Рождество...

      Рождество — светлый праздник, его отмечают все. И известные люди телесериала, попавшего в «Книгу рекордов Гиннеса», как самый «долго идущий», не исключение. Все актёры, съёмочная группа, режиссёры и сценаристы «Доктора Кто» собрались в Рождество и решили отметить этот замечательный праздник все вместе.       В воздухе витала праздничная атмосфера. Все веселились, общались... Звонкий смех, обрывки разговоров, сплетни, звон бокалов и резкий звук невзначай бившегося стекла — это общий шум, который, казалось бы, отвлёк от мыслей любого, но только не Мэтта. Он сидел рядом с Алекс, мужчина всегда старался чаще общаться с ней во время перерывов между съёмками, да и вообще в свободное время, часто заглядывался на неё, буквально вслушивался в каждое её движение. Закрыв глаза, он часто представлял идеальное лицо. Эти бархатные губы, застывшие в сногсшибательной улыбке, глаза, поблёскивающие на солнечном свете, словно изумруды, изящный носик, которого раз за разом удавалось касаться во время съёмок, да и просто так, в шутку. А Алекс смеялась, это её забавляло. Ах, как прекрасен её смех, но не больше, чем она сама, прекраснее её, казалось, ничего не существовало, по крайней мере, для него. Сейчас не нужно было закрывать глаза, можно было просто смотреть, как Кингстон заливается смехом в ответ на шутку Стивена, сидящего напротив, как она снова подносит бокал с шампанским к ярко-красным губам и делает глоток.       В голове Мэттью словно в замедленной съёмке проносились все её движения. Нет, всё-таки она идеальна. Смит смотрел на неё, подперев голову рукой и зарывшись длинными пальцами в собственные волосы, и думал, что рядом с ней он будет выглядеть ужасно глупо, как и его нынешнее поведение. Эта женщина поражала его от и до, именно про Александру Элизабет Кингстон он мог сказать «та самая женщина», но признаться не хватало смелости, в голове крутились глупые мысли, что Алекс наверняка не любит его так, как любит он её, а вдруг он для неё слишком молод, да и, скорее всего, не лучший отец для Саломеи.       Весь этот бред и подобные мысли лезли Мэтту в голову, когда иной раз он хотел подойти к Алекс и признаться ей в том, что по-настоящему любит её...       Весь вечер настроение было какое-то непраздничное, хотя в присутствии этой кудрявой женщины любой обычный день мог превратиться в праздник. Но всё же вытянуть из актёра хотя бы пару слов предоставлялось с большим трудом. Карен пробовала с ним поговорить, но отвечал он кратко, а её не слушал, словно зомби, прожигающий взглядом место рядом, нет, не Гиллан, а Алекс, Алекс Кингстон. Рыжая только фыркнула, когда Мэттью откликнулся на слова сидящей рядом актрисы, совершенно не обращая внимания на её предыдущие реплики. Она давно заметила, что между этими двумя есть какая-то химия и подшучивала по этому поводу довольно часто. Ривер Сонг только непринуждённо улыбалась, а вот Доктор достаточно резко воспринимал эти колкие фразочки.       Время шло так же быстро, будто в одной из серий. Казалось, всё только началось, но на самом деле... оставалось совсем немного до двенадцати. Ещё минут двадцать, если не меньше.       — Мэтт... — услышал он её голос, такой мелодичный, как и всегда, — осталась минута, — все уже встали, приготовив бокалы. Мужчина тоже поднялся, заключив для себя, что всё-таки он её не достоин.       Сейчас Рождество и он вправе загадать любое своё желание. Раздумья о Кингстон не оставляли в голове ничего, кроме неё самой, и он решил. Решил, что загадает. Да, это банальная традиция, но все загадывают желания, и он загадает, загадает то желание, исполнение которого желал очень давно, не оповещая никого, кроме, конечно же, самого себя.       После наступления Рождества кто-то уехал, а кто-то остался. Алекс решила ещё остаться, ведь её самолёт в Лос-Анджелес будет лишь через два часа. Но вот настал тот момент, когда пришло время отправляться в аэропорт. Смит хотел было проводить её, и уже открыл рот, чтобы оповестить красавицу о своём ещё не принятом решении, но с губ слетело только: «Удачи, Алекс». Блондинка улыбнулась в ответ, она была не совсем трезвой, и Смиту почему-то казалось, что именно поэтому она ответила: «Спасибо, сладкий. Конечно буду». Хотя на самом деле женщина полностью себя контролировала. Это мелкое его проявление своеобразной заботы всегда умиляло.       Не первый раз актёр застывал перед дамой сердца с разинутым ртом, но всё на что был способен его мозг в такие моменты, чтобы вывести мужчину из ступора, так это произнести какую-то милую глупость. Мэттью часто корил себя за это. Приглашения на кофе после съёмок не выглядели так глупо лишь потому, что он ссылался на, что это «Чашечка кофе после утомительной работы. К тому же, можно обсудить сценарий». Нет, у него не было особых проблем в общении с девушками, это почему-то было только с ней.        Дольше Мэтт не решился задерживаться, хотя ему и предлагали. Всё, что он помнил до того, как добрался до дома, так это раздумья о Кингстон. Сопровождающие мысли, тусклые фонари улиц, гул машин и мелкий-мелкий снег, падающий на ресницы. Он был совершенно не холодный и не обжигал лицо, чуть касаясь, он словно волшебство, спустившееся на землю в рождественскую ночь. Снежинки, как небольшие стайки фей, кружащиеся в воздухе и несущие радость и счастье, то волшебство, о котором мечтает каждый ребёнок под Рождество, припадая своим милым личиком к оконному стеклу, да, это чудо. На лице застыла полуулыбка.       Пожалуй, это всё, что смог запомнить мужчина, он даже не помнил, как открыл дверь дома и вошел, не помнил, как уснул. Словно возле самых дверей его сознание отключилось, он не был настолько пьян, всё время за столом его занимала Алекс, а не ассортимент алкоголя. Но на подходе к порогу дома, будто глаза отказались что-либо видеть. Видимо, это был обморок.       

***

      Утром Мэттью открыл глаза и не увидел вокруг своей привычной спальни. Эта комната тоже была уютной, но точно не его. Мужчина приподнялся, смотря в в окно, из него открывался вид совершенно отличающийся от шумного Лондона. Где это он? Смит повертел головой, обои в комнате были приятного цвета, совершенно не похожие на те, которыми была обклеена его спальня, аккуратно подвязанные ленточкой шторы на окнах, а не слабоприподнятые жалюзи. Дело в том, что жалюзи на окнах в его комнате не опускались до конца из-за неаккуратного обращения, а заменить их всё никак не находилось времени, хотя актёра это не тревожило, до сего момента. И кровать была больше, да это вообще другая кровать, рядом с которой стояли почему-то две тумбы. Две?       На одной из них красовались чьи-то очки для чтения, книга, которая лежала, открыта, практически по середине, с явно сильно заломленным корешком и синяя-синяя заколка для волос.       Не мог же мужчина сделать ремонт и ничего не помнить об этом. Да ещё и, по-видимому, подружкой обзавестись. Хотя, это объяснило бы кое-что, кроме того, что спальня стала больше на пару квадратных метров, и в ней понадобился дамский туалетный столик с разбросанной по всей площади бижутерией. Ужасно странно. Больше, конечно, ужасно, потому что Смит понятия не имел, где и как долго он находится. Из другой комнаты послышался звук воды, было похоже на то, что кто-то моет посуду. Мэттью встряхнул головой, чтобы прийти в себя, и хорошенько врезал себе по лицу, дабы убедиться, что это вовсе не сон.       — Ауч, — щека начала пылать, мужчина провёл челюстью влево, потом вправо, чтобы удостовериться в подвижности суставов, а после приложил к месту удара ладонь, прикрыв глаза. Он сел на кровати и опустил руку в карман брюк, чтобы взглянуть на дату на телефоне. Когда он медленно открыл глаза и посмотрел на экран, то немного успокоился. Двадцать шестое декабря. 08:00 pm. Какого чёрта?! То, что было за окном совершенно не похоже на вечер.       — Мам, я ушла! — услышал он знакомый голос, но пока не мог понять чей именно.       — Хорошо, дорогая! — ответил голос Алекс. И звук воды прекратился.       Откуда-то со стороны послышались шаги, постепенно приближающиеся к комнате. Погодите, что здесь делает Алекс? В комнату зашла Кингстон в своём обычном домашнем наряде, такой на съёмки она никогда не являлась. Домашние свободные штаны пурпурного цвета, свободная кофта с рукавами, завёрнутыми до локтя, один из которых был немного темнее, видимо, всё же намочила, пока мыла посуду, пушистые розовые тапочки. Да и в этом она прекрасна. Всё, что оставалось неизменным, так это неукротимые кудри, спускающиеся на плечи. Золотистые локоны, единственное привычное из всего её образа.       Мэтт вскинул свои редкие брови и как ошпаренный положил телефон на пустую тумбу, будто это был телефон Алекс, и он взял его без спроса       — Проснулся, что-то ты сегодня долго. Двенадцать уже, — улыбнулась женщина, чуть усмехнувшись.       Он всегда такой забавный, не зря всё-таки раньше она заставила себя сделать этот выбор. Кингстон подошла к нему, нежно касаясь губами скулы, почему-то сейчас она такая горячая, отлежал, наверное. Развалиться обычно на кровати, что хоть в гостиную на диван спать уходи, а самого не добудишься.       Смит замер на мгновение, ощущая приятное прикосновение её тёплых губ. Через кожу словно пропустили заряд электричества, по всему телу пробежали мурашки. Сначала Мэттью бросило в жар, потом в холод. Всё-таки они бархатные и наверняка очень сладкие. Мэтт давно их не касался, ведь съёмки уже закончились. Ещё кое-что оставалось неизменным. Её приятный лёгкий аромат, который мужчина чувствовал сейчас совсем рядом. Когда Алекс заходила на съёмочную площадку, он всегда его ощущал, такой приятный, совсем лёгкий, не приторный, не резкий. Какими духами она пользовалась? Было такое впечатление, что этот запах только её, персональный, и не может никому больше принадлежать. Актёр прикрыл глаза, вдыхая поглубже. Так хорошо, когда она так близко. Но это что-то неправильное! Он всё ещё не у себя дома. Мэттью отстранился, изучая её глазами с ног до головы.       — Алекс? — продолжал ошеломлённо смотреть на неё Мэтт. Не сказать, что ему не понравилось, нет, просто он не мог понять, почему она это сделала. Почему её влажные и мягкие губы соприкоснулись с его щекой, которая уже, наверное, никогда не остынет. В голове вновь промелькнуло это мгновение, приятный момент, в котором можно раствориться. Нет, это незабываемое ощущение, мужчина знал, что на съёмках, все её прикосновения были по сценарию, и они, по сути, не должны были пробуждать в нём какие-либо ощущения, но Мэтт ничего не мог с собой поделать. Его хвалили за прекрасную игру, но это была не игра.       А сейчас это была не игра, она просто так, не напоказ для Карен, не в шутку, а просто так его поцеловала, как любимого. Он поджал губы и выдохнул.       — Да, сладкий, — всё также улыбаясь, смотрела на него она.       Что-то с ним сегодня не то творится. Обычно касался в ответ губ или шеи Ну, отметили они Рождество, приехали домой, да он почти не пил, наверное, до сих пор не проснулся.       — Где я? — этот вопрос не казался ему глупым, он ещё не до конца понимал, где сейчас находится. Может, и во сне пощёчина бывает настолько реалистична? Если это так, то это сновидение мужчина покидать не спешил.       — Очень смешно, дорогой, — она тихо засмеялась. Вот он — прекрасный, ни с чем несравнимый смех. Только вот разве это смешно? — Конечно же, дома, в ЛА.       — Где?! — переспросил на повышенных тонах мужчина. Такое расстояние от Лондона, смена часовых поясов, рассчитанное время... Да когда он успел до Лос-Анджелеса добраться? Ведь он не пошёл провожать Кингстон в аэропорт, когда ей нужно было улетать. Или пошёл? Что за белиберда?       — Мэтт, прекращай свои игры, ты, безусловно, прекрасный актёр, но сейчас Рождественские выходные, и нужно отдохнуть, давай вставай и иди завтракать, — улыбнулась Кингстон, кивнув в сторону выхода.       — Алекс, что я делаю у тебя дома? — пытался найти здравое объяснение всему происходящему, продолжал Смит, разум просил объяснений, при всё притом, незамедлительных, хотя внутренний голос просил его заткнуться и пожить хотя бы день в этом чудесном мире рядом с дамой своего сердца. Видимо, тихо просил.       — Милый, это уже и вправду не смешно, — насторожилась женщина. Лицо её переменилось, и блондинка присела на край кровати, поглаживая ладонью по щеке. Алекс наклонила голову набок и аккуратно повернула его голову за подбородок, заботливо осматривая. Большим пальцем она провела по нижней губе, заставляя приоткрыть рот. Внешний вид у него был совершенно здоровый, поэтому женщина перешла к вопросам. — Головой что ли ударился? Ты падал вчера? Тебя тошнит?       — Нет... — растеряно произнёс мужчина, он всё ещё не понимал, почему она так странно ведёт себя. Так заботиться, снова и снова касается, чуть ли не заставляя вздрагивать всем телом. Почему? Если он спит, то почему не может проснуться, а если не спит, то как такое возможно? Неужели, он настолько перебрал вчера, что очутился у Кингстон.       — Вот и хорошо. Тогда кончай свои шутки, — выдохнула блондинка, пихнув его двумя пальцами в плечо, — вставай и иди на кухню. Сегодня твои любимые спагетти, а ещё Саломея сегодня с друзьями гуляет, так что, может, сходим куда-нибудь, хотя и дома можем остаться... — сказала она так обычно, будто каждый день они так разговаривали. Ещё несколько секунд Алекс находилась рядом, а потом поднялась и вышла из комнаты, покачав головой. Ох уж этот Мэттью, наверное, никогда не повзрослеет, такими шуточками и до инфаркта можно довести.       Мужчина задумался. Что это? Розыгрыш? Сейчас должны выскочить люди с камерами, а это не дом Алекс, а съёмочная площадка, это единственное здравое объяснение всему происходящему. Они это давно планировали, и сделали ему такой рождественский сюрприз, да... Ну и где люди с камерами, по всем законам жанра они уже должны были выскочить. Да какой, к чёрту, сюрприз, есть только одно логическое объяснение, почему Мэттью находиться здесь. Он свихнулся. Слетел с катушек. Чокнулся на любви к Кингстон, и этот всё сейчас происходит у него в голове.       Нет, конечно, есть ещё одно объяснение, только оно не логическое и правдоподобное, несбыточное, но если предположить, что всё-таки такое возможно, просто, с ума сходить ой как не хочется.       Неужели... Нет. Не может быть, этого просто не может быть...       — Мэттью Роберт Смит, завтрак до ужина ждать не будет!       Желание сбылось...