сдавался внаем, «соседка» внесла оплату вперед, и возможность помериться «на кулачках» за территорию была роскошью. Как на конфликт Учителя и Ученика отреагирует Темная сторона — одни древние ситхи знали. Потому и были мертвы уже несколько столетий.       Внутри ледяного саркофага звуков случалось так преступно мало, что легчайший шорох многослойного одеяния Рэй был похож на трепет крылышек бабочки между рамами. Поэтому оба вздрогнули, когда загорелся свет, вспыхнули мониторы, и бодрый голос произнес по внутренней связи.       — Давайте жить дружно. Ссоры подождут до лучших времен — если мы не хотим оказаться в открытом космосе на одной доске для серфинга — красной с золотыми разводами.       Молчание.       — Тогда всем конец. Полный и окончательный. Дальнейшая история будет вершиться без нас, а это обидно до щекотки в пятках.       Молчание. Послышались какие-то шорохи, треск, шум передвигаемой мебели. Молодые люди переглянулись, и Рен указал на черный пытливый глазок камеры наблюдения. Рэй кивнула и в свою очередь постучала пальцем по треугольному динамику на приборной панели.       — Рэй, я не сержусь. У тебя были смягчающие обстоятельства и полное право высказывать недовольство. Признаю, я не был полностью откровенен, но нас всех учат в детстве не разговаривать с незнакомцами.       Терпение было исчерпано — так и не дождавшись ответа, внешняя дверь загудела, и Георгий Элиас Сингер вошел в командную рубку. Одним долгим взглядом просмотрел показания приборов и присвистнул. Выглядел он еще хуже, чем после полета через червоточину: глаза покраснели, вздохи-выдохи чередовались с сухими хрипами, и комбинезон на правом боку смят, словно Грей бодался с крупным рогатым скотом. На молчаливые взгляды он махнул рукой и улыбнулся натянуто.       — Небольшой приступ клаустрофобии случился.       Пальцы запорхали над знакомыми клавишами, набирая комбинации, и повинуясь невысказанной просьбе, оба вольнонаемных члена экипажа поднялись с пола и заняли свои места: Кайло у навигационных приборов, Рэй — место второго пилота.       Корабль натужно урчал и рвался из плена, издавая скрипучие звуки завязшей в снегу малолитражки, но только глубже зарывался в ледяное месиво осколков. Все ложноножки оказались плотно прижатыми к бокам, блокируя внешние датчики, и видимость заметно снизилась. Собственно, они даже не могли представить, в какую сторону им двигаться.       Наконец Грей оставил попытки и, склонив голову, тяжелым взглядом уставился на пульт управления. Кайло подумал, что, будь он на месте капитана, от пульта остались бы ножки да рожки, точные проводочки и искорки. И как же хорошо, что он не на его месте! Но радость оказалась недолгой.       — Придется перейти к плану Б.       Он оглянулся на команду, проверяя, насколько благодарно публика его слушает. Народ безмолвствовал, как студенты-первокурсники на вводной лекции.       — Нужно выйти наружу через запасные люки. Я проверял: грузовой отсек правого сектора можно открыть. Стрелять в белый свет, как в копейку, нельзя — завалит еще больше. Значит, будем пилить эту глыбищу. В кладовке где-то валялся плазменный резак, он неплохо работает в вакууме, но один я провожусь около полусуток. — Рэй не сразу поняла, почему две пары темных глаз смотрят на нее с напряженным вниманием.       — Этот ваш меч… Он, кажется, неплохо справляется с твердыми предметами. Во всяком случае, траснпластиловое покрытие пола вы смогли поцарапать, а мне гарантировали, что это невозможно. Нельзя в наши дни верить рекламе.       Удивляясь самой себе, Рэй молча нащупала рукоять, отстегнула и издалека показала товарищам по несчастью. При виде до боли знакомого предмета Рен почувствовал, как загорелся рубец на лице и невольно поднял руку к щеке. Но пальцы натолкнулись на гладкое прохладное кольцо модулятора, надежно скрывшего человека под гладкими черными перьями Ворона. И он перестал беспокоиться.       Грей Сингер кивнул.       — Наружу пойдем я и «Мэтт». Он как-никак мой должник. Да, все хотят жить. Желательно целыми и со всеми конечностями. Личное счастье и долголетие — в ассортименте, — впервые на памяти Рэй в голосе хозяина «Красного Ворона» прорезались авторитарные нотки. -       Но я не могу, это доверено мне, это подарок, — возмущение было блокировано прикосновением к плечу удивительно тяжелой жесткой руки. Обычный дружеский жест в исполнении Грея отчего-то пугал. «И почему у него такие холодные пальцы?».       — Скафандры, имеющиеся на борту, будут тебе велики. И кто-то должен остаться на корабле на всякий случай, для поддержания связи. — Сингер-младший кивнул на «Мэтта». — Надеюсь, управление этой штукой не сложное? Он сможет его освоить?       Рэй попыталась поправить так некстати проснувшийся тон капризной девочки.       — Вполне. У меня до сих пор получалось. И у Финна. Просто нужно все время контролировать положение луча и помнить, что отдачи у меча почти нет, — рука Кайло дрогнула, когда пальцы сомкнулись вокруг реликвии. Он благоговейно провел ладонью по отполированной поверхности и поморщился: ободок фланца был изрядно закопчен. Под водой она его активировала, что ли? Или просто снег забился еще с того раза? Нужно же чистить регулярно, иначе меч выйдет из строя. «Женщины». Он незаметно вытер о штаны темные пятна опалины на руках.       — Ничего, он будет аккуратен. Ворон — птица мудрая, на линию огня не полетит, — в игривом тоне хозяина корабля снова слышалось излишнее старание замаскировать беспокойство. Этакая скрипучая тревожная нотка — как у ржавой двери.       Грей вздохнул и потер лоб рукой.       — Давайте покончим с этим. Вопросы есть?       — Да. Что такое серфинг? +++       Открыть аварийный люк получилось далеко не с первого раза: сквозь щели блокировочного механизма проникли микроскопические осколки льда. К счастью, после теплового продува они растаяли и благополучно превратились в пар. Грей ворчал, что придется перебрать весь пусковой отсек, иначе заржавеет. Рен неуклюже облачался в скафандр чудной конструкции: тонкий как перчатка, плотно прилегающий к одежде, почти безвесный. И, конечно, красный. Второго нигде не было видно. Грей пристегивал страховочный трос прямо к поясу комбинезона, проверял на прочность, растяжку, голову увенчала гарнитура переговорного устройства. Рэй он привлек к проверке рабочего инструмента, и девушка, что-то бормоча, трудилась над западавшей кнопкой резака.       — А где твой?       — Он мне не нужен, — загадочно улыбнулся молодой человек и набрал код на панели. Не было ни шума компрессоров, ни предупреждающего сигнала о запуске систем искусственной атмосферы: стены корабля просто разошлись вверх и вниз, занавешивая отверстие зыбкой серебристой пеленой — границей жизни и смерти.       Сколько раз Кайло видел действие магнитного поля в летном ангаре, и каждый раз удивлялся этому волнительному мигу свидания с космосом. Шлюз открывался, и между человеком и Вселенной оставалась только невидимая пленка. В детстве он думал, как хорошо было бы высунуть руку и испытать ледяное рукопожатие Вечности, коснуться звезд-светлячков, что так близки — горстью хватай. Став взрослым, забыл о своей мечте и давно перестал замечать границу, пролетая сквозь нее в быстроходных кораблях. А сейчас вот придется преодолеть черту, надеясь на прочность страховочного троса и герметичность скафандра. Как будто он обитатель провинциальной галактики, не освоившей межзвездные перелеты, вот и жмется, как ребенок к маминой юбке. Один шаг — и свет «родного очага» будет просто желтым пятнышком за спиной. Неужели у безумия нет границ?       Он еще раз запустил программу диагностики скафандра и был полностью поглощен рядами бегущих цифр — лицемерной гарантией безопасности. Потому испуганный возглас Рэй застал его врасплох. Кайло обернулся и почувствовал, как больно ворочаются в глазницах расширившиеся от ужаса зрачки.       Грей, в одном тонком комбинезоне, разбежавшись, прыгнул в черное матовое пространство. Руки его были сложены над головой, как у пловца, ныряющего в воду. Худое тело, очень хрупкое в этой неживой пустоте, висело на одном только ненадежном шнурке. Секунду-две они видели спину, обтянутую серой тканью, а потом их спутник медленно повернулся.       Рен ожидал увидеть, что угодно: искаженное гримасой боли лицо, корку льда на мертвенно-бледных щеках, пустые вытекшие глазницы — но не то, что заставило набрать в грудь воздуха и долго-долго не выпускать.       Грей был жив! Он висел в пустоте, протягивая к ним руки, слегка шевеля пальцами и привычно виновато улыбаясь. Потом волна изменений пробежала по всему телу, оно меняло цвет, становилось тоньше и легче. Руки, лицо, грудь налились серебром — ртуть в хрустальном графине. Длинный тонкий нос, ежик черных волос — знакомые черты затвердели, обрели жесткость и завершенность статуэтки.       Сверкающий незнакомец поднял руки к голове — гибкая текучая фигура, в которой отражался красноватый силуэт корабля — и выразительно постучал себя по голове. Даже безвоздушное пространство не помешало оценить звуковой эффект. «Дзинь! Дзинь!».       Рен опустил глаза и увидел, что смял прибор тестирования в липкий пластмассовый комок. А этот, за бортом, смеялся, делая приглашающие жесты, и, похоже не испытывал никакого дискомфорта.       — Ситхи и все их … — Кайло отчаянно хотел выругаться, но быстро сообразил, что через наушник его эмоции достигнут и этого клоуна. Даже Хакс никогда не ставил его в такое глупое положение. — Дешевая показуха. Спецэффектов добавить захотелось?       В ушах зазвенел дробный металлический голос, словно какой-то топор или напильник вдруг обрели способность напрямую общаться с ремесленником.       — Главное — правильно выбрать момент. А вообще, хватит смотреть, двигай ко мне. И учти: в вакууме модулятор внешности не работает, так что не вздумай поворачиваться к ней лицом. Она нам сразу тросы перережет, а потом будет каяться. — Слышимость была отличная, но знакомый голос совершенно не вязался с этим серым призраком. Неужели Кайло превратится в такое же изделие скульптора-авангардиста? — И захвати, пожалуйста. резак. Я забыл его взять.       — Конечно. Забыл. Ради желания оставить друзей с подмоченной репутацией можно и приступ амнезии запланировать, — он бы еще долго злился, но при виде тонких рук, с напряжением удерживающих объемный инструмент космического бурильщика, осекся. Забрал резак, пристегнул к поясу скафандра.       — Удачи. Удачи нам всем. Я буду держать кулачки, — Рэй не рискнула обнять «Мэтта», как знать, может быть, у них это считается оскорблением, к тому же Ворон явно был интровертом по природе. Просто смахнула невидимые пылинки с плеча.       «А можно потом попросить у него перышко? На память. Это будет не очень большой наглостью?», — он поймал чужую мысль — уже и это может, твою ж мать, ну что ты будешь делать — и понял, что уходить надо немедленно. Пока не раскис от умиления к этому большому ребенку.       «Я владею Силой. Я рыцарь Рен. Я сын Хана Соло. Я справлюсь. Да пошло оно все», — и Кайло шагнул за пределы корабля. +++       Дальше все было просто и скучно. Ему уже случалось работать в открытом космосе, правда, экипировка была потяжелее и понадежнее — хотя бы на вид. Прежде чем активировать световой меч, он долго колебался. Мучил иррациональный страх, что клинок, пробудившись, окажется красным. Ерунда, хрень, чушь сарлачья — но наши страхи сильнее нас.       Луч голубого света вылетел из полой трубки, прохладный, свежий, как роса и отразился в обманчивой глубине зеркальной тюрьмы. Рен слегка крутанул меч в руке, не отказав себе в искушении показать мастерство обращения — воистину, тщеславие самое живучее из всех чувств.       Странно, но засранка-судьба в замызганном переднике, кажется, впервые принесла все, что он заказывал на завтрак и почти все свежее. Он жив и практически цел, вожделенный клинок и наивная девчонка сами пришли в руки. А еще уникальный корабль — он бы не прочь покопаться во всех винтиках этого «паучка», дрейфующего в невесомости.       Одно движение по касательной, плавное и медленное, как скольжение расплавленной капли металла, серебряная голова Грея отделится от тела — и у него будет средство передвижения, девчонка и благосклонность Сноука. Одно —единственное усилие, легкий жест…       Стало противно. Очень.       Когда всё это перестало иметь значение? Отец? Снежная битва? Пробуждение в чужом и странном мире? Или когда она поделилась пайком, а у нее были такие худые плечи, тонкие руки, а он соврал, что не ест мяса, чтобы … чтобы что? Какого забрака здесь происходит?       Вожделенное голубое пламя гудит в руках у Кайло Рена, а он только и думает, как бы не пораниться во время работы. Неужели он и вправду начинает превращаться в осторожного и уравновешенного Мэтта, мудрую человеко-птицу?.       «Хоть бы уж зверь был поблагороднее. Орел. Сокол. А то ворон. Птица-падальщик в вечном трауре».       Падальщик и мусорщица. Работают в одной команде. Убиться веником как круто!       Он поймал свое отражение в мутном зеркале: одно большое красное пятно в окружении смутных голубоватых теней. Сейчас их было две: темная и светлая. Картинка сопровождалась саркастичным комментарием внутреннего голоса:       «Глупо, глупо, магистр Рен. Вы стали одной большой ошибкой эволюции, вляпались в чужой дерьмовый квест, и теперь сокрушаетесь, что дерьмо не того сорта».       От этой мысли стало смешно, и холодная пустота в груди дала трещины. И это тоже было непривычно и приятно. Словно в ответ в наушнике раздался звенящий, как колокольчик, тенор Грея: из него исчезли все нотки напряженности.       «Вы там не замерзли? Вакуум здорово так бодрит. Распахнутая книга жизни, только людям читать ее холодновато», — тонкая фигурка воздушным шариком плясала на конце троса.       «Так вот как выглядят люди без масок. Как будто в детстве упали в чан с адамантием»*.       «Вообще-то носить маски очень удобно. Они лучше помогают узнать свою сущность. Но когда они слетают от ветра перемен, нужно сцепить зубы и перестать выпендриваться».       Философствующий «слиток серебра» помолчал немного.       «Да, без маски приходится непросто, особенно первое время. Послушай, я так и не знаю, как тебя зовут. Все не было времени представиться…».       Блестящая фигурка выжидательно качнула головой. Как его зовут? Странный вопрос. Онтологический, можно сказать.       «Можно, мы вернемся к этой важной проблеме попозже? Когда у меня от новых открытий перестанет дергаться правый глаз»       «Отлично, господин Никто. — Грей сделал обратное сальто. — А теперь порубим все зеркала в этой комнате смеха». +++       Быстро выяснилось, что меч — штука куда более удобная, чем плазменный резак: кнопка последнего часто заедала, к тому же регулировать длину и интенсивность пламени получалось не всегда. Пару раз они отрезали слишком большой кусок и были вынуждены спасаться бегством: то есть просто вжались в стену, пережидая сход лавины. Поэтому меч поднимался и опускался, снимая с поверхности тонкие ломтики, а Грей с силой, удивительной для человека его комплекции (но не его происхождения) буксировал их подальше от корабля.       Благородное оружие весело гудело, щекоча ладони, и, кажется, было вовсе не против такого нецелевого использования. Выключенный плазменный резак рыбкой плавал за Греем, словно привязанный на невидимую леску.       «Как ты это делаешь? Какая-то разновидность Силы?».       «Вот это? Я же металлическая форма жизни, они мои родственники в некотором роде. — Кайло по изменению тона чувствовал, что Грей смеется. — Это как лишняя рука или нога, еще одна часть тела, нужно только поймать частоту импульсов — и оп! Они сами прыгают в руки! Только у меня есть подобие нервной системы, боль, страх, дискомфорт я ощущаю так же, как и люди. А вещи — это просто вещи. — Он помолчал мгновение. — Например, когда вы забили шар в лузу, то есть наш корабль попал в ловушку, я пережил не самые приятные минуты».       «Прости».       «Не стоит извинений. В следующий раз не буду подслушивать чужие разговоры».       «А ты … подслушивал?».       «И подглядывал. При прямом подключении это несложно». +++       Сколько прошло времени, Кайло не знал, но, судя по трескучей песне мозолей на ладонях, — пару часов они здесь пробыли. Серый комбинезон Грея покрылся ледяной коркой, разлетавшейся в стороны при каждом движении. Впрочем, счетчик кислорода и не думал опускаться до красной линии. Рен поудобнее перехватил рукоять и сильно замахнулся. Голубой луч ушел почти до половины, и завяз в толще каких-то узловатых белых веревок. Снаружи, среди изогнутых граней кристалла они были не видны. Рен нахмурился: на секунду показалось, что веревки шевелятся, и от их движений содрогается вся льдисто-голубая громадина.       В наушниках зашуршал встревоженный голос Грея.       «Ты тоже чувствуешь ЭТО?»       «Какие-то слабенькие вибрации. Жаль, что в этом мире нет знакомых мне разновидностей Силы, без нее чувствуешь себя слепым и глухим. А эта голубая слизь, что победила здесь и Свет, и Тьму, вряд ли предназначена для людей».       «Для людей не предназначена, говоришь? , — сквозь щиток скафандра Кайло было видно, что Грей старается говорить громко и отчетливо, словно в помещении, и его серые губы шевелятся на блестящем лице. — Может быть, для кого-то большого и с иной системой жизнеобеспечения? Кого-то, кто использует магнитные импульсы для взаимодействия частей организма? Вся эта электростатика … Чувствую себя словно громоотвод в грозу — кругом рассерженные молнии, и стальные мурашки по коже. А частота все повышается. Хашша**, это действительно становится неприятно. Как будто в потоке воды внутри трубы. Или артерии великана…».       Грей Сингер подплыл к Рену, включил резак и воспользовался его пламенем в качестве фонаря. На свету стало отчетливо видно, как сжимаются и пульсируют белые змеи внутри расколотой стенки, как сворачиваются в колечки концы обрубленных нитей, спасаясь от лютого холода.       «Тебе это ничего не напоминает?».       «Это же… Не может быть! В открытом космосе не может существовать никакая жизнь!».       «Как видишь, жизнь опять победила. И это плохая новость, — серебристое лицо потемнело, наверное, в варианте Грея это означало смертельную бледность. — Сворачиваем работы и на корабль, иначе будет слишком поздно. Надеюсь, у них замедленная реакция», — он сердито стукнул по белым нитям нервов, слепо ощупывающих кругом в поисках источника беспокойства.       Быстро двигаться не получалось, космическое пространство плотно и упруго как вода. Рен рискнул коснуться Силы и едва не ослеп: его алый трепетный огонек стеной окружала голубая склизкая масса, прошитая ослепительно белыми разрядами гнева. Страшное в своей простоте знание — тысячи и тысячи ледяных звезд суть единый организм, ветки одного корня. И теперь они грозно раскачивались над головами, сталкиваясь и расходясь, как в бурю. «Тревога! Враг! Убить!». Магнитные импульсы, выполняющие роль нервных сигналов чудовищного «цветочка», картечью били по переговорным устройствам и глушили любую связь, в наушниках стоял непрерывный треск. Когда это случилось в первый раз, Рен от неожиданности прижался к видеопанели правого борта и, должно быть, ужасно напугал Рэй истинным лицом «монстра в маске», мертвенно-бледным в лучах синего света.       Отверстие, расчищенное впереди, плод их часовых трудов, начало сужаться. +++       Они влетели в летный ангар лохматым мокрым клубком. Еще в полете Грей отстегнул наушники и теперь мотал головой, как собака, избавляясь от назойливого писка. Кайло пришлось снимать весь скафандр и пинком отправлять шлем в угол.       Корабельная система внутренний связи в тот день прошла проверку на стрессоустойчивость; два энергичных мужских голоса испытывали на прочность эфир и уши пилота:       — Двигатели на ускорение!       — Хватит спать, мусорщица!       Корабль сжался, как тигр, перед прыжком и, поводя алыми гневными глазами прожекторов, заложил крутой вираж.       «Умница Рэй! Дай ей Сила мужа — командира эскадрильи, — подумал Рен, когда все в шлюзовой камере кувыркалось, вертелось и приплясывало — это маленькая узкая рука уверенно вела мелодию движений, словно все было заранее отрепетировано и сотни раз отработано на практике. Корабль расшвыривал носом остатки хрустальной тюрьмы и рвался вперед к узкому окну — в суровую черноту беззвездной ночи. Со скрежетом, обдирая тонкий золотой узор корпуса и упираясь ложноножками, они успели за секунду до того, как сотни ледяных копий ударили в корму. Упустив добычу, молчаливый мир взревел угловатыми брызгами звуков, пачкая чувствительные экраны сенсоров фиолетовыми и синими кляксами. Вся хрустально-прозрачная масса развернулась вокруг собственной оси и бросилась в погоню за юркой алой „осой“.       Рен полз по коридору, выбирая редкие моменты, когда переборки не скручивались в улитку. Он чувствовал, как бьется в паутине маленькое светлое пятнышко, и собирал остатки сил, нет, собирал остатки Силы, вливая в нее до последней капли это густое терпкое вино, замешенное на азарте и соли. И она приняла, впитывая, оттягивая на себя их нелепую, кривую, но такую полезную связь. Даже это она проделала, не отступая от личного стиля маленькой живучей мышки-песчанки. +++       Рэй кинула „Красного ворона“ в пике, вдоль линии прозрачных бледных стеблей, стремясь к основанию хищного углеводородного „букета“. Многоликий „преследователь“ разделился на группы, самые большие бутоны заняли позиции по бокам, стягиваясь в смертельное кольцо, острые иглы маленьких приготовились к точному удару в хвостовую часть. Внешне медлительная и громоздкая, ледяная волна двигалась с упорством раздраженной змеи, на которую наступили. Несколько самых длинных игл заскрежетали по корпусу, но щиты пока держали.       „Второй пилот. Где второй пилот, когда он так нужен“, — пальцы девушки летали над кнопками, перебирая и отбрасывая сотню комбинаций, и она сто раз поблагодарила судьбу, что Грей имел антропоморфное строение конечностей и не был поклонником голосового управления. И все же в череде незнакомых клавиш разобраться было сложно       „Турбо. У них есть режим ‚турбо‘? — она уже в который раз нажала кнопку регулирования внутренней температуры, повысила градус до среднестатистических тропиков и теперь едва успевала вытирать пот, заливающий глаза. Искать режим отмены было некогда.       Слева от нее большая рука, в ромбиках желтых чешуек, уверенно нажала пару узких овальных кнопок. ‚Красный ворон‘ перестроил ложноножки нижней палубы в два больших серповидных ‚конька‘ и помчался по ледяной поверхности самого большого айсберга, огибая торчащие вершины, выписывая круги и восьмерки. Бездушное слепое существо перестроилось в один огромный, ощетинившийся шипами таран, оно копировало все движения, слепо тыкалось в бороздки от полозьев, разбивая вдребезги собственную кристаллическую ‚кожицу‘ и беснуясь от боли. Да, интеллект монстра уступал реакции!       На обмен взглядами не было времени: магистр Рен притянул длинной ногой кресло и рухнул в него, набрасывая поверх пульта невидимую сетку Силы. ‚Вот и еще одно нестандартное применение, интерактивная инструкция для начинающего пользователя‘. Кнопки запульсировали цветными огнями: те, которые нажимать было самоубийственно, налились полночной темнотой, кнопки навигатора светились зеленым и желтым, форсирования двигателей — красным.       Айсберг кончился, ‚Ворон‘ вылетел за пределы импровизированной трассы, обрастая ножками и становясь похожим на инфузорию-туфельку. Энергетическое поле вокруг дополнительных конечностей позволяло маневрировать, оценивая цель и расстояние до нее. Когда ‚зона комфорта‘ нарушалась — по экрану плясали красные предупреждающие сигналы.       Весь мир ополчился на мелкого паразита, заставляя пульсировать стенки хрустальных артерий и атакуя инородное тело рядами гигантских эритроцитов — каждый с половину ‚Красного ворона‘.       Корабль закручивал спирали, петлял, как заяц, врезаясь в ломкие удерживающие стебли и с грацией хулигана играя на нервах, но погоня не отставала, рассыпая осколки льда по обшивке. Некоторые ‚бутоны‘ обнаружили способность отделяться и атаковать загнанную дичь. Хищник был голоден и зол на мелких букашек, оборвавших ему лепестки.       Сейчас, пробираясь сквозь лес хрустальных миражей, там и тут стали ясно видны серые, расплывчатые пятна, клочьями тумана повисшие в тенетах: силуэты крейсеров, челноков, даже целых орбитальных станций. Все они когда-то были огромными, полными жизни, а сейчас из каждой такой кляксы тянулись стебли, молочно-белые у основания, колыхавшиеся на несуществующем ветру.       Семена смерти! Адские цветочки, неведомым маньяком посаженные на могилах погибших кораблей!       Во время очередной фигуры пилотажа на экране выросла громадная масса старого, разбитого корабля, из чрева которого тянулся целый толстый ствол со множеством ответвлений. Очертания несчастного летательного аппарата были смутно знакомы, но полюбоваться им не дали — Рэй бросила ‚Ворона‘ вперед, от перегрузок взвыли компрессоры, огромные трещины на боках мертвого гиганта прошили черными строчками экран, Рен до боли сжал рукояти кресла — и за секунду до столкновения алый нос вильнул вправо, свечой уходя вниз.       Хрустальные пики, не сумев затормозить, врезались в черное тело и завязли в нем, ворочаясь и вруша все вокруг. Избежавшие столкновения ‚бутоны‘ пытались дотянуться до юркой добычи, но стебли оказались коротки. Вся хищная масса бесновалась как потревоженный улей, рубя и отсекая собственных собратьев, темнея до полуночной черноты свернувшейся крови. Словно мирный фикус решил совершить суицид и теперь отчаянно раскачивал собственный горшок.       ‚Ворон‘ в последний раз подмигнул лукавым красным глазам разбитому зеркалу и развернулся в обратный путь. +++       — Все живы? Аккумулятор мне не посадили?       Грей, старый знакомый, худощавый парнишка с внешностью обаятельного ботаника, стоял в проеме и, придерживаясь рукой за притолоку, пытался выровнять дыхание. Колени его комбинезона протерлись, словно часть пути он полз на четвереньках.       Рэй обрадовалась ему, как младшему братишке, кинулась на шею, но Грей предостерегающе вытянул вперед руку, другой обирая с комбинезона ледяную корочку.       — Погоди, дай остыть. Я весь холодный, накалился, только что из проруби, то есть из вакуума. Еще обморозишься. Ты вот лучше нашу ‚птичку‘ приголубь.       Кайло не успел отстраниться, зато успел встать с кресла и теперь благодарил свой рост, благодаря которому девушка не могла в полной мере выразить свое восхищение. Рэй была горячая, мокрая от напряжения и очень благодарная. Очень-очень: тонкие руки принялись душить его, хлопать по незажившему боку, жать до боли пальцы, удивляясь, тому какие они теплые и мягкие, совсем человеческие, в отличие от холодных жестких рук Грея.       Рен вертел головой из стороны в сторону, избегая поцелуев, смутно опасаясь, что обнаружение под маской Ворона некой знакомой особы способно существенно испортить праздник.       — Ты и вправду отменный пилот. А как ты с мечом обращался! Как настоящий джедай. Тебе определенно нужен учитель. Будешь первым из своей расы, — щебетала Рэй, а он не знал, смеяться ему или плакать.       — Птица ворон, отличается умом и сообразительностью, умом и сообразительностью, — насмешливо пропел Грей.       К неудовольствию ‚Мэтта‘ девушка вздрогнула, очнулась, оставила опасные попытки растрепать черные перышки на голове. Пытливые карие глаза вопросительно посмотрели на третьего члена экипажа. Обветренная рука провела по щеке, вздрагивая от ощущения стылого металла. Подула на пальцы, сжала в кулак. Поморщилась.       — Так значит ты… Грей? Серый человек? Из-за этого?       — Да. Сокращенно от ‚Громоотвод естественный‘. Шучу. Грей — это уменьшительное от ‚Георгий‘, ‚работающий под землей‘. Не дроид, просто разумная металлургическая форма жизни. В вашем секторе подобные мне не встречаются, и всегда есть опасность, что, заснув, ты проснешься в пункте сдачи металлолома. Поэтому была придумана эта маска. Разве люди так не делают? Кто-то хочет казаться сильнее, кто-то мудрее или красивее. А кто-то просто хочет быть человеком.       — А как же отец, мать? Ты же говорил, что ‚Ворон‘ — семейное судно. Ты украл его?       — Я приемный, — просто сказал Грей. — Мой народ — это народ рабов, слуг, заурядных исполнителей неприятных поручений. Мы не боимся радиации, холод и жара нам нипочем, можем подолгу бывать в космосе, под водой, в недрах земли. Нас с детства учат беспрекословно подчиняться. В тот период, который вы называете детством, меня подарили человеку по имени Карс Сингер. Но ему оказались не нужны слуги, ему нужны были наследники, — Грей помолчал. — Он усыновил ‚железного карапуза‘. Так у меня появилась мать, братья, сестры, кузены и кузины. И неотъемлемое человеческое право истреблять уникальные формы жизни. Как эту вот.       Шкатулка с секретами захлопнулась с легким щелчком: делиться всеми подробностями своей жизни хозяин ‚Красного ворона‘ явно не хотел, и спутники с пониманием поддержали перемену темы. +++       Из разбушевавшейся стихии хрустального моря вылетела легкая светлая тень и, незамеченная, прижалась к корпусу корабля прозрачным телом, растворяясь в обшивке. Никто не обратил внимания на нового пассажира. +++       — Что это было?       — Какая-то кремневая формация, паразитирующая на мертвых кораблях. Возможно, она питается металлом, или выкачивает энергию, или как-то еще их переваривает…       — Или это просто идеальный горшок для комнатного растения, — вставил свою реплику Рен. — Кстати, тот огромный корабль, он не показался вам… мм…немного знакомым?       — А должен? — пожала плечами Рэй.       — Не вполне уверен, но он похож на "Звезду Смерти", — Кайло чуть не добавил: "корабль моего дедушки", но вовремя прикусил язык.       Грей кивнул задумчиво:       — "Звезда Смерти" породила жизнь, которая порождает смерть. Так всегда и бывает. — Он почесал в затылке. — Вероятно, все эти гиперкорабли при взрыве высвобождают энергию такой силы, что образуются прорехи в ткани нашей Вселенной. Или это зависит от каких-то уникальных совпадений. Или… В любом случае, я не хочу знать подробности.       Рэй поежилась.       — Это и вправду мир мертвых. Последний приют погибших кораблей. Кто знает, сколько еще таких ‚цветочков‘ здесь растет!       — И насколько далеко они способны передвигаться. Мы все-таки здорово разозлили это осиное гнездо.       — В любом случае, мы им не по зубам, — решительно закончил ‚Мэтт‘ и слегка обнял Рэй за плечи, отчего его внутренний Кайло сердито заворчал.       — Выбор у нас небольшой: из огня да в полымя, — задумчиво пробормотал Сингер-младший. — Или наша любимая дырка от бублика, которая может выбросить нас где угодно и, главное, КОГДА угодно, или эти прозрачные твари с мозгами на жидких кристаллах. Голосуем?       — Никогда не любил историю, но твердо помню, что демократия хреновая штука, — Рен качнул головой. — Я за дыру.       — Я тоже. Лучше потеряться во времени и пространстве, чем медленно перевариваться этим взбесившимся гибридом ботаники и минералогии.       Грей кивнул, поигрывая застежкой комбинезона.       — Спелись? Что ж, я тоже за риск. Перекачаем остатки энергии на защитные экраны и попробуем дважды войти в одну и ту же реку.       — Экранов? На этой огромной бусине из принцессиного ожерелья есть экраны?       — Конечно. Красный цвет, как и платиновые узоры на корпусе — части многоступенчатой защиты, они генерируют магнитное поле, могут быть послужить в качестве оружия ближнего боя, сделать корабль невидимым для радаров. Чего-чего, а прятаться ‚Красный Ворон‘ умеет, если потребуется. Мы, конечно, порядочно ободрали обшивку во время путешествия, но на одну попытку хватит. Грей замолчал, сел в кресло и на минуту прикрыл глаза. Веки его дрогнули. -       И вот еще что. Я пойду в режиме прямого подключения, так лучше ощущаешь корабль, и маневренность повышается. Плохо то, что я ВСЁ буду чувствовать, — он без выражения посмотрел на спутников, —абсолютно всё: толчки, скачки температуры, излучение.       — Как будто участвуешь в бою и не можешь закрыться от ударов, — понимающе кивнул Рен.       Грей невесело усмехнулся.       — А в первый раз было так же? Ты все чувствовал? — почему-то шепотом спросила Рэй. Сингер не ответил.       — Я слишком дорожу своей единственной жизнью металлической болванки, чтобы провести ее с вами в мире, полном призраков мертвых кораблей. Так что готов рискнуть — дабы высадить на первой же остановке обнаглевших попутчиков, которые пытаются рулить в отсутствии хозяина, — он снова шуткой пытался их ободрить, и, пожалуй, эту слабость можно было простить Грею Элиасу Сингеру, человеку и громоотводу.       Хозяин корабля коснулся руки Рэй, и на сей раз она не испугалась холодной стальной хватки.       — В конце я могу потерять сознание. Из-за болевого шока. Я хочу, чтоб ты взяла управление на себя. Согласна? Справишься?       Она молча кивнула.       — Тогда приступим. Раньше выйдем — дальше будем, — черный стриженный затылок коснулся изголовья, и, уже не таясь, несколько иголочек вошли в основание шеи, проткнув иллюзию человеческой кожи. Еще целый ряд впился в худые запястья. Корабль ожил, заурчал как пес, встретивший хозяина, мягко крутанулся вокруг собственной оси, и плавно соскользнул в хищно открытый алый рот с зубьями электрических разрядов.       Приоткрыв глаза, весь облитый красным сиянием, Грей произнес насмешливо:       — И угораздило меня с вами обоими связаться. Вы хоть не поубивайте друг друга. +++       Пасть дернулась, распахнулась шире и поглотила ‚Красного ворона‘. +++       Позже Рэй не могла точно вспомнить этот полет. Они неслись сквозь пламя и лед, сквозь воду и облака, врезались в красно-золотые обломки корабля, миновали кашу из тысячи собственных мертвых тел, знакомых до боли, искореженных, с открытыми в крике ртами и черными провалами глаз. Чья-то злая воля с редкой изощренностью тасовала колоду возможных вариантов. Кто-то из них троих выживал и в агонии голода вгрызался в плоть погибших товарищей. Кто-то сходил с ума, и коридоры наполнялись предсмертными криками жертв. Когда-то и где-то корабль лопался, как воздушный шар, и их выбрасывало в открытый космос. Они взрывались, умирали от перепадов давления, их сплющивало гравиконцентратом…       Уже скоро Грей начал кричать, долго, нудно, на одной ноте. Кожа на руках лопалась, по шее из мелких ранок стекала серебристая жидкость. Грудь и колени были залиты этим расплавленным серебром, и оно с железным стуком капало на пол. Но корабль летел все быстрее.       Кайло Рен, закрыв глаза, старался нащупать рваный, нелогичный ритм чужого сердца. В ту далекую зимнюю ночь оно стучало часто, как у испуганной птички, легко и мелко, но он сумел уловить это трепетание. Второй раз оказалось проще: он подхватил мелодию с полтакта, подстраиваясь, заставляя меняться, отбивая ритм решительно и четко, как на параде. Сейчас ему нужна была ее гармония, ее тепло. Ее способность чинить все, что поломала судьба.       Не сговариваясь, Кайло и Рэй положили руки на серые плечи, трясущиеся в ознобе, и Сила, сплетаясь в единую светло-алую волну, одела корабль мягким байковым одеялом. Она была рядом, он чувствовал ее как продолжение себя, как последний аккорд песни, но странно, она не становилась от этого ситхом. Она была Рей с планеты Джакку.       Они плавились как воск, становились твердыми как металл и жидкими как вода. Они скользили сквозь друг друга, как демоны, дробясь и разлетаясь на тысячи осколков и собираясь вновь, прозрачные и легкие. А корабль все летел.       Сколько времени это продолжалось, никто не мог сказать. Вечность не любит минутных стрелок.       Но в одно прекрасное столетие в конце туннеля замаячило светлое пятно. Из последних сил устремившись к выходу, ‚Красный ворон‘, полупрозрачный и невесомый, пролетал сквозь пояса астероидов, твердь планеты, снег, землю, само ядро, которые неожиданно сменили клубки проводов, галереи переходов, люди в белых доспехах и темных мундирах, смутно ощущавшие красноватую теплую волну воздуха, коснувшуюся щек. Корабль остывал, твердел, и все вокруг обретало вес и форму. И вполне конкретные диаметры туннелей.       Рэй отодвинула беспомощного Грея, и рычаги управления ожили в цепких руках. Вправо. Влево. Вни-и-из.       ‚Ворон‘, окончательно обретший плоть, дрогнул всем корпусом и остановился. Оставшиеся ложноножки высунулись из днища, намертво вцепляясь в стенки вентиляционной шахты, и корабль повис, качаясь над пропастью, как паук, запутавшийся в паутине.       Сразу и все проснулись сенсоры. Они трудились, определяя время, координаты. эпоху.       Обессиленные люди, сбившись в усталую пеструю кучу, вяло реагировали на металлический тембр голосового режима:       ‚Местоположение: звездная имперская база ‚Старкиллер‘.       Время: 12 декабря 32 года по летоисчислению Новой Республики.       Время до разрушения базы: 3 часа 44 минуты 18 секунд“.       Кайло Рен еще никогда не смеялся так долго и болезненно громко.