Долг

POV Питер Уже который раз собирается совещание по поводу нападения. Идти категорически не хочется, но Кристоф стоит над душой, и отказаться я не смогу. — Что нового они хотят узнать? — потягиваюсь и беру чистую футболку. — Я не знаю. Эрик велел привести тебя. — Эрик-Эрик, — раздраженно произношу я. Мы идем по коридорам в молчании. Десятое совещание за неделю. Бесят уже. Допросили всех, кроме Убогой, она еще в лазарете. История у всех одна и та же. Никто ничего нового не скажет, ну если только не придумает. Захожу и первое, что вижу - это её. Она сидит в кресле, чуть ссутулившись. Лицо белее мела, руки сжаты в кулаки, а волосы прилипли к влажному лбу. Но когда она видит меня — улыбается. Даже не знаю, что поразило меня больше, эта улыбка, или её болезненный вид. Даже через два дня после ранения она выглядела лучше. — Эрик, — киваю я, отворачиваясь. — Проходи. У стола еще собралось человек пять-семь. Двоих вижу первый раз. Начинаются стандартные вопросы, глупые и тупые. Как шли? Куда? Кто смотрел? Что видел? Я отвечал на них уже много раз и чеканю слова, мечтая оказаться на своей кровати и поспать. — Трис, ты согласна с его версией рассказа? — Эрик паршиво улыбается и хоть обращается к ней, смотрит на меня. — Согласна, — твердо произносит она. — И никаких уточнений? Обвинений? Покачав головой, девушка хмурится и сильнее сжимает зубы. — Ты была ранена из-за его безалаберности. Похоже, Эрик серьезно решил найти козла отпущения, и в его версии событий этим животным буду я. — Я была ранена из-за нападения. Лучше бы выяснили, что хотели эти люди. Вместо тасканий меня и остальных на допросы. Удивленный Эрик переводит взгляд на нее, а я мысленно смеюсь. Убогой палец в рот не клади, откусит голову. Мужчины переговариваются, смотря на нее, в конце концов, Эрик взмахом руки отпускает нас. Я выхожу первым, слышу мягкий стук двери и понимаю, что она прямо за моей спиной. Хочется уйти, всё-таки меня ждет кровать, но я (и зачем?) поворачиваюсь и смотрю на Убогую. Она привалилась спиной к стене и прижала ко лбу руку. — Ты хреново выглядишь, — с усмешкой, но внутренне содрогаясь, говорю я. — В тебя бы выстрелили, а потом кормили супом, — усмехается она и отлепляется от стены. — Ну, так поешь нормально, что мешает? — Фор. — Кривит она губы, и ничего не добавив, уходит в сторону лазарета. Я валяюсь на своей кровати и никак не могу уснуть, ворочаюсь и тихо матерюсь. Похоже, выспаться не судьба. Сажусь на кровати, оглядываясь, глубокая ночь и все спят. Один я, как идиот. Тихо встаю, стараясь никого не потревожить, не то чтобы мне было дело до кого-то, но лишние вопросы ни к чему. Выхожу в коридор и просто бреду вперед, тишина нарушается только моим шагам, но чем дальше я иду, тем более идиотским кажется это занятие. В конце концов, я добираюсь до столовой. Длинный ряд столов скрывается в полумраке, и я опускаюсь за ближайший. — Лучше бы валялся в своей кровати, — бормочу себе под нос. — Точно, лучше бы. Из темноты выходит Убогая и садится напротив. Две огромные тарелки с мясом и картошкой и много хлеба. — Ты решила жрать по ночам? — я усмехаюсь, но она не реагирует и откусывает большой кусок хлеба. — Потолстеешь и Фор тебя бросит. Она лишь выгибает бровь и откусывает мяса. Я тяну руку и хватаю с тарелки ближайший аппетитный кусок и не обращая внимания на её недовольство тяну в рот. — Ээ, возьми себе на кухне. Кристина мне там оставила, но даже с голодухи столько я не съем. — Вот еще. Идти куда-то, ты же уже принесла, — смеюсь я и утаскиваю кусок хлеба. — Послать бы тебя, но вроде как ты мне жизнь спас, — морщится она. — Ага, я такой. — Главное скромный, — фыркает Убогая. Мы пререкаемся и подшучиваем друг над другом. И это было бы нормально, если бы напротив меня сидела абсолютно любая другая девушка. Но я разговаривал с Убогой. И, черт побери, мне это нравилось. Нравилось, что она обсуждает со мной рейтинговые таблицы. Нравилось, что она не вскидывает свои глаза в своей обычной манере зазнайки. Нравилось, что она не стонет и не показывает свою боль, хотя иногда я ловлю тень на её лице, когда она неосторожно двигается или резко вскидывает руку. — Хм… Убогая уже всё доела, и могла бы уйти, но мы всё так же беседуем. И я не пойму, чего меня-то тут держит? — Чего хмыкаешь? Слова кончились, Убогая, — смеюсь я, идиотской шутке. — Тебе не кажется это странным, Питер? Наверно она и раньше говорила моё имя, я просто внимания не обращал. Но сейчас.… Сейчас обратил. Мне стало неуютно и как-то тоскливо, и даже не хотелось переспрашивать, о чем она. Как будто Убогая разрушила что-то, моим именем, произнесенным таким вот тоном. — Так ты ответишь? — она пристально смотрит на меня, густые волосы перехвачены резинкой, простая черная майка не скрывает бинты на плече. Тусклый свет не дает разглядеть её глаза, а я совершенно не помню, какого они цвета. Тишина затягивается, и я всё рассматриваю её. — Что ответить? — мой голос звучит даже для меня непривычно, слишком охрипший, будто я долго спал. — Зачем ты меня спас? — вдруг выпаливает она и отворачивается. — А ты значит против? — отвечаю я вопросом на вопрос и встаю, мне срочно надо уйти. Не важно куда, просто уйти. Сердце сбилось со спокойного ритма, и я не знаю этому причины. — Я рада, что спас. Но хочу знать — зачем? Ты же меня не любишь, да ты меня ненавидишь. Еще несколько минут, так сказал Фор, и меня бы не спасли. Потерпел бы. Она тоже встает и, не смотря на меня, собирает тарелки со стола. — Меня бы наказали, за твою смерть. Заботился о своем будущем. Ничего личного, Убогая. Я отворачиваюсь, не хочу видеть её реакцию, и быстрым шагом выхожу из столовой. Тороплюсь, почти бегу, но вдруг резко замираю, как если бы ударился в стену. — Я бегу от неё? Эта мысль бьет меня по внутренностям, заставляя глубоко задышать. Перед глазами воспоминания. Её вечно вздернутый нос, показное равнодушие к своей боли, но слишком обостренное к чужой. Гребаный альтруизм. Её взгляд на Фора. Я с самого начала видел, как она на него смотрела. И ничуть не удивился, когда однажды утром увидел его рядом с ней. Меня раздражает эта картина перед глазами. Она и Фор. — Ты идиот, — цежу я сквозь зубы, и быстрым шагом добираюсь до спальни, и укладываюсь в кровать. Но и там мысли меня не оставляют. Скоро рассвет, а я так и не уснул, ворочаясь с боку на бок, пытался придумать оправдания самому себе. Но выходило паршиво. «Надо отвлечься» — в конце концов, решаю я. Вместе со всеми иду на завтрак, настроение от принятия решения улучшается. Но едва зайдя в двери столовой, я морщусь. — Ты ведешь себя отвратительно! — её крик эхом отражается от стен. Убогая стоит напротив Фора и сжав кулаки доказывает свою точку зрения. Мимо проходят другие бесстрашные, оборачиваются, с ухмылками разглядывают их. Видимо Фора это достало и он, взяв её под руку, уводит из зала. Она не сопротивляется, но что-то уверенно говорит ему, правда уже гораздо тише. — Криста, — усаживаюсь я рядом с девушкой. Новенькая удивленно поднимает на меня глаза. Еще бы, я ни разу с ней не разговаривал. Но она была красивая. Чуть выше среднего роста, с темными глазами и черными волосами. Правильные черты лица и пухлые губы. Неудивительно, что многие парни из неофитов интересуются ею. Но я то не из неофитов, я уже настоящий бесстрашный и мой интерес ей явно приятен. Криста улыбается, но оценивающе оглядывает меня. — Что ты хотел? Ты точно мне? — она играет скромницу, но широкая улыбка выдает её с головой. — Конечно тебе. Думаю, что тебе скучно, а у меня как раз сегодня выходной. Она заразительно смеется и протягивает мне руку. Усмехнувшись, я пожимаю её и не отпускаю. Весь день я провожу с ней, правда уже через час начинает болеть голова. Девушка, бывшая дружелюбная, и слишком разговорчивая. Приходится затыкать её поцелуями. Одно радует, целоваться Криста умеет. — Скоро ужин, дорогая, — усмехаюсь я, внутренне поморщившись, и решив после сегодняшнего секса больше с ней не видеться. Но до секса еще есть пару часов, и придется побыть примерным парнем. — Идем, — она хватает меня за руку и улыбается. Меня раздражает её улыбка — про себя отмечаю я. И её болтовня, и её слишком развязное поведение. Хотя с одной стороны это конечно хорошо. Усмешка не сходит с моих губ, но девушка не обращает на это внимания. В столовой полно народу, мы немного опоздали. Кристе вздумалось начать целоваться в коридоре. Я оглядываю зал и, конечно, взгляд сразу находит её. Сжимаю зубы и отворачиваюсь. Она сидит слишком близко к входу, боком ко мне. Одна, хотя обычно Фор с ней, как приклеенный. — Мы идем? — капризно произносит Криста и теснее прижимается к моему бедру. — Идем, — произношу я чуть громче, чем нужно. И Убогая поворачивает голову. Кривит губы, и в этой усмешке я вижу себя, как кривое отражение. Она явно оценила поведение Кристы и моё. Даже наверно мысленно поставила оценку. Мысли проносятся вихрем, но на деле Убогая уже отвернулась, лишь мазнув по нам взглядом. «Я слишком много о ней думаю» — эта мысль злит, и я крепче сжимаю талию Кристы.