Самые тайные желания

Чистый лист тетрадки и приглушённый свет лампы. За окном опять суета, крики, кто-то куда-то идёт, все неспокойно, всё его раздражает. Хочется исчезнуть из надоедливого мира, но не получается. Опять сорвался и разнёс полгорода в щепки. Опять её улыбка бесит и раздражает. Опять она влезает в его мысли, маленькая дрянь, паразитирующая в его разуме. Лист чистый, но ненадолго. Когда я смотрю на неё, мне хочется сломать что-нибудь ещё сильнее, чем обычно... Это похоже на тот эффект, который на него оказывает Изая, только в два раза хуже и мощнее. Когда он видит её улыбку, слышит её непринуждённый тон, ему становится так паршиво, хотя она же только хочет поддержать его. Но ему не нужна поддержка. Ему не нужна ни она, ни её слова, ни её сочувствие, ни её симпатия. Он в этом не нуждается, и всё тут. Когда она смотрит на меня, я отвожу взгляд... На неё невозможно смотреть долго. Она словно говорит глазами, что всё хорошо, не надо ничего ломать, всё образуется и без насилия. Он ненавидит насилие, но всё равно совершает его из раза в раз и так постоянно. Он старается держаться подальше от всех раздражающих факторов, которые его выводят из состояния равновесия, но от неё нереально скрыться. Она его всегда находит и утешает, но не так, как другие. Она ничего не говорит. Просто смотрит, и от этого становится ещё хуже. Он винит себя из-за неё, из-за того, что снова сделал. Когда она трогает меня, я её хочу... Это такое простое человеческое желание, животная потребность получить, взять то, что тебя привлекает, это желание вкупе со страстью и возбуждением. Это ведь так обычно и привычно, все так поступают, а вот он не может. Не может подойти и сказать, что хочет её. Она маленький паразит в его сознании, маленький наркотик, который отравляет его организм день за днём. Её руки, ноги, груди, волосы, даже запах — он всё это чувствует, всё это хочет, и нельзя больше терпеть, надо подойти и взять-взять-взять Я боюсь, что она меня возненавидит... Самый потаённый страх. Он хочет разорвать на ней всю одежду, повалить её на пол и впиться в желанные губы, прокусить их до крови. Потом изучить всё её тело, которое, он в этом уверен, ещё никем не изучено. И от этого ему становится ещё хуже, он хочет быть первым, самым важным, самым лучшим, быть той мыслью, которая бы заполняла все её думы каждый день. Он хочет приникнуть губами к её груди, укусить , облизать их, слышать, как она в сладком стоне скажет его имя. Когда она уходит, я всё ломаю... Он злится, когда её нет рядом. И злится не меньше, когда она с ним. Если бы у него была такая возможность, он бы взял её прямо на ненавистном столе в кафе. Широко раздвинул бы ей ноги и пальцами заставил её важное местечко стать мокрым, заставил бы её возбудится до потери всяких адекватных мыслей. Он бы массировал пальцем чувствительный бугорок, ощущая, как она становится ещё более мокрой, и ещё, ещё. А потом он бы слизал прозрачную субстанцию с пальцев, сказал бы ей, что она ужасно вкусная, когда возбуждена. Из-за неё я стал извращенцем... Одна-единственная девчонка заставляет его мысли идти не в том ключе. Он всё время об этом думает, об их возможном первом разе, о том, что он будет делать с ней в это время. Представляет, как она будет выгибаться под ним, цепляться за его плечи, волосы и стонать. Но это лишь фантазии, а потому он снова злиться, и вновь дорожные знаки летают всюду. На листе всего несколько предложений. Он бросает бумагу в мусорку. И видит её, улыбчивую, ничего не подозревающую и идущую прямиком к нему, чтобы поздороваться и спросить, как дела. А плохо его дела. Он пожимает ей руку, как обычно, и снова пускается в свои грязные фантазии, не отпуская маленькой ручонки...