Через тернии к звёздам (новеллизация кинофильма)

      На следующий день, завершив все формальности, связанные с прибытием на Землю инопланетного существа (так девушка была указана в документах, которые ей выдали на «Надежде»), Лебедев решил незамедлительно лететь домой. Вариант прибытия в московский или сочинский космопорт на рейсовом планетолёте Сергей отмёл сразу – гостья могла испугаться, сбежать и потом ищи её по всей планете. Никто не знал, на что она способна, в этом Лебедев неохотно, но согласился с Ивановой. А ведь из космопорта надо было ещё добраться до Крыма.       Лебедев решил воспользоваться личным флаером, который был способен подниматься на орбиту. Конечно, на нём было страшновато летать в космос, флаер ведь не планетолёт. Но зато небольшая летающая машина отлично летала в атмосфере и была способна совершить посадку даже на обычную вертолётную площадку, которая была оборудована около дома Лебедева, расположенного недалеко от Фороса.       В полдень по московскому времени, переодевшись в обычную земную одежду («Как достал этот комбинезон Космического флота», – подумал Сергей, снимая с себя ненавистный оранжевый наряд), Лебедев пришёл на причальную галерею. Инопланетянка, которую сопровождали два медика из команды «Надежды», уже ждала Сергея около флаера. Одетая в широкие брюки и футболку с небольшим вырезом, она выглядела очень привлекательно, совсем, как обычная земная девушка. Только белый пушок волос выбивался из общей картины, придавая лицу существа неземную холодность.       – Всё готово, Сергей Николаевич, – сказал один из медиков, молодой черноволосый парень очень высокого роста, одетый, как и его товарищ, в традиционный медицинский белый халат. – Её самочувствие отличное, показатели электронно-волнового диагноста идеальные. Можете лететь.       – Спасибо, – сухо поблагодарил врача Лебедев и, взяв гостью за локоть, помог ей устроиться и пристегнуться к пассажирскому креслу флаера, похожего на вытянутый крупный автомобиль без колёс.       Инопланетянка уселась в кресло и начала с удивлением рассматривать незнакомые приборы, которые окружали её сидение и пилотское место.       Огромный отсек станции, в котором обычно швартовались небольшие планетолёты, стыковавшиеся с длинными, около пятисот метров длиной, металлическими галереями причалов, сейчас был пуст, так как Лебедев договорился с пилотами, чтобы те временно вывели свои суда из дока. Конечно, если бы у Сергея не было на это разрешения Главы Совета по контактам, никто бы и разговаривать не стал со специалистом по контактам. Но на сей раз всё обошлось недовольным ворчанием двух капитанов по поводу сожжённого топлива и сухим кивком головы ещё троих, которые многое повидали на своём пути космолётчика и привыкли ничему не удивляться.       Флаер выглядел на фоне огромного дока как букашка, которая села в центре пустого бального зала. «Пустяки», – подумал Лебедев и взглянул на свою пассажирку. Та продолжала рассматривать то приборы, то вид за лобовым стеклом флаера, иногда широко раскрывая, а иногда и сужая свои большие ярко-синие глаза. Лебедев поймал взгляд гостьи и ободряюще кивнул ей головой. Та не шелохнулась.       – Диспетчер, взлетаю. Разрешите выход в пятый шлюз. – сказал Сергей в радиофон, проверив герметичность флаера.       – Взлёт разрешаю, пятый шлюз готов. – ответил высокий голос диспетчера доков. Лебедев отстыковал флаер от галереи и направил его строго вверх, где и находился пятый шлюз, предназначенный для небольших пассажирских судов. Шлюз был достаточно крупным, чтобы в нём уместился корабль раз в тридцать больше флаера. Сергей не слышал, как закрылся внутренний люк шлюза; шлюзовая камера лишь осветилась красным, потом, через минуту, цвет сменился на зелёный и голос диспетчера приказал продолжать движение. Лебедев поднялся ещё выше и его кораблик вылетел в открытый космос.       Часть пространства за кормой флаера занимала колоссальная громадина «Надежды», но рассматривать её Лебедев не стал: насмотрелся уже за время своей карьеры контактёра. До тошноты насмотрелся. Сергей включил основной двигатель своего судёнышка и флаер направился в атмосферу Земли.       Лебедев ещё раз взглянул на свою пассажирку. Та, не отрываясь, смотрела на Землю, в её взгляде было недоумение, восторг и страх одновременно. Так, словно она никогда не видела кислородную планету из Космоса. «А ведь ты должна была видеть что-то подобное, ты же дышишь кислородом. Откуда-то ты взлетела, даже если ничего не помнишь», – подумал Лебедев.       Флаер вошёл в атмосферу и начал снижение. Его корпус раскалился. Внутри салона послышалось певучее журчание холодильных установок, которые должны были защитить экипаж от перегрева. Индикатор предохранителя перегрузок сердито замигал, предлагая сбросить скорость. Сергей послушно переключил несколько тумблеров, и на высоте в сорок километров, а его флаер находился уже над Чёрным морем в районе пролива Босфор, лёг на нужный курс.       Скоро Крым предстал перед Лебедевым и его пассажиркой во всей своей красе. И горная, и степная его части были ярко освещены солнцем, на фоне изумрудных волн Чёрного моря полуостров красиво выделялся изумительным сочетанием зелёных лесов, серых гор и жёлто-зеленоватых степей.       Уже над Крымом, пролетая над Евпаторией, Сергей сделал резкий поворот, снизил скорость до быстроты передвижения обычного аэромобиля и пошёл на посадку. Вскоре прямо по курсу показался Форос, а недалеко от него большое красное пространство – маковое поле, которое несколько раз в году радовало местных жителей яркими цветами. Правда, это поле тщательно охранялось. Всё же маки и в XXIII веке оставались небезопасными растениями для тех, кто захочет на них не только смотреть или печь из их семян сладкие булочки.       Пролетев над полем, Сергей увидел главный ориентир на свой участок – собственноручно возведенную им тридцатиметровую вышку-ретранслятор для космической видеосвязи, которая возвышалась над еловой рощей, окружавшей его дом. Сергей снизил скорость до нуля и медленно, как вертолёт, посадил свой флаер на площадку, выложенную бетонными плитами, на которых был нарисован красный круг в жёлтом окаймлении.       Их прибытия ждали. По обсаженной кустами можжевельника асфальтированной дорожке, которая шла от посадочной площадки к находящемуся буквально в ста метрах от неё дому Лебедевых, к флаеру подбегал высокий атлетически сложённый юноша с каштановыми курчавыми волосами. Парень был одет в светлые брюки и клетчатую рубаху. Его лицо было весёлым и жизнерадостным, а чёрные глаза горели радостным огнём, но если бы он вдруг посуровел, то стал бы почти полной копией Лебедева. Только кучерявой копией. Чуть медленнее к площадке подходила невысокая седая пожилая женщина. Её тонкие губы были сжаты и слегка поджаты, что придавало её лицу несколько недовольное выражение. Одета она была в синее открытое платье. Серые глаза женщины с необъяснимой суровостью смотрели на прибывших.       Лебедев вышел из флаера, помог выйти инопланетной гостье и перебежал с площадки (которая стояла обособленно от садовых дорожек, так как за много лет после постройки дома никто так и не заасфальтировал этот переход) на дорожку. Космолётчик обнял подошедшую женщину. Та слегка отстранилась и проговорила:       – Ты совсем забыл!       – Нет, не забыл. А ты совсем не изменилась, мама! Всё так же презираешь нежности! – заметил Сергей.       Мать Сергея улыбнулась и слегка фыркнула в ответ. Да, она была весьма далёким от «телячьих нежностей» человеком. И всё же она очень любила своего единственного сына, который пропадал месяцами, а то и годами, в дальнем Космосе. И сердилась на него только за то, что он ххххххххххредко бывал дома.       Сергей обернулся к юноше, протянул ему руку, которую тот крепко пожал.       – Здравствуй, отец! – сказал юноша.       – Здравствуй, Степан! – ответил Лебедев. – Вы смотрели нашу вчерашнюю пресс-конференцию?       – Конечно, смотрели! – быстро сказал юноша. – Ни минуты не пропустили! Ни я, ни бабушка!       – А дедушка был с вами? – спросил Лебедев, впрочем, уже предчувствуя ответ.       – Ты ведь хорошо знаешь деда, пап. Он по ходу конференции собирался на свою океаническую станцию, где у него, по его словам, «все кашалоты взбесились», а когда зашла речь о клонировании, вообще сказал, что это всё с научной точки зрения не представляет никакого интереса, что клонирование человека было осуществлено Исааком Загорским ещё в 2200 году. А как он относится к идеям Загорского, ты знаешь…       – Да, конечно, – пробормотал Лебедев, который с сыном Загорского, руководителем Совета по контактам, тоже не особо ладил, и тут же оглянулся на инопланетную девушку.       Та стояла около флаера и даже не шевельнулась. Сергей рукой поманил девушку к себе₽.       – Иди сюда! – позвал Лебедев. – Иди! Не бойся!       Инопланетянка поняла жест Сергея, подошла к краю площадки и остановилась.       – Иди! Не останавливайся! – повторил Лебедев настойчивым, но мягким голосом.       Но девушка стояла, как вкопанная, глядя, не отрываясь, на траву, которая отделяла её от дорожки, где стояли Лебедевы. И глядела она с настоящим ужасом. Словно на маленькой лужайке шевелилось скопище ядовитых змей.       – Отец, – промолвил Степан, – Она травы никогда не видала…       – Может быть, – согласился Сергей, присел на корточки и погладил траву рукой.       Через какое-то время он встал и повторил, обращаясь к гостье:       – Иди сюда!       Инопланетянка посмотрела на Сергея, потом снова перевела взгляд на траву. Как раз по одному листу лопуха перед её взглядом прополз большой жук-олень. Увидев жука, девушка совсем испугалась, подпрыгнула в воздух и, не касаясь ногами травы, буквально перелетела на дорожку.       Сергей, изумлённый увиденным (нечасто встречаешь в обыденной жизни, как кто-то левитирует, пусть и на расстояние всего-то около двух метров), принял решение пока не акцентировать на этом внимание, и, резким жестом остановив изумлённые возгласы сына, подошёл к девушке.       – Это теперь твоя семья. Я, моя мама Мария Павловна, мой сын Степан. Мы твои родственники, а это, – Лебедев показал на дом, который высился совсем недалеко, – Это твой дом.       – Здрасьте, – шутовским тоном произнёс Степан.       – Стёпа, перестань, – строго сказала Мария Павловна, нахмурив седые брови, – Она ещё не привыкла, а мы уже смотрим на неё, как на бегемота. Совершенно неприлично.       Лебедева подошла к гостье и протянула руку. Та моментально съёжилась. От страха или от какой-то другой эмоции, никто из стоявших рядом людей не понял.       – Мама! – зловеще предостерёг мать Сергей.       Мария Павловна отошла назад, убрав руку. Инопланетянка успокоилась.       – Прекрасная незнакомка может укусить? – невинным тоном промолвил Степан, сдерживая смех.       – Степан, как тебе не стыдно, – осадила внука Лебедева.       – Пора пригласить её в дом, – решил Сергей и, пройдя уверенным шагом до самой двери дома, снова поманил девушку рукой. – Входи!       Девушка несмело приблизилась к двери дома. Дом у Лебедевых был крупным двухэтажным коттеджем. Нижний этаж коттеджа снаружи был отделан грубыми брёвнами, но второй выделялся современной каменной облицовкой. Окна на первом этаже были небольшими, зато на втором – широкими, как в крупных городских многоквартирных домах.       Инопланетянка заглянула внутрь и увидела, что в самом конце длинного и широкого холла, также отделанного древесиной, как и стены первого этажа дома, находится широкое кресло, стоящее рядом с большими старинными часами-ходиками. Девушка быстро перебежала холл, перелетела через стоящий в холле журнальный столик с набросанными на нём журналами и книгами и прыгнула в кресло. Перевернувшись в воздухе, она уселась в кресле с ногами, скрестив их подобно индийской «позе лотоса». Её глаза словно буравили Лебедевых с необъяснимым выражением крайнего ужаса.       Когда в дом вслед за своими родными зашёл Сергей, он впервые за долгое время почувствовал, как соскучился по родным стенам и по своей семье. Он посмотрел на мать и сына и все трое обнялись.       Но в момент, когда их объятия разжались, внимание Лебедева снова заняла инопланетная девушка. Он заметил, как у той появилось безумное удивление на лице. Словно она не видала не только травы, но и проявлений искренних чувств.       Мария Павловна перехватила взгляд сына и, взяв того за руку, решительно сказала:       – Ты весь в отца! Такой же эгоист!       Сергей попытался что-то возразить, но мать прервала его возражения и продолжала:       – Тебя не было больше года. Ты вернулся, а я не верю, что ты вернулся, потому что все твои мысли заняты этим существом, оно тебе важнее, чем я, да что тут я, оно тебе важнее, чем Степан, а у Степана…       – Ты не права, мама! – перебил её Сергей.       Он снова посмотрел на мать, на сына, который стоял неподалёку от журнального столика и глядел на картину, висевшую на стене холла. На холсте был изображён смешной зверёк с круглыми ушами, глазами, как у лемура, длинными лапами и хвостом и улыбающейся пастью.       – Стёпа! Я тебе привёз небольшой сувенир! – сказал Сергей и протянул сыну небольшой ярко-синий камень. – Это бронзулит. Единственная драгоценность с планеты Сенек.       – Спасибо, – произнёс Степан и взял в руку камешек, который в лучах солнца, проникавших в холл через дверь, словно засветился изнутри.       Сергей повернулся к матери и примирительным тоном произнёс:       – Ты неправа, мама. Я очень стосковался по дому. По тебе. По Степану. По Тане… – Сергей вздохнул. Таня, если точнее, Татьяна Александровна Лебедева, была женой Сергея, и, как и он сам, работала биологом в космических экспедициях. Увы, иногда им не удавалось получить назначение на один и тот же корабль, и бывало так, что муж и жена не виделись месяцами. – Но у меня есть работа. Понимаешь? Моя работа.       Сергей отвернулся от Марии Павловны и увидел на полочке под портретом забавной зверушки большую витую раковину. Взяв её в руку, он спросил:       – Эту раковину отец с Явы привёз?       – Эту раковину привезла я, – ответила Мария Павловна. – Но ты меня перебил! О чём я говорила?       – О моей работе… – ответил Сергей, но мать снова не дала ему закончить.       Она возмущённо продолжила:       – Нет! Мы говорили о Степане! Ты совершенно забыл, что у тебя есть сын!       Вот такие разговоры с матерью Сергей никогда не любил. Возразить ей Сергею было нечего, так как видеться с сыном приходилось даже реже, чем с женой, с которой он всё-таки устраивался время от времени в одну и ту же экспедицию. Он нахмурился, что не укрылось от матери, которая решительным тоном продолжила ругать сына:       – Ты привозишь ему дурацкие камни! Видишь его раз в году! А у него переломный возраст! Он должен лететь в космос, а грубит преподавателям!       Сергей был в курсе всего этого, так как деканат факультета пилотирования Института Звездоплавания, на котором учился на пилота дальних рейсов его сын, постоянно присылал сообщения, что Степана то на гауптвахту посадили, то поставили вопрос об его отчислении за драку, то он получил плохие отметки по космонавигации. Мнение Сергея было однозначным: в двадцать лет человек может сам за себя отвечать. Тем более что инструктора по пилотированию хвалили Степана и прочили ему блестящую карьеру пилота и даже капитана звездолёта.       – Переломный возраст у меня уже позади. Ты просто не заметила, бабушка! – отозвался Степан, пряча ехидную улыбочку.       – Ну? Ты слышал? – крикнула Сергею Мария Павловна, ещё больше поджав губы после этой фразы, из-за чего её лицо стало по-настоящему возмущённым.       – Да-да-да, – спокойно отозвался Лебедев, – Мама, она пока поживёт здесь, у Тани. Всё равно жена прилетит ещё нескоро.       – Ну, тебе виднее, – не очень одобрительно пробурчала Мария Павловна. – А в результате ты ускачешь в очередную экспедицию, и мне придётся опять всё самой расхлёбывать. Как тогда, когда ты привёз этого хищника с планеты Пенелопа. Ну, который всё время, ну, это… Ну, чихал! Как его?       Сергей промолчал.       – Как его? – спросила Мария Павловна у внука, повысив голос.       – Лекоцефал Сонька! – торжественно провозгласил Степан, показывая на портрет весёлой зверушки.       – А я лечила шрамы на руках Степана, – закончила мысль Мария Павловна и грустно улыбнулась.       – Мама, но это нужно! Ты же сама учёный, ты известная на всей Земле акушер-гинеколог, ты всё время имеешь дело с детьми! – с укоризной сказал Сергей.       – С человеческими детьми! – подчеркнула Мария Павловна.       В это время со двора раздался гудок клаксона.       – А вот и Надежда! – сказал Сергей, радуясь прекращению неприятной беседы.       От неожиданности Мария Павловна застыла на месте. Таких гостей она явно не ожидала.