Без маски. Ворон

Отчего со всеми я любезна… Только с ним нас разделяет бездна, Отчего с ним хоть его бегу, Не встречаться всюду не могу я 

      «Красный ворон» беспомощно повис в невидимой паутине, разбросав бесполезные тонкие ножки. Корабль практически оглох и ослеп, но здесь не к чему было прислушиваться и не на что было смотреть. На черном бархате искусная рука Небесной Ткачихи не вышила ни одной звезды.       По эту сторону Вселенной мире жизнь еще не началась или уже завершилась, и именно здесь было суждено очнуться Кайло Рену.       Когда стих писк датчиков и потоки целительной бакты схлынули, он открыл глаза. В лицо слепо пялился стерильный потолок барокамеры. Тело было как деревянное, чужое, кровь медленно входила в холодные пальцы, отчего под кожу впивались тысячи иголочек.       Но главная заноза засела в основании шеи, там, где мозг передает бразды правления нервам. И заноза эта называлась память. По злому капризу судьбы он не забыл ничего. Воспоминания. Главное богатство последнего нищего. Все до мельчайших подробностей. Полет каждой снежинки, каждую складку на куртке отца.       Рен задергал головой, словно эти резкие движение могли разогнать черно-белых призраков. И только тогда не увидел, почувствовал, что в комнате не один. Напротив распахнутых створок медицинской кабины на низком стульчике сидел человек.       «Я не буду вскидывать голову, потому что ударюсь лбом об потолок, и это будет смешно. Я НЕ. ХОЧУ. БЫТЬ. СМЕШНЫМ».       Человек в форменном комбинезоне обслуживающего персонала вздохнул и заговорил. — У меня нет талантов дипломата, поэтому новости только плохие. Хорошая одна — ты остался жив. На этом мотивирующие высказывания окончились… Мы только что прошли сквозь черную дыру и…       Он почти не слушал этот монотонный голос, который в очередной раз пытался поучать его. «Нельзя безнаказанно выкачивать звезды и не получить потом магнитную аномалию».       Слова плыли мимо сознания, почти не задерживаясь. Рен равнодушно отметил, что новые рубцы на теле его нисколько не беспокоят: затянулись. Хотя любой врач, никогда не имевший дела с практикующими погружение в Силу, повторил бы тысячу раз: «покой, покой и еще раз покой». «Компьютеры временно сошли с ума. В любую минуты все может отключиться, поэтому пришлось тебя разбудить…»       «Какой я стал смирненький», — подумал он отстраненно. Словно его основательно заморозило там, в лесу, и теперь холод не желал покидать обжитое место. Или это произошло раньше — на мосту, под тяжелым взглядом постаревшего отца. Пустота в груди была молчалива и игнорировала стройные ряды вопросов: что ему делать с осколками своей жизни? Навсегда ли черная птица уныния свила гнездо в сердце или скоро отправится в сезонный перелет? Вопросы: «где они находятся, кто этот человек и можно ли ему верить» скромно стояли в стороне. «Лишняя голова и руки нам не помешают. Хотя бы кто-то из нас троих должен выжить».       Выжить. Жить. Странные слова. Глупые. Для слабых.       Его знобило, и Рен привычным усилием потянулся к Силе, чтобы нырнуть в ее кипящие, щекочущие кожу глубины. И впервые на его памяти ничего не почувствовал. Мир был пуст, никто не откликался на призыв. Лишь остатки былого могущества плескались на донышке: не вода, а только ощущение, запах свежести. Это было мучительно и непонятно.       Только сейчас он заметил, что болтливый незнакомец давно замолчал и рассматривает своего подопечного внимательно и задумчиво.       – На твоем месте я бы рассчитывал только на себя. Включи голову, используй опыт, знания и все 10 пальцев на руках — и не смей надеяться на большее.       На этих словах «любитель давать советы» незнакомцам сжал и разжал кулаки, встал и сказал виновато:       – И да — шрам останется.       Рен провел пальцами по щеке, но они все еще горели и пульсировали, поэтому ничего определенного сказать не смог. Зато коварное воспоминание только этого и ждало: оно ударило по глазам синим светом лазерного меча, одарило запахом горелого мяса, болью, обидой. «Низкий потолок» — наполнил он себе и остался лежать неподвижно.       Длинный нос собеседника отразился в полированной стенке барокамеры, так близко склонилась взлохмаченная темная голова к магистру Первого Ордена. Незнакомец прошептал, словно боялся, что их подслушивают:       – Она здесь. И я не приложу ума, как вы ухитрились встретиться в этой чертовой бесконечной Вселенной.       Они обменялись молчаливыми взглядами и одновременно отвели глаза. Грей вздохнул:       – Так я и думал. Но учти, я не позволю вам убить друг друга в первые же секунды. Я хочу выйти живым из этой передряги. Поэтому кому-то придется заключить перемирие и взять под контроль свои эмоции.       Хозяин «Красного ворона» поднялся с колен и сказал обычным деловым тоном:       – Выбирайся из камеры, я отключу ее, чтобы сэкономить энергию. Приводи себя в порядок. Одежда на стуле, — и скользнув взглядом в указанном направлении, Рен увидел на стуле аккуратно свернутый серый комбинезон механика. Поношенный. Бывший в употреблении.       – Что? Я это не надену! — Кайло вскинул голову и ударился лбом о потолок. +++       Из зеркала смотрело лицо незнакомца. Нет, шрам был не так уже и велик, просто диагональная красная черта, он еще легко отделался, но его обычное повышенное внимание к собственной внешности сменилось равнодушным любопытством. Еще одна страница записной книжки с перечеркнутым и исправленным заголовком: «Цель и жизненная миссия молодого человека с многообещающей наследственностью» ¬ перевернута. Кто этот субъект в зеркале? И что можно от него ожидать?       Словно повторяя чужие мысли, Грей произнес:       – Кто ты такой и чем так насолил этой девушке, я не знаю, но надеюсь на понимание и сотрудничество. Ввиду сложившейся ситуации. — Он вздохнул. — В общем, мы в глубоком тылу, и с минуты на минуту ожидается бомбежка. Или просто приедет полевая кухня.       А действительно, кто он? Ответ получался неутешительный. Неудачник. Недоучившийся студент. Не преуспевший ни в чем. Странное такое чувство: ты уже на дне и можно попробовать всплыть, или еще не все унижения пройдены?       Он снова потрогал шрам и представил, как можно будет его спрятать под специальной маской — диагональной, на половину лица, с красным сенсором искусственного глаза. Или, напротив, не прятать, выставить напоказ как полученную в бою рану?       Грей критически осмотрел плод трудов своих и недовольно покачал головой. На полу унылым черным пятном лежала изрядно пострадавшая одежда рыцаря Рен. Вердикт суд вынес обвинительный.       – Эти черные тряпки лучше выкинуть. Или использовать для уборки помещений.       Ответом было ему глухое звериное рычание.       – Шутка. Здесь убирают специальные дроиды, это заложено в конструкции судна, — капитан самого «замечательного» и заметного корабля в мире смешно поднял брови. — Есть проблемы и похуже. Сформулирую вопросу по-другому: Та девушка, она сильно на тебя сердита? Примирение невозможно?       Сражаясь с тугими застежками комбинезона, Кайло Рен отрицательно покачал головой, Происходящее все еще казалось ему сном: какая-то черная дыра, болтливый человек по имени «Серый» в серой же стандартной одежде, чужой корабль, внезапная нечувствительность к Силе. Может, это просто последние видения замерзающего в снегу человека? Или сгорающего в пламени взрыва? Он еще раз потер руки друг об друга, чтобы унять тупую боль в мышцах. Рэй. Она здесь. А он не может даже ощутить ее, коснуться запутанного клубка эмоций, желаний и привязанностей, которые составляют сущность маленькой мусорщицы. Хорошо это или плохо? Для него? Для будущего? Для Первого Ордена? Еще один вопрос, на который нет ответа. Что там бормочет этот скучный человечишка?       – Есть несколько выходов. Можно дать вам обоим успокоительное и тем самым отсрочить Судный день. Тогда я получу в команду двух сильно заторможенных людей с комплексом реакций, как у медузы. Можно организовать избирательную ретроградную амнезию, но я, как уже говорил, не врач и могу затронуть важные сектора памяти. А можно попробовать вот это, — в руке поблескивал тонкий металлический обруч по объему шеи взрослого человека. По поверхности змеились крошечные буковки и картинки–иероглифы: звери, птицы, люди.       – Что это? — Рен впервые за это время открыл рот и подивился тому, каким серым и тусклым кажется его голос. Наверное, забыл, как он звучит на самом деле– так выпадала возможность поговорить с кем-нибудь без искажающих контуров маски. Или раны дают о себе знать?       Грей довольно улыбнулся.       – Модулятор Морфогенетический Экспонентный Три–Ноль. Если вкратце, он помогает создать визуальную и слуховую маскировку любого существа, реконструируя новый облик и мимику на основе имеющихся. При должной настройке можно даже тактильные ощущения воссоздать, правда, тогда он разряжается быстрее. В общем, универсальная маска для тех, кому нужно скрыть свое лицо.       Полузабытое детское чувство — любопытство мальчишки, который увидел новую игрушку. Шевелится внутри, проклятое, щекочет. Кайло Рен взял в руки обруч и повертел его, отмечая точки инъекционных игл для анализа ДНК и встроенный крошечный сканер. Изящное решение!       – Третья модель, говоришь? А первые две были неудачны?       Иронии в голосе Грей не почувствовал и даже обрадовался вопросу.       – Самую первую сконструировал мой отец. А версию 2.0 ношу я, — он оттянул воротник свитера, и Рен увидел черную кожаную полоску с серым камушком в виде четырехконечного креста посередине.       – Но этот лучше: металл обеспечивает оптимальный контакт с кожей.       – А тебе-то он зачем? — Рен не ждал честного ответа, он даже не хотел его знать. В конце концов, у всех свои тайны. Напротив, небольшое пятно на безупречной репутации его спасителя вполне устраивало магистра Первого Ордена.       – Кто в нашем возрасте бывает доволен собственной внешностью? — тон был шутливый, но взгляд остался серьезным и печальным. Помолчав, молодой человек сощурился так, что мысли скрылись за узкими щелками глаз: -Мы все носим маски, более-менее удачные, они помогают сохранить рассудок в нашем «прекрасном и яростном мире». Где равнодушие встречается чаще, чем любовь или ненависть.       Кайло Рен кивнул, и холодное кольцо модулятора сомкнулось на шее. Он бросил взгляд в зеркало и понял, что всей бездны унижений еще не исчерпал. Предсмертный кошмар не имел окончания, он хотел продолжаться.       Лицо в отражении вытягивалось и плавилось, на бледной коже проросли черные бугорки, которые лопались, покрывая щеки, лоб, подбородок птичьими перьями. Нос дергался и изгибался, удлиняясь, меняя форму и цвет. Безгубый тонкий рот щелью протянулся под заостренным птичьим клювом. Вместо человеческой из зеркала смотрела чудовищная голова черной птицы с глазами, исполненными ужаса.       Рен поднес руку к лицу и спустя пять томительных секунд вместо перьев ощутил кожу и колючую трехдневную щетину. Увиденное было всего лишь искусной иллюзией. Но это движение стоило еще одной, с треском лопнувшей нити нерва. В зеркале пальцы покрылись желтой шестигранной чешуей, как курьи ножки, и суставов стало явно больше, чем надо. А самое жуткое, что в очертаниях головы, в испуганных карих глазах оставалось еще очень много от личности господина Кайло Рена.       – Не-е-ет! — прохрипел он беззвучно, и резкая боль под лопаткой оборвала крик.       - Мне порекомендовали именно это успокоительное. У него очень широкий спектр действия. На пару часов хватит — глядя, как затуманиваются глаза в зеркале, сказал Грей Элиас Сингер. +++       Рэй закусила губу, чтобы не засмеяться. «Он, что, вместо помощника держит на борту личный талисман?». Мысль была глупой, но как теперь это развидеть! Впечатление от облика существа колебалось от «забавно» до «жутко». Долговязое неуклюжее тело, с трудом уместившееся в нелепый комбинезон, длинные худые кисти рук, пятипалых, человеческих по очертаниям, но вместо кожи или перьев одетых в желтые «перчатки» чешуи. И большая черная голова, горделиво разместившаяся на широких плечах, с пристальным взглядом темных глаз, умных и злых. От правого века сквозь перья тек косой багровый шрам, и вокруг него белела тонкая кожица.       Почему-то Грей замешкался, представляя своего второго пилота.       – Это … это… — глаза его мучительно забегали и, наконец, сфокусировались на атласном, отливающим вороньим пером затылке– это М  Э Три. Это Мэтт*. Хороший пилот, отличный оружейник и неисправимый экспериментатор. Я бы даже воздушные шарики надувать ему не доверил. Чтобы бы еще в процессе не взорвались. Из-за внутренних противоречий конструкции.       Темные глаза строго взглянули на человека, но рта диковинное существо не раскрыло. А жаль: Рэй почему-то очень хотелось услышать его голос. «Мэтт» демонстративно повернулся к ним спиной и принялся изучать надписи на пульте.       – Забыл: пожалуйста, не спрашивай его о шраме. И не заводи разговора о Первом Ордене. Или Империи. Это болезненная тема, — шепнул Грей. И преувеличено громко провозгласил, потирая руки. — Ну что, попробуем выбраться из этой передряги?       В девичьей голове тенью скользнула странная мысль: «А глаза у него красивые! Только такие сердитые». +++       Время текло незаметно — единственное, что двигалось в этом странном мире. Сдаваться маленькая команда красного корабля пока не собиралась, раз за разом перебирая возможные способы навигации и наборы знакомых ориентиров. Но с каждым разом становилось все очевиднее: все, что было им дорого, лежало по ту сторону кровавого пятна червоточины. Она же оставалась единственной точкой отсчета для новой системы координат.       Во всех других направлениях тянулось пустое пространство без конца и края, молчаливое, таинственное и выжидающее. Можно было положиться только на свои глаза и наружные камеры наблюдения, но и они уставали слепо пялиться в темноту.       Рэй чувствовала, как волной закипает в ней раздражение. Странно, но с той минуты, как Грей вернулся со своим раненым товарищем, в ней крепло болезненное ощущение обмана, ловко разыгранного спектакля, только непонятно, для кого и зачем. Неуловимые изменения произошли в хозяине корабля: он был настолько бодрым, настолько предупредительным и вежливым, что тошно становилось. Приторные улыбки и нарочито веселый голос казались плохо раскрашенной картонной декорацией.       Незаметно для себя, обходя командную рубку по периметру, она удалялась от пульта, пока не оказалась бок о бок с «Мэттом». Тот последовательно тестировал все системы видеонаблюдения, проверяя глубину и качество картинки, но все, что ему удалось — это улучшить четкость изображения, практически уничтожив «слепую зону». Теперь они могли рассмотреть все, что угодно у себя под днищем, на крыше, сбоку… Даже сосчитать перышки в хвосте золотых птиц на корпусе.       Кайло потер воспаленные глаза. Звенящая тишина и отсутствие сигналов действовали на нервы. Любой корабль полон звуков: что-то тикает, что-то попискивает, протекают трубы, свистит выходящий воздух, стучат неплотно прилегающие детали, шумят сепараторы двигателей. Но этот мир был мертв, насколько хватало мощности сенсоров, и холод вакуума мрачно молчал за стенами.       Дед — вот кому мог понравиться этот мир. Дарт Вейдер, заточенный в черный саркофаг, стал бы отличным воплощением окружающей обстановки. Если вдуматься, в его жизни тоже было маловато звуков. И красок. Черное в черное и на черном… Рен сам совсем недавно предпочитал черное. Нет сомнений, нет боли, просто пустота небытия. А как бы теперь он обрадовался даже противному гнусавому голосу самого последнего штурмовика. Или яркой рыжей шевелюре того кислого типа — генерала Хакса.       Раненый бок заныл — скорее всего, хваленое республиканское успокоительное переставало действовать. Он машинально потер шершавый рубец и вдруг всей кожей — своей ли, фальшивой — ощутил Ее приближение.       – Я принесла поесть. Здесь белок, протеины… И немного мясных консервов. Вам нельзя терять силы.       Он окинул взглядом скудный паек и процедил высокомерно:       – Я вегетарианец, — о Сила, даже голос выходил изо рта изломанный, больной, похожий на птичье карканье.       Она не обиделась, даже не обратила внимания. Просто стояла рядом, никуда не убегала. Не пыталась выхватить из-за спины палку. Обвинить его во всех грехах. Чуднó!       – Вот ту штуку, которую вы пытаетесь открутить… У болта резьба сорвана, там надо высверлить все изнутри и потом вынуть при помощи экстрактора.       Молчание. Он так сердито рванул «штуку», что она оторвалась вместе с болтом и картечью «выстрелила» по пальцам. Костяшки правой руки капризно заныли. И зачем она пришла? Посмотреть на бесплатное представление — человек притворяется примитивной тварью, чтобы спастись от разгневанной женщины? Зачем он вообще дал понять, что может разговаривать на космолингве**?       – Лучше снять ее совсем и заменить. Это же кальцинатор, из дешевых, они быстро выходят из строя.       Молчание. Но кальцинатор все равно откручен, и желтые суставчатые пальцы быстро перебирают инструменты в ящике. Рэй присаживается рядом, оглядывается через плечо и шепчет:       – Вы давно его знаете? Ему можно доверять?       Молчание. Разводной ключ со звоном падает на пол и, конечно, улетает под оксигенератор. «Плевать! — думает Кайло Рен и, становясь на четвереньки, лезет за ним. Неужели конца унижению не предвидется?       Но даже так, повернувшись спиной, он чувствует любопытный взгляд.       – Вы ему чем-то обязаны? Вообще-то негуманоидные расы нередко заключают контракты с владельцами частных кораблей, я понимаю…       – Он спас мне жизнь, – Рен, нет, «Мэтт», человек-птица из семейства врановых, дает задний ход, оборачивается, хрипло выкашливает слова и не отводит прямого раздраженного взгляд очень занятого человека. А удобная все-таки маска, хорошо скрывает эмоции! Девушка немного смущается, но не перестает спрашивать. Как же она выжила при такой доверчивости к словам незнакомцев?       – Ну если так. Мне просто кажется, что он что-то скрывает, —, а вот это уже интересный поворот. Хотя она, конечно, не в том месте ищет, но в интуиции ей не откажешь.       – Еще как скрывает — его лицо непроницаемо, хвала «ошейнику», а вот она притворяться никогда не умела. Открытая книга, а не девушка. И можно беззастенчиво читать ее, пока она что-то щебечет. Как сладко дергать за ниточки глупых марионеток! Можно заронить в ней сомнение, тайные надежды, страх. Можно сплести интригу и поссорить с тем человеком, Серым, что сейчас сосредоточенно изучает забортные пробы — ищет следы активных жизненных форм.       Но Рен просто смотрит. Вот складка между насупленных бровей и еще две, незнакомые, в углах рта, он их не запомнил. Новые? Глаза широко распахнуты и не боятся яркого света, вздернутый нос обгорел и облупился на солнце, одежда давно растеряла все признаки первоначального цвета и формы.       Мусорщица! Мусорщица и есть!       Презрение просыпается внезапно и, брызгая кислотой, ворочается в груди. Девчонка! Слабое перышко, сломавшее спину огромного вьючного банты. Она даже не подозревает, с кем говорит, она бы топтала даже пепел его погребального костра, если бы могла, ха, но он жив и еще сможет поприсутствовать на казни ее и всех ее приспешников. О да, он сумеет отомстить всем, кто унизил его! Провода пыточного кресла войдут сюда и сюда, в шею, в предплечье…       Взгляд скользнул вниз, к поясу, и там, на легкомысленных тесемочках — как по-женски — мирно висел меч. Фамильное сокровище его рода.       Воровка! Предательница! Она украла это оружие, украла семейную реликвию. Любой мужчина его рода носил бы меч с достоинством и понятной гордостью, а глупая судьба подбросила чумазой девчонке как красивую игрушку, нищему, голодному найденышу, способному ради куска хлеба годами рыться в кучах мусора. Как она еще не обменяла уникальное оружие на десяток пайков?!       Гнев захлестнул и привычно вытеснил все иные мысли. Сдавить! Сжать! Скрутить ненавистного врага! И Кайло Рен немыслимым усилием швырнул себя в поток Силы, ломая все защитные барьеры, забыв, что это грозит безумием и вместо кипящего красного потока разум упадет в пустоту.       Уже лучше бы это было так! Его встретила холодная голубая слизь, спеленавшая по рукам и ногам. Эта была другая, незнакомая, сухая и равнодушная Сила, она изморозью мерцала на обшивке корабля, и не в её привычках было служить живому, напротив, жизнь была ей помехой. Она жила в себе и для себя. Стены «Красного ворона» вдруг выцвели до прозрачности, и он воочию увидел жадную, голодную стихию чужого мира. Потоки мертвенного света стаей мотыльков устремились к живому теплому телу человека.       Рен собрал последние силы и оттолкнул ледяной спокойный поток, поставил мысленную плотину. Оно, это мертвое нечто, отхлынуло, потом рикошетом вернулось, усиленное вдвое, злое от сопротивления глупого мальчишки. Что-то высилось там, впереди, упрямой и твердой преградой, и волны, сжатые между двумя стенами, бились, проверяя прочность возведенных препятствий.       Кайло боролся из последних сил; проснувшийся некстати дар провидца шептал, что эта новая Сила только смеется его отпору, она погасит пламя эмоций, сотрет индивидуальность, превратит в безжизненную статую, функцию, носителя. Разве не к этому он стремился? Не этого жаждал — бесстрастие и спокойствие, отрешенность, живое воплощение текущей Силы. «Но не так же!». Все, что еще было в нем молодого, задорного, нестабильного, ополчилось против такой преждевременной дряхлости души.       Он еще раз отверг «предложение», собирая все красно-коричневые эмоции ситха в кулак, и ударил в самый центр противной вязкой массы. Алые брызги гнева, воли, отчаянья, невидимые глазу, разлетались и повисали в воздухе кровавыми шариками. Кто-то шумно дышал совсем рядом, и ему вторил тонкий встревоженный возглас. +++       Мэтт внезапно стал хрипеть и задыхаться, оседать на пол, держась за горло. Узкие человеческие глаза округлились, черный зрачок затопил всю поверхность, потом потускнел, и белая пелена слепоты двинулась от краев к центру.       Рэй вскрикнула, повернула голову в отчаянии и успела увидеть, как Грей Сингер протягивает к ним руку и, повинуясь его движениям, россыпь острых, как бритва, стальных штифтов послушно ложится в ладонь.