Парфюмер. Невостребованные ромашки/Unclaimed daisies

В образовавшейся вдруг тишине (смолк, наконец, и мой внутренний декламатор монологов) Дже протянул мне один из флаконов, из тех, что с притирающимися крышками — хрупкий, невесомый букет хрустальных ландышей на пробке тонко зазвенел от движения, когда я передал его отцу Ю-Ми. Мистер Чхве взял флакон и дрожащими руками открыл крышку, вдохнув аромат. Только неимоверная выдержка позволила его слезам не течь из глаз, лишь превратить их в блестящие озера грусти, удивления и восторга, сменившихся одно за другим во время недолгой паузы: — Это… это… Это просто невероятно. Как вам удалось?.. Этого попросту не может быть, но я только что оказался у постели дочери, вечером, желая ей сладких снов… И в то же время я ощущаю не лишь ее запах — я будто вновь рядом с моей девочкой, осталось только протянуть руку. Но Ваш аромат — это не одни только воспоминания и грезы, нет, я уверен, это еще и духи, те, что подошли бы моей девочке идеально, которыми она может… могла бы пользоваться… Вы, верно, волшебник, мистер Никерсон… Нед. Я немного растерялся: я думал, что таким эффектом обладает лишь аромат Чак, и то - действует на меня одного; я считал это своей собственной аномалией, но никак не «фирменной» особенностью созданных мной духов! Аромат, способный вызывать к жизни реальные образы — да я уникум, феноменальный, единственный — вау!.. Ух, меня сейчас унесет от гордости… Минутку, но духи Ю-Ми ничего подобного со мной не «учиняли», не было никаких видений и даже приблизительно чего-то из того, что творили со мной запахи во флаконе с надписью «Чак». Как видно, последним ингредиентом, делающим ароматы «от Меня» завершенными, должно быть любящее сердце… Ну и не буду скромничать и вычитать из уравнения очевидно главного — талант, мои наработки и способности, данные мне от бога. Обо всем этом я думал, буквально прячась под столом, куда сполз сразу же после слов очарованного заказчика. Под столом же я хранил всё необходимое для работы вперемешку со всяким хламом, поэтому у меня было время немного прийти в себя, пока я отыскивал то, из-за чего там оказался. Я до сих пор очень терялся и не знал, что отвечать на прямую похвалу и как правильно реагировать на комплименты. Но искал я не свою уверенность, а вещи Ю-Ми, те, что одалживал у ее родителей. Всё, что я успел произнести до того, как исчезнуть в ворохе пакетов, коробок и узелков, было вежливым, как я надеялся, но сумбурно-глупым, в чем я был точно уверен: — Мистер Чхве, мне приятно Ваше признание моего скромного труда, и особенно приятно, что Вы столь высоко его оценили, смогли оценить, то есть, ну… по достоинству. Одну минуту… — …И я ценю также Вашу и миссис Чхве помощь, — продолжал я из-под стола, как последний осел, — Без этой поддержки я бы не смог сделать аромат настолько близким ее духу — духу вашей дочери… И, как и обещал, возвращаю вам ее любимые рубашку и джинсы, — с этими словами я вылез из-под стола, протягивая мистеру Чхве простенький сверток, совсем убив торжественность момента и минуту своей славы. Но с другой стороны — что мне эта минута красования? Я же не Дже Хи! Я буду смаковать восхищение в глазах моего первого «заказчика», это куда важнее, чем павлином расправлять хвост! Двое близких людей девочки — были поражены! А ведь еще и ее мама, да и сама Ю-Ми, скоро познакомятся с этим ароматом! Уверен, реакция дам будет не менее сильна! Что это, как не признание моего таланта?! Но все эти мысли пришли позже, когда я вручил пакет с одеждой Ю-Ми ее отцу, когда он подрагивающей рукой с помощью Дже складывал полдюжины красивых флаконов в предназначавшиеся для них футляры, и когда он, извиняясь за поспешность, прощался: — Мистер Никерсон, ваша работа не может быть оценена по достоинству никакой суммой в контракте, поэтому позвольте мне предложить свою дружбу! Если вы окажетесь в Корее, то прошу Вас — известите меня, Вы всегда будете желанным гостем в моем доме! И если Вам понадобится помощь — я всегда к Вашим услугам. Прошу простить, что я так скоро вынужден покинуть Ваше общество, но я ограничен во времени сейчас. Благодарю Вас и надеюсь, что эта встреча была не последней! Всего доброго! — судя по суетливости, с которой он буквально вылетел из лавки, срочность была неимоверная, а скорее всего, он просто старался быть вежливым и успеть сказать все это, пока «не потеряет лицо». Дже Хи не произнес ни слова, а только коротко кивнул мне на прощание и поспешил за мистером Чхве. Я остался один в компании нахлынувших на меня мыслей и чека на круглую сумму. Я ликовал. Но радость моя была иного толка — меня волновали не деньги, наличие или отсутствие друзей, а сомнения и тревоги; если бы я их и слышал в ту минуту, я загнал бы очень сильно подальше. В пустой лаборатории под яркими флуоресцентными лампами стоял Триумфатор — Нед Никерсон, парфюмер. За два часа до этого Дже Хи завершил свое первое захоронение без тела — не это его тревожило. Бывали в его практике тела без захоронений, бывали тела, требовавшие тайных захоронений, а вот теперь и захоронение без тела… Удивляться нечему — жизнь полна сюрпризов и пустых гробов. Поразило его другое. «Последнее» напоминание об «инциденте» в тюрьме… Дже не думал, что это будет так его угнетать — он не мог избавиться от неприятного ощущения причастности к убийству: будто был подручным на подмене у палача… «Пора взять хотя бы недельку выходных, иначе мне грозит пусть и не буйное помешательство, как малышу Неду, но нервный срыв точно». Но со «смердяком» было покончено. Навсегда. Дже Хи знал это, снимая галстук, стягивая рубашку — весь этот официальный лоск, который сегодня был ему тесен — впервые за все время работы в похоронном агентстве «Михельсен и дочери» Дже захотелось сменить костюм, сменить амплуа, быть не-смотрителем, быть собой. Доставленный же труп преступника по всем правилам занесен в список на захоронение под реестровым номером 16-2340/3. Уже через полчаса Натаниэль отвезет стандартный казенный гроб к двери крематория, и этот невыносимый, тяжелый запах наконец-то исчезнет с лица земли, развеется струйкой дыма из трубы и никогда больше не напомнит о смертнике, избежавшем казни, но не судьбы. Дже Хи чуть улыбнулся, стараясь перевести мысли к текущим делам, припомнил, что его предусмотрительность оказалась к месту: заказанные закуски для четы Чхве в ресторане сестры подкрепили не только его сегодняшних «подопечных», но и его самого. Сестренка всегда присылает ему любимый омлет с угрем, если он заказывает еду для клиентов. Даже дома всегда приберегает для него это лакомство. И попробуй скажи ей, что сыт! «Это всего лишь угощение — пара кусочков омлета. Даже нашему коту этого будет маловато». Дже переодевался «у себя», предварительно разместив супругов Чхве в комнате для посетителей, значительно отличавшейся обстановкой и атмосферой от стильного, и хоть комфортного, но холодного пространства, где, судя по всему, и сам Дже бывал редко, предпочитая своему кабинет директора. Место, где сейчас, положив голову на колени своей жены, мистер Чхве, впервые за последние две недели позволив себе слабый выдох облегчения, смог задремать без тревожных видений, было весьма интересным, особенно если не забывать, что оно часть кладбищенских служб. Уютное помещение без лишнего декора, в меру освещенное, без нарочитых напоминаний о скорби или «отвлекающих» от скорби же картин. В обстановке чувствовалась рука женщины, тактичной, умной, гостеприимной. Удобные диваны, красивый чайный столик, а еще возможность посетителям самим приготовить себе напитки и не испытывать неловкости, не найдя дорогу к туалетным комнатам. Действительно, это была территория Ник; если Дже и проявил инициативу, то лишь в выборе сортов кофе: коллекция была небольшой, но подобранной со знанием вопроса — на любой вкус и не лишенной вкуса. Перебирая волосы супруга, миссис Чхве тихим шепотом задала мучивший ее вопрос: — Ты уверен, что это не розыгрыш? Мы можем доверять Дже? Ведь это кажется невероятным… А мы оба видели нашу дочь мертвой. Как она может быть живой… теперь? — Я сам не поверю до конца, пока не увижу ее собственными глазами, но я полностью доверяю Дже и его слову. Он может действовать не совсем законными методами, но слово свое держит! Помнишь то лекарство, для твоей тети? Никто не хотел даже связываться с поиском, кроме Дже. Иногда я думаю, что деньги для него совсем неважны, а главное — вызов. И хотя точно не могу сказать, что именно движет этим удивительным парнем, но сестра твоей матери жива благодаря ему. Мистер Чхве замолчал и сел как раз вовремя. Дверь открылась, Дже Хи не стал проходить: — Нам пора. Духи готовы. Сейчас лучшее время забрать их. В принципе, другого времени заехать за ними к парфюмеру у нас не будет. Надеюсь, вы простите мне эту неловкость, если по дороге в лабораторию я завезу костюм в химчистку? Это по пути — «Китайская химчистка Вонгов». Думаю, вы знаете, у них есть секреты и традиции… Мне, право, неудобно посвящать вас в свои бытовые дела, но сегодня особенно тяжелый день… для всех, а сделать нам еще предстоит много и многое успеть. И хорошо, что вы согласились поесть — сестра была рада хоть как-то выказать вам поддержку. Она уверяла, что песочные корзиночки с утиным паштетом по-провански из ее ресторана — именно то, что нужно: легкая и сытная еда, когда не до еды вовсе, — последняя фраза была сказана по пути на стоянку, куда трое участников странного «заговора» двигались, стараясь не выдать поспешности. Дорога же до лавки Сурреша, где в подвальной лаборатории парфюмера-самоучки обрел рождение уникальнейший в мире аромат, который носил имя девушки с не менее уникальной биографией, прошла в глубоком молчании. Водитель и пассажиры думали каждый о своем, но мысли всех кружили вокруг достоинств удивительного ароматных дел мастера, обо всех возможностях которого большинству никогда ничего не станет известно, о самой невероятной из его способностей лучше вовсе ничего не знать, а уж если узнал — молчать.