Воспоминания Кошки

Насилу спровадив Киске спать к себе, Йоруичи направляется в свою комнату. Сна ни в одном глазу. Скука тягучая, как густая беззвездная ночь, простирающаяся над Обществом душ. Йоруичи не замечает ярко-апельсинового пятна паланкина и минует футон, завлекательно усыпанный множеством подушек. Она тянет за полог сетку от комаров и выходит на энгава. Свежий воздух кусает за голую кожу, заставляет некогда хозяйку, теперь — гостью этого дома кутаться в одежды плотнее: Йоруичи страшно не любит холода. А отсутствие Луны вообще дико ее раздражает. «Кошка» в шаге от того, чтобы вновь встать на четыре лапы и умчаться на поиски ночного светила. Однако она осекается почти сразу: здесь, в этом мире, нет того дивного лунного пристанища — только дымчато-лиловые горы кое-где, бесконечные полосы лесов и лугов, покрывающих просторы вплоть до горизонтов, редкие реки, сонные пруды, но ни одного моря. Йоруичи опускается на дощатый помост и подтягивает к себе колени: а вот в Генсее много чего интересного. Удивительные города, занятные люди, неповторимые природные красоты, бесконечная смена сезонов, погод, поколений. Мир живых пленил любопытную девушку едва ли ни с первого дня, не давая ей усидеть на месте. Путешествия от острова к острову, знакомство с новыми и новыми семьями, решавшими приютить «красивую кошку», исследования достижений человеческой цивилизации, письма о них не менее пытливому, но менее свободному Киске. Снаружи их вынужденного убежища на чужой земле Йоруичи чувствовала себя куда уютнее, чем в стенах, ограничивавших ее действия. Вот почему вылазки «в свет» становились чаще, отсутствия — продолжительнее, путешествия все дальше и дальше, вслед за ходом Луны по небосводу к ее дому. Когда Йоруичи впервые увидела эту обитель, то была поражена. Она, личность столь образованная и незаурядная, округлив в два блюдца глаза, смотрела на разлившееся молоко в огромной тарелке, на лунный свет в волнующемся море, с потрясением большим, чем от просмотра первого кинофильма. Море покорило ее, влюбило в себя беззаветно и никогда не покидало ее дум и стремлений. Будь то безграничная гладь, шорох щекочущих песок волн, поцелуи бриза на загорелых плечах или разбушевавшаяся стихия, хлеставшая прибрежные скалы рассерженными волнами и беспощадно трепавшая волосы муссоном, Йоруичи, не страшась ничего, приходила сюда. Она не переставала восхищаться самым невероятным открытием сего мира — морем-океаном, этим монументом непоколебимой свободы, что извечно плескалась и в сердце своенравной независимой кошки. Море стало ее пристанищем для бури эмоций, палитры настроений, сумбурных мыслей и самых сокровенных желаний: Йоруичи могла поведать волнам все, чего не могла рассказать даже самому близкому другу. Утопить усталость в толще воды, растворить многомыслие в ряби, посоревноваться в беззаботности с рокотом прибоя — Йоруичи сбегала сюда всякий раз, как только уходила не из Магазинчика, а от однообразных дней и опостылевших условностей. Здесь, на берегу не-скоротечности бытия, под участливым оком луноликой подруги, в мелодичном шепоте настоящей, нескучной, всегда меняющейся, как и она сама, природы, можно было провести хоть вечность… — Не спится, Йоруичи-сан? — характерный дощатый стук находит ее скорее, чем унылая ностальгия. Впрочем, Йоруичи полагала, что проницательный Киске придет развлекать ее скуку гораздо раньше. — Тебе тоже, — равнодушно откликается она, но не без удовольствия принимает чашку теплого чая. — Думаешь вернуться? — угадывает он и, хитро хихикая, выдает: — Что, хочется поскорее стащить булочку в лавочке Моэ-сана или не терпится погонять бабочек в соседней деревушке? Йоруичи вопросительно выгибает бровь, сохраняя королевское спокойствие, хотя глаза ее так и полыхают от негодования, что за ней опять следили в пределах Каракуры и ее окрестностей. — Ты о чем? — удивляется она все же с напускным спокойствием. — У меня просто собрание Кошачьей Ассоциации на носу, а затея с этой писаниной только мешает мне к нему подготовиться. — Кошачья Ассоциация? — прыскает со смеху Урахара, чуть не подавившись чаем. — Что-то новенькое в твоей «программе минимум» для Генсея? Йоруичи хмыкает и прячет улыбку в чашке: море, луна, свобода — это все конечно очень поэтично и невероятно желанно, но Киске прав: у нее всегда найдется еще пара десятков дел, чтобы не помереть от скуки. Кошачье братство — одно из них, плюс оно же еще и отличный повод уйти из дома. Иногда — всего лишь до ближайшего дерева. Наблюдать оттуда, спрятав реяцу, за шляпником, то и дело выглядывавшим ее из очередного «путешествия», — тоже весьма забавное для кошки занятие.