Просто дай мне руку — и больше не будешь один

— Пожалеешь, ох, как ты пожалеешь! — растягивает губы в улыбке Бэкхён. — Ты воскресишь его, но он никогда не будет твоим. Он станет твоей величайшей слабостью. Непроглядный мрак его глаз темнее глубин Ада, из которых он вышел. Чунмён мог бы сказать «темнее, чем его душа», но у Бэкхёна собственной души никогда не было, он предпочитает торговать чужими. — Он продал тебе свою душу, — Чунмён приподнимает бровь. — Стал бы я его выкупать, если бы он не был? — Технически, — Бэкхён довольно проводит по уголкам рта языком, — технически не продал. В коллекции ее нет. Она, знаешь, не там, — не в Аду, переводит Чунмён. — Чем ты парня довел, что он сам захотел в мой Бестиарий? — Ему только на пользу, — усмехается Чунмён. Бэкхён отлично умеет ломать пороком и соблазнами. — Он не нужен мне жалким, слабым и… обычным. — Мало того, что он полукровка? — Бэкхён фыркает. — Ты ему что, отец? — Похож? — Нет, но что-то близкое. У ваших душ похожий вкус, — Бэкхён снова облизывается. — Дашь мне свою попробовать? — Это деловое предложение? — Может быть, — мурлычет Бэкхён. — Может быть. Не бойся, не съел я его, только облизывал. Такой упрямец, каждый раз корчится от удовольствия и отвращения. — Уже научился сопротивляться? — Еще нет, — Бэкхён прикрывает глаза, — еще не-ет. Старается, пробует, ищет способ, но каждый раз сдается мне на милость. Хочешь посмотреть? — Как он сдается? Не интересно. Пусть сначала избавится от совести. — О, это он сделал давно. Но за старые страхи все еще цепляется, никак не поверит, что не станет таким, как ты. Так трогательно. В некотором смысле да. Чунмён хочет сделать из него тварь куда как худшую. — Я не планировал его тебе отдавать. — Он надеялся сбежать. Все еще надеется, что у меня ты его не достанешь. А знаешь, что самое забавное? Он обрадуется, когда ты его заберешь.