Милые бранятся, только тешатся.

В такой напряженной обстановке прошел еще один день, а потом врач вынес не утешительный вердикт: если в течение 30 часов не ввести девушке антидот, в ее крови начнутся необратимые процессы, а шансы на выздоровление будут равняться нулю. Всю ночь ребята не отходили от палаты, просто не знали, что делать. — Пригов, есть хоть что-то? — Кошкина буквально вцепилась в лацканы пиджака генерала, только что в полуобморочном состоянии вышедшего из своего кабинета — не молчи. Они дадут антидот? — Нет…- Владимир Викторович тяжело опустился на стул рядом с палатой Мурашовой — они все отрицают, грозят мне трибуналом. — Ты что, испугался? — Булатов грозно надвигался на начальника. — Вот не надо, Вань, не надо. Ты же знаешь, я за своих….Я не могу приказать им отдать мне антидот, а они отрицают его существование. Все, понимаешь, круг замкнулся! — Ну, хоть что-то удалось узнать? — спросил молчавший до сих пор Физик. — Ну, что-то удалось, из неофициальных источников, только толку… — Говори — хриплым голосом потребовала Багира. — Вероятное место лаборатории. — Не слабо — оторвался от стенки Бизон — это же ого-го! — Ничего подобного, насколько я понимаю, уровень секретности такой,что даже вам, при всем моем уважении, туда не проникнуть. Там вооруженной охраны человек 50, инфракрасное сканирование территории, плюс неслабая защита данных, сейфы опять-таки. — Мы же не можем просто сидеть! — в отчаянии вскрикивает Рита и убегает, потому что больше не может смотреть на бледную Женю, окутанную проводами, и поникшие лица товарищей. Булатов устремляется за ней.

***

Обстановка настолько напряженная, что кажется вот-вот стены рухнут. Физик меряет шагами коридор у палаты и, кажется, уже прошел километров 10. Бизон не может смотреть в глаза ребят, страдая от собственного бессилия, поэтому стоит, прислонившись лбом к стене. Багира сидит с пустыми глазами и шатается из стороны в сторону, накаченная успокоительным. Единственное, что может сделать Иван — это прижимать ее к себе, только пользы это не дает. Пригов наседает на экспертов в соседнем блоке, но необходимые им базы засекречены, а без нужных формул по-прежнему ничего не выходит. Они не знают, что делать. Сидеть на месте — бессмысленно, идти куда-то тоже. Куда идти? В секретную лабораторию? Надавить на жалось вооруженной охране? С кодами доступа тоже договориться за дружеской беседой? Блестящими глазами Ионов оглядывает рябят. Чего они все ждут? Озарения? Снисхождения свыше? Кажется, если он еще хотя бы секунду будет стоять на месте, то не выдержит этого. И парень уходит. Быстрыми, стремительными шагами, не обращая внимания на удивленный возглас Физика, покидает здание КТЦ.

***

В окна заглядывают первые лучи солнца. 30 часов подходят к концу. Врач настоял на том, чтобы ребята расположились в соседней палате, потому что, находясь в коридоре, могли помешать передвижению необходимых приборов, медсестер с уколами и капельницами для Жени и вообще усиливали напряжение. Поэтому они не видели его удивленного лица, когда он нашел в сжатой руке девушки спасительную ампулу. Не видели суматохи вокруг палаты, когда Павел Анатольевич раздавал команды персоналу. Не видели с каким напряжением он «колдовал» вокруг девушки, постепенно вдыхая в нее жизнь. А доносившиеся шорохи офицеры воспринимали как знаки беды, признаки критической ситуации. Поэтому, когда счастливый врач показался в дверном проеме, они были крайне удивлены. Некоторые даже успели подумать что-то о психиатрии. — Жить будет ваша Мурашова! — задыхаясь от радости, сообщил Павел Анатольевич. Вопросы посыпались на него сплошным потоком. Что? Как? Откуда? Для чего? Невозможно было поверить…уже попрощавшись. — Антидот — только прошептал мужчина — Считайте, что чудо. Я не знаю, откуда он появился у нее в палате. И тут до ребят дошло: Женька жива! Наша Женька жива. Она придет в себя, продолжит служить, у нее все еще будет, все впереди. Уговорив друг друга отправиться отдыхать, они завалились в комнату «смерчей», где обнаружили пьяного Кота. Что же, у каждого свой способ снять стресс.