***
В сквере было тихо, небо очистилось от тучь. Полная луна ярко освещала город. Мамору шел, погруженный в тяжкие мысли, и не сразу заметил, как дошел до назначенного места. Над его головой торжественно и строго тикали часы, венчая небольшой фонтан — сердце уютного сквера. Поодаль, в тени деревьев сидела хмурая Рей, погруженная в собственные мысли. Он видел ее, но подойти не решался. Было трудно сейчас принять правильное решение. Чувства мешались, делая его уязвимым, он боялся совершить что-то опрометчивое. Она подняла голову, их глаза встретились. Целую вечность они смотрели друг на друга. Рей не выдержала взгляда его пытливых глаз, которые слишком о многом говорили. Говорили откровенно о таких вещах, о которых не следовало. Было страшно, страшно, что этот взгляд превратится в слова и погубит все, что они так тщательно таили. «Как это символично, — подумал Мамору. — Именно здесь все началось. И сразу закончилось. В ту ночь на чувства было наложено вето». Мамору смотрел на переливы воды в фонтане, но перед его взором плыл ее облик. Ее взгляд темных глаз. Ее изящные руки, которые дарили всегда горячие прикосновения. Покатые плечи и стройный стан, все в ней было таким чувственным, женственным, гармоничным. Движения были свободными и плавными, ее пламенная натура скользила во всем, она могла убить или согреть одним только взглядом. Это он и любил в ней — ее непредсказуемость, живое пламя души. В тот день они столкнулись случайно. Рей была на подъеме. Студенческая жизнь ей необычайно нравилась, учеба шла в гору. Тогда ей не терпелось обо всем ему рассказать. Они проболтали весь день и не заметили, как опустился вечер и застал их здесь, в этом сквере. Тогда они не заметили, как разговор перешел от шуток и восторга к серьезным и откровенным темам. Вечер творит чудеса, он скрывает лица в тени, отчего чувствуешь себя более защищенным, в такие моменты теряешь ощущение времени, кажется, что нет ни завтра, ни вчера, есть только сейчас, а значит, можно сказать все, что тревожит душу, не боясь, что тебя осудят, что посмотрят с укором. Ведь лица спрятаны тенью... В тот вечер разговор угас, и было хорошо просто от близости друг друга. Он чувствовал трепет ее тела, ее слегка взволнованное дыхание. Он накинул на нее свою куртку, пытаясь согреть, уже без стеснения прижимая к себе, согревая теплом своего тела. Он хотел бы позволить себе большее, но не мог, боялся спугнуть то малое, что принадлежало ему сейчас. — Мамору, ты любишь ее? — спросила она тогда тихо. — Да, — ответил он, помолчав. — Но, боюсь, не той любовью, какой должен любить жених свою невесту. Они снова надолго замолчали. — Тогда как же? — Я не знаю, Рей. Я так запутался. Все эти предназначения сводят меня с ума. Прошлое и будущее каждый раз вмешиваются в настоящее. И всегда в тот момент, когда я начинаю понимать себя лучше. Волей случая приходится глушить свои чувства и думать только о том, что, может быть, если я дам им волю, этого мира уже не будет. — Это жестоко, но, надо признать, мы все заложники нашего прошлого. У всех нас есть свой долг, которому мы должны следовать. Часто долг расходится с нашими желаниями. — Ты думаешь, это правильно? — Я не знаю, Мамору. Я не знаю другой жизни. Я только знаю, что предначертано нам судьбой, ради чего мы должны стараться. — Судьба, судьба, а что если она ошибается? Что, если она строится, исходя из прошлой жизни и нынешней только в том, что мы все собраны в одном месте? Раз уж мы были вместе тогда и встретились сейчас, значит, и дальше надо оставлять все на своих местах? Но здесь уже не те люди, мы другие, с другими интересами, другими взглядами на жизнь. Мы не в Серебряном Тысячелетии, не вершим судьбу целых миров. Сейчас мы всего лишь защитники. И при этом не имеем права на чувства, что рождаются в сердцах прямо сейчас? Что делать, если сердце тянется к другому? Рей с трепетом заглянула Мамору в глаза. — Ты сейчас о чем? Он не мог оторвать взгляда от ее прекрасных глаз. Ее лицо купалось в лунном свете. — Я люблю тебя, Рей, — произнес он шепотом, боясь, что мир рухнет после этих слов; в то же время он больше не в силах был их сдерживать. — Мамору, — прошептала она в ответ. Глаза ее наполнились слезами. — Я тоже люблю тебя, но разве мы можем...? — Сейчас, наверно, уже неважно, — он взял ее лицо в свои ладони. Так нежно, и она поддалась этой слабости, ее так хорошо спрятанные чувства всплывали на поверхность, словно искры пламени. Ее губы накрыл его поцелуй, и она ответила, сначала робко и легко. Он целовал ее жадно, словно желал этого полжизни. Наконец и она дала волю своей любви, своему телу, отвечая на поцелуй так же ненасытно. Как она хотела этого, сколько раз ругала и казнила себя за подобные мысли, но сейчас это уже неважно. Он рядом, и она хочет принадлежать ему. Рей с тоской смотрела на задумчиво стоящего над водой Мамору. Он не подошел к ней, возможно, это и к лучшему. Только теперь она поняла, что сидит на той самой скамье, что стала свидетелем их откровения. Она вспомнила, как её окатило жаром его поцелуя, как спали на миг оковы, в которые она сама себя заключила, как она поддалась любви, сделав роковую ошибку, ответив на поцелуй. Тогда часы спасли и в то же время уничтожили их, пробив полночь, исполнив реквием по их отношениям. Она вспомнила, как в тот миг с трудом опомнилась и взяла себя в руки, каких сил ей это стоило! Вспомнила, как Мамору был сам не свой, не находил себе места. Она никогда не видела его таким. Он был разбит, взволнован, разъярен. — Нет, Мамору, постой, мы не должны, это неправильно, — вспомнила она свои слова, вспомнила, как подскочила с места, вырываясь из объятий. — Да, — согласился он, от волнения не находя места рукам, взъерошив волосы и продолжая их теребить. — В этой истории нет места нашей любви. Мы должны играть по правилам. — Да, Мамору, иначе мы никогда не увидим малышки Усаги и того прекрасного будущего, что уготовано королевой Серенити. Мы погубим их! — Да, да, черт! — Мамору подскочил, как пружина. — Но что делать нам? Как забыть все это? Как убить чувства? — он почти кричал. — Но ты же любишь Усаги? — Да, я люблю ее, как друга, соратника, как сестру, наконец, но я знаю, что бывает и другая любовь. Глубокая, поглощающая с головой, которая охватывает целиком, пьянит и купает в нежности. Я хочу этой любви! Хочу тонуть в твоих глазах, хочу чувствовать твои объятья и тепло твоего тела! — Мамору, не говори так! Мне больно! Если бы ты знал, сколько бессонных ночей я провела, мечтая оказаться с тобой рядом! Мне казалось, что удалось справиться с собой, загнать мысли и любовь к тебе в самый дальний уголок души. Если мы поддадимся чувствам, отвергнув все, что нам уготовано, то потом сильно пожалеем об этом. Мы будем ненавидеть себя за свою слабость, за то, что пренебрегли столь многим. — По щекам Рей струились слезы. — Да, пожалуй. — Мамору сел обратно, тяжело вздыхая, и, низко опустив голову, спрятал лицо в ладони. Вдруг снова резко вскочил на ноги. — Я приму вызов из американского университета, я улечу из страны. Надеюсь, за время учебы мы сможем справиться со всем этим. — Думаю, это лучшее решение, — согласилась она. — Обещай, что вернешься к Усаги. Что сделаешь ей предложение, когда придет время. Что будешь с ней рядом. Мамору, она любит тебя, мы не можем разбить ей сердце! — Я обещаю тебе, Рей. Спасибо за все, — взгляд его был печален, в уголках глаз блестела влага. Рей уголком платка промокнула непрошеные слезы, возвращаясь в реальность. Ее пальцы скользнули по губам. Она остановилась на них, вспомнив прикосновение его губ. Как давно это было! А она помнит это так отчетливо, словно это происходило сейчас. Девушка тряхнула головой, прогоняя мысли. Небо снова затянуло тучами, поднялся ветер. Внезапно раздался оглушительный грохот. Небо разрезало молниями, словно разорвав на части. На миг показалось, что небо ожило и поползло прямо на землю. Еще одна вспышка сиреневых молний, и не осталось сомнений — Хаос прорвался.Откровения
25 апреля 2016 г. в 15:55
— Так, Усаги, успокойся и начни сначала. Что она вам сказала? — потребовала Рей, когда все собрались в командном центре.
— В наш мир пытается вторгнуться Хаос, он уже у врат пространства и времени, но внешним воинам удается сдерживать его. Пока. Он постепенно просачивается в наш мир, я чувствую это, — ответил за жену Мамору.
— Да, я тоже, — согласилась Рей.
— Еще она сказала, что «их уже осталось немного», — всхлипнув, дополнила Усаги. — Я не могу понять, что это значит.
Глаза Ами расширились в ужасе, все обернулись к ней.
— Боже мой! — воскликнула она. — Значит ли это, что Сейлор Плутон погибла?
— Что? С чего ты взяла? — возразила Макото.
— Какой ужас! — Ами обхватила себя руками, ее трясло от этой ужасной догадки. — Я должна была понять это еще раньше! Потеряв воина-хранителя, планета ушла в тень, и это отразилось в данных ученых Земли. Вот почему Плутон больше не является планетой Солнечной системы!
— Нет, нет, Ами, скажи, что ты ошибаешься! — взмолилась Минако.
Ами была в ужасе и только покачала головой.
— Но тогда кто эта новая Сейлор воительница? — тихо спросила Мако.
— Сейлор девятой планеты, — ответила Ами, уже догадавшись обо всем. Ее взгляд был стеклянным, она словно уходила в себя.
Все вопросительно посмотрели на подругу.
— Транснептуновая планета X, гипотетически была предсказана на компьютерной модели Солнечной системы, — отрешенный голос Ами пугал своей холодностью. — О ее возможном существовании было сказано двадцатого января 2016 года, но так и не было подтверждено.
— А теперь она здесь, — прошептала Минако.
— И что же она пытается сделать? — спросила Рей.
— Уничтожить наш мир? Помочь Хаосу? — задавалась вопросами Мако.
— Нет, — возразил Мамору. — Она удерживает Хаос, меняет наш мир лишь для того, чтобы люди начали искать...
— Кого?! — не удержалась Минако.
— Мессию, — ответила, догадавшись, Рей. — Люди будут искать спасение и найдут его только в Серебряном королевстве.
— Но до этого еще далеко! — воскликнула Макото.
— Да, но она настаивает на переменах уже сейчас. Иначе Хаос разрушит все, и, возможно, нам будет уже не спастись, — вполголоса сказала Усаги.
— Усаги, — так же тихо и вкрадчиво спросила Минако, — ты готова стать королевой?
— Нет, я не чувствую, что смогу. Как я, по-вашему, буду возрождать Серебряное королевство, как возведу Хрустальный Токио? Как всегда, размахивая жезлом? Тут работа помасштабнее, чем уничтожать врагов!
— Ты создашь его с помощью любви, Усаги, твоей и Мамору, — успокаивающе протянула Минако, жрица любви Венеры.
— С по... мощью любви? — запнувшись, произнесла Уса, поднимая глаза на подругу. Во рту резко пересохло, в помещении как-то сразу показалось душно. Она оттянула воротник свитера.
Рей внимательно изучала девушку так, будто видела ее впервые. До нее начало доходить, от внезапной догадки по спине пробежали мурашки.
«Она сомневается!» — пронеслось в ее голове.
— Усаги, — решительно заявила Макото, видя эту заминку. — Может, ты еще не готова стать королевой, но мы-то знаем, что ты точно можешь прогнать Хаос, ведь тебе удалось это уже однажды, когда он был заключен в тело Галаксии. Сейчас мы вместе и можем ему противостоять!
— Да, — поспешно откликнулась Усаги, хватаясь за это предложение, как за соломинку. — Мы должны попытаться, я не могу навязывать свое правление людям, думаю, они еще не готовы, ведь серебряный век луны должен быть позже.
— Тогда решено, мы пройдем к вратам и поможем внешним сейлорам противостоять Тьме!
Все согласно кивнули.
— Лучше отправиться в полночь, — откликнулась Ами. — Если пространство нестабильно, мы должны быть осторожны, открывая путь. Сегодня полнолуние, оно поможет нам не заблудиться и придаст силы.
— Тогда встретимся в западном сквере у часов! — предложила Мако.
И снова все согласились. Устало вздохнув, девочки побрели к выходу.
У дверей Усаги вопросительно оглянулась на Мамору, который продолжал стоять около большого монитора.
— Мамору, идем, — окликнула она его.
Тот обернулся, махнув рукой.
— Нет, Усаги, я хочу побыть один, собраться с мыслями и силами. Ты иди, тебе тоже надо отдохнуть. Увидимся на месте.
Уса повела плечами.
— Хорошо, как скажешь.