Сферы

      Пока Вестница Андрасте усмиряла Внутренние земли, в ее армию влилось немало добровольцев. По прибытию в Убежище Каллен с гордостью провел их на плац, где тренировалось несколько сотен человек. Новобранцы жадно разглядывали маленькое тощее «знамя Инквизиции», а она в ответ делала нежное и одухотворенное лицо, рассеянно поигрывая как бы невзначай выбившимся золотистым локоном.       Энид, в свою очередь, похвастала своими приобретениями: зачищенными лояльными деревнями, Перекрестком, над которым вьется знамя Инквизиции, полезными месторождениями, несколькими опорными крепостями, десятком магов, влившихся в войско, а также матерью Жизель, серым стражем Блэкволлом и объездчиком Деннетом, которые сами по себе стоили небольшой армии. Вернее, хвастала Кассандра, как того требовала субординация, но обставляла все так, чтобы подчеркнуть роль Вестницы. Это было совершенно справедливо, но глупо с точки зрения сохранения власти, поэтому Лелиана хмурилась, выслушивая доклад. Каллен же был просто и искренне рад. Тем более, его сердце растопили разговоры о том, как истово Вестница последнее время молится Пророчице. Ну и тонкая эльфийская красота, подчеркнутая грамотной мимикой, не могла не тронуть тайные струны души генерала.       Мать Жизель, обустроившись в церкви Убежища, взялась за письма. В ожидании результатов этой переписки Энид попыталась наладить регулярные боевые тренировки магов, но не тут-то было. Пришли разведгруппы с докладами о состоянии дел в землях, прилегающих к Внутренним. Они были полны мелких разрывов, поэтому Вестнице было не отсидеться в ставке.       В первую очередь решено было направиться в Бурую трясину, чтобы найти группу солдат Инквизиции, захваченную авварами. Про них Энид было известно чуть больше, чем ничего: они дикари и живут на территории Ферелдена. Подходящей литературы в Убежище не нашлось, поэтому пришлось идти на поклон к Лелиане, которая, будучи в юности бардом, хранила в памяти множество полезных историй.       Накануне выступления в Бурую трясину, Энид навестила кузнеца Вейда, чтобы забрать свой заказ. Добытый в одном из тайников Внутренних земель чертеж с острым наконечником очень хорошо ложился на добытый там же посох Тиррды, который проводил магию гораздо лучше и быстрее, чем посох послушника, что Энид использовала раньше.       Серый страж Блэкволл облюбовал себе под жилье пустующую хибару-пристройку к кузне. Энид, подумав минуту над линией поведения, постучала в дверь. Страж вышел на улицу и уставился на брешь в небе.       - Ох, Создатель, ты только посмотри. Насколько же легче, когда она вот так далеко.       - Не так уж и далеко. Можем подойти поближе, если хочешь.       - Я, пожалуй, откажусь. Пока не узнаю об этой штуке побольше. – Он, наконец, перевел взгляд на Энид. – Должен признаться, я ожидал, что Вестницей Андрасте будет… кхмм…       - Человек?       - Да.       - По крайней мере, честно.       - А, лучше бы я промолчал, – досадливо и неловко махнул рукой Блэкволл.       Энид ободряюще улыбнулась и продолжила беседу ни о чем. По ходу она попыталась разузнать о причинах исчезновения Серых Стражей – то, что сильно беспокоило Лелиану – но Блэкволл, похоже, был совершенно не в курсе этого дела. Она применяла свою любимую тактику – не флирт, а тонкий полунамек на возможность флирта, как делала это в общении с Калленом, Тревельяном, Кадашем, Адааром, Катари, Рионом и другими капитанами. Они сами, возможно, еще не осознавали, что, формально подчиняясь триумвирату Инквизиции, постепенно становятся зависимы от личного мнения и настроения благочестивой Вестницы.       Блэкволл должен стать ее человеком. Принятие Стража в Инквизицию Энид, пользуясь походными условиями, обставила так, что он присягнул не организации, а персонально ей, Вестнице Андрасте. Не зря так старательно скрывала неудовольствие Лелиана, чувствуя, что вожжи Инквизиции потихоньку выскальзывают из ее крепко сжатых кулаков.       Что же касается Кассандры, она была умна, но бесхитростна. Энид ничего не стоило вывернуть дело таким образом, чтобы Блэкволл вошел в ее личную охрану, наряду с самой Искательницей, Варриком и Соласом, которые образовали узкий круг телохранителей Вестницы безо всяких регламентов.       Бурая трясина отложилась в воспоминаниях Энид сплошным кошмаром из непрекращающихся стычек по колено, а то и по пояс в грязи, с демонами, бродячими мертвецами и авварами. Она боялась увязнуть в этом проклятом болоте, как во Внутренних землях. Но, к счастью, трясина была сравнительно невелика. Хотя и здесь они умудрились ненадолго заплутать, придя вместо форпоста авваров к схрону беглого малефикара. Энид пыталась поговорить с магичкой, надеясь на вербовку, но дурная баба была не настроена к переговорам и вызвала подкрепление в виде уродливых привидений. Энид лично расплющила ее о скалу Теневым кулаком – новинкой от Соласа.       По пути к авварской крепости им встретился дикарь Амунд, который носил жреческий титул Глядящего в Небо. Он, наконец, объяснил, чего хотел от Вестницы предводитель авваров Длань Корта в обмен на похищенных солдат Инквизиции. Энид не боялась поединка один на один, но, увидев внушительную комплекцию вождя дикарей и его огромный, явно зачарованный молот, согласилась принять помощь соратников.       Бой выдался тяжелым и выматывающим. На оружие дикарей было наложено сильное колдовство неизвестного происхождения, сам же Длань Корта был, казалось, неуязвим. Смертельный удар ему нанес Блэкволл, который старался оправдать оказанное доверие и выказать благодарность за помощь в поисках реликвий Серых Стражей. Амунд, впечатленный этой победой и демонстрацией закрывания разрыва, пожелал присоединиться к Вестнице Андрасте.       Вернувшись в Убежище со спасенными солдатами и завербованным авваром, Энид предстояло схлестнуться на совете с Лелианой. Чтобы не перегнуть палку и не вызвать чрезмерное беспокойство начальника Тайной канцелярии за свою власть, Энид уступила ей Амунда и молча проглотила то, что Лелиана официально перевела отряд тал-васготов Катари под свое непосредственное руководство. Каллен и Кассандра, кажется, не замечали столкновения интересов, пребывая в легкой эйфории от успехов Вестницы. Жозефина замечала все, но сохраняла демонстративный нейтралитет.       Энид надеялась передохнуть в Убежище перед визитом в Вал Руайо, но ей удалось это ровно на два дня. Потом к ставке Инквизиции явился посланник наемничьего отряда и предложил свои услуги. Правда, для этого надо было отправиться на Штормовой берег, чтобы «посмотреть ребят в деле и познакомиться с боссом». При ближайшем рассмотрении посланником оказалась крупная мужиковатая женщина, представившаяся как Крэм. Энид рассмешил ее деланно-грубый голос и то, как та старательно подражала мужчинам в жестах и мимике. Виду она, конечно, не подала, и постаралась со всей серьезностью отнестись к посланцу Боевых Быков – так эти наемники себя называли. Тем более, что руководство Инквизиции отнеслось к ним без должного внимания – мало ли наемников предлагают свои услуги? Но для Энид это был шанс пополнить ряды своей личной гвардии, поэтому она настояла на разведке Штормового берега и очень обрадовалась, когда пришли сведения о разрывах на побережье и о брошенных стоянках Серых Стражей. Стало быть, есть отличный предлог самой отправиться в это путешествие. И Лелиане нечего было возразить.       Железный Бык – так звали предводителя наемников – оказался огромным косситом с мощными рогами. Он даже не скрывал свою верность религии Кун и того, что состоит на службе кунарийской разведки. Но его небольшой и очень разношерстный отряд неплохо справлялся с шастающими здесь красными храмовниками, а сам Бык обещал снабжать Инквизицию сведениями, не запрещенными Бен-Хазрат. Поэтому даже Кассандра благосклонно приняла его предложение о сотрудничестве. В конце концов, они не воевали с кунари, а лишняя информация, как и лишние штыки, не помешают Инквизиции.       Штормовой берег ласкал взгляд красотой густого зеленого леса, живописными холмами и чудесными видами на море. Особенно на контрасте с тошнотворной Бурой трясиной и унылым промерзлым Убежищем. Удивительно, что такое чудесное место было необжитым. Впрочем, это было как раз объяснимо обилием мелких шаек красных храмовников, каких-то разбойников и недобитых с последнего Мора остатков порождений тьмы. И это не считая множества медведей, гигантских пауков и даже одного великана, чье местоположение разведчица Хардинг аккуратно отметила на карте.       С красными храмовниками сталкиваться доводилось еще во Внутренних землях, но здесь попадались особо отвратительные их образчики: искореженные мутанты с прорастающими прямо сквозь плоть красными кристаллами. Варрик при виде красного лириума побледнел, стиснул приклад своей Бьянки и проскрежетал, что должно быть, недалеко и залежи этой заразы.       Разведчики, вернувшиеся в лагерь, отметили на карте Штормового берега несколько разрывов, пещер, мест со следами Серых Стражей и – что особенно заинтересовало Энид – крепость здешних вооруженных сектантов, Клинков Гессариана. Хардинг доложила ей, что это бандитская шайка, но действующая под флагом древнего андрастианского культа. Энид отдала распоряжение не нападать на «клинков» при встрече и не провоцировать их, вступать в бой только для защиты. Если культ андрастианский, то вдруг получится их как-то приручить.       В поисках разрывов отряд Вестницы продвигался все глубже в земли Штормового берега, а карта обрастала новыми отметками: астрариумами, лежбищем дракона и загадочной пещерой с наглухо закрытым входом, где, по предположению Варрика, скрывался штаб красных храмовников.       На первой же совместной стоянке, украшенной увесистым бочонком крепленного пива, Энид ближе познакомилась с Быками. С виду это был настоящий сброд. Кроме Крэм здесь было еще две женщины – обе эльфийки. Одна – татуированная долийка, которая так и именовалась – Долийка, с красивым равнодушным лицом и платиновыми волосами, почему-то утверждала, что она лучница, хотя в очертаниях ее «лука» отчетливо угадывался магический посох. Вторая – смуглая темноволосая Скорнячка – была детищем эльфинажа, и пошла по кривой разбойной дорожке из-за какой-то типичной обиды жителя бедного гетто на шемов. Гном Глыба был опытным подрывником, рябой ферелденец Стежка – целитель и травник, который владел оружием так же хорошо, как и бинтами. Хмурик – молчаливый мечник, больше похожий на аристократа, чем на наемника. Он за все время не проронил ни слова, а если его о чем-то спрашивали, недовольно бурчал.       Этот жалкий отряд и на отряд-то не тянул – скорее, разведгруппа. Но ворон от Лелианы принес письмо, подтверждающий, что Быки известны в Вольной Марке, Неварре, Ферелдене и Орлее своей успешностью в некоторых делах – и громких, и деликатных, и скандальных. Успеха они добились в основном благодаря смекалке и отваге своего «босса», как его называли. Громила Железный Бык был отнюдь не увальнем. Чем больше Энид к нему присматривалась, тем больше понимала, как обстоят дела. Элитный шпион набрал всех этих неудачников для прикрытия. Впрочем, не совсем неудачников – то, что они выжили в суровых боях, подтверждало, что они лучшие среди себе подобных. И вчерашние изгои, а сегодняшние солдаты удачи и любимцы богатых заказчиков, были обязаны всем Железному Быку, который вытащил каждого из какой-то беды и стал им всем командиром, папашей и братаном в одном лице. Все – начиная от тевинтерки Крэм, чье полное имя звучало Крэмизиус Акласси, имели за плечами какую-то свою темную историю. И разношерстность отряда была неспроста. Все это обеспечивало фанатичную преданность каждого лично командиру и невозможность сговора за его спиной.       Все это тихонько обсуждали Энид, Кассандра, Солас и Варрик, собравшись в палатке гостеприимного гнома. Любопытно, что обе женщины были благосклонны к Быку и его отряду, а мужчины были недовольны его присоединением. Солас просто сказал, что кунари вызывают у него отвращение, как и все, стремящиеся поработить волю живых существ. Варрик же любезно согласился расшифровать свою нелюбовь к Кун:       - Мне приходилось сталкиваться с кунари в Киркволле. Я на всю жизнь запомню резню, которую они устроили в мирном городе только потому, что его нравы не отвечали их представлениям о благочестии. Ну и из-за какой-то своей книжки.       - Мы не говорим сейчас о всех кунари, – вступилась Кассандра, – а лишь о Быке и его отряде. Ты не согласен, что они могут быть нам полезны?       - Согласен… на данный момент. Но кунари, как бы тебе сказать, Искательница… Вот например возьмем их отношения в отряде. Всеобщее обожание командира, он за всех горой, он для всех мать-отец-сват-и-брат. Но если его Бен-Хазрат отдаст приказ, он, ни секунды не задумываясь, пустит всех под нож. Всех. Сразу. Убьет лично, если того захочет Кун. То же самое относительно Инквизиции. Сейчас он с нами, потому что Кун того хочет. Сейчас он делится с нами сведениями, потому что Кун разрешает. Он – лицо подневольное.       - Значит, надо за ним присматривать особо, – подытожила Энид.       Лагерь Клинков Гессариана представлял собой небольшое, но хорошо укрепленное городище. По сведениям Хардинг, в нем засело не меньше двух сотен разбойников. Нечего было и думать о штурме – это грозило несоизмеримыми потерями. Однако, с Клинками пора было что-то делать – стычки участились, на переговоры сектанты не шли, один разведотряд Инквизиции из шести человек был перебит, второй – взят в заложники. Кассандра настаивала на призыве войск Каллена, чтобы зачистить территорию. Однако у Энид на Клинков были свои планы. А они требовали подготовки.       Перво-наперво, надо было пойти на разведку лично, используя, как выражался ее оружейник Рудгер, «спецсредства». Оказавшись вечером в палатке, она наколдовала иллюзию себя, уютно закутанную в одеяло, активировала невидимость и выскользнула из уже спящего лагеря. Для скорости передвигалась шагами в Тень. Добралась до верхней точки холма, откуда было видно гору, надвисающую над базой Клинков. Выбрала цель – небольшой выступ на скале, открыла портал и шагнула туда. С уступа лагерь Клинков Гессариана был виден, как на ладони. Он действительно поражал масштабами. Людей уже не было видно, кроме многочисленных патрулей. Но судя по массе легких деревянных хибарок, служивших казармами, количество разбойников-сектантов не расходилось с разведданными Хардинг.       Она попробовала было посылать подслушивающие импульсы, но мешал сильный ветер. Пришлось спуститься прямо в лагерь, не снимая невидимости и плавно левитируя. Однако опустившись на плотно утрамбованную землю лагеря, она обнаружила неприятный сюрприз – спущенных с поводков мабари, которых здесь было не меньше трех десятков. Собаки не могли ее видеть, но мигом почуяли. Энид едва успела взлететь на крышу одного из сараев, чтобы не попробовать на себе зубов стражей. Собаки, задрав головы, разлаялись на нее, и пришлось выбрать высокое дерево за оградой, однако достаточно близко, чтобы подслушивать. Энид навострила посох и принялась прощупывать строения заклинанием. Пришлось прослушать довольно много бесполезных разговоров, прежде чем она наткнулась на нечто, стоящее внимания.       - Пусть попробуют, им ни за что не взять нас измором, – густой баритон выплюнул это небрежно, с ленивым раздражением.       - Да, только если они не подтянут подкрепления. Говорят, в горах у них огромная армия. То, что здесь – просто отряд авангарда, – ответил другой мужчина с вкрадчивыми нотками.       - Тогда надо перебить всех сейчас, пока они спят в своем лагере.       - Наших сил не хватит на наступление.       - Нас в два раза больше!       - Но у них маги.       - Тогда будем уничтожать их по кусочкам. А если они позовут подкрепление, перейдем в пещерные схроны. Там можно долго держать оборону. Ступай, я утомился.       Энид проследила траекторию движения обладателя вкрадчивого голоса и, когда он остановился, вновь послала подслушивающий сигнал.       - Ну что? – напряженно спросил тихий женский голос.       - Не хочет идти на переговоры, – ответил знакомый мужской, но уже без вкрадчивых ноток, скорее с усталостью.       - Неужели не найдется никого, кто бы отравил этого упыря!       - Тихо! Ты представляешь, какой хаос тогда настанет? Веллериан сцепится с Откером, падет тень и на меня. Нет, если его убирать, то только легально. Только поединком.       - Вот если бы Вестница…       - Без шансов. Говорят, она тщедушная эльфийка, что она сможет против нашего громилы?       - Говорят еще, что она сильный маг.       - Нашему маг-одиночка нипочем, пока рядом Конрад.       «Конрад – это, видимо, храмовник», – подумала Энид с содроганием.       - Да и не добраться ей сюда, – продолжал мужчина, – кто ее пустит без Герба милосердия?       После паузы женщина осторожно спросила:       - А как ты думаешь, она правда Вестница пресветлой нашей?       - Почем я знаю… Ложись лучше спать.       Выяснять, что представляет из себя Герб милосердия через разведчиков или книги было некогда. Энид решила действовать по горячим следам. Она пролевитировала на крышу домика и невидимкой просочилась в окно, словно вампир. Увидела грубо сколоченную кровать с лежащими на ней мужчиной средних лет и сравнительно молодой, хоть и некрасивой, женщиной. Сходу наложила на них заклинание оцепенения и сняла с себя невидимость.       Пара, не в состоянии шевельнуть даже языком, просто дико вращала на нее глазами. У женщины они стали даже закатываться – видимо, от испуга и неожиданности она стала терять сознание. Энид, не спеша, наколдовала вокруг дома звуконепроницаемый купол, потом подумала про собак и наложила еще заклятие непроницаемости запаха. Потом подошла вплотную к изножью кровати и тихо, но внятно сказала, обращаясь к мужчине:       - Сейчас я сниму с тебя заклинание, и ты сможешь двигаться и говорить. Но не приведи Создатель ты поднимешь тревогу или окажешь мне сопротивление. Твоя женщина будет мертва в следующее мгновенье. Понял?       Мужчина побледнел и моргнул глазами в знак согласия. Энид сняла с него чары и сказала:       - Я – Вестница пресветлой нашей владычицы Андрасте. Те, чья вера недостаточно сильна, будут сметены с моего пути, как прах дорожный. Уяснил?       Посиневшие губы мужчины задрожали, силясь выговорить что-то, но не справившись с этой задачей, он просто кивнул.       - Мне нужен Герб милосердия. Я намерена зайти к вам на днях. И померятся силой с вашим вожаком.       - Но…       - Тщедушная эльфийка против громилы? Не волнуйся, сила Андрасте ведет меня. Или ты не веруешь? – Энид грозно сдвинула брови.       - В…верую, – закивал мужчина поспешно       - Герб.       - В…вон там… сейчас… – он неловко сполз с кровати и бочком подобрался к дощатому столу, на котором были беспорядочно навалены свитки писем, книги, котомки.       Сдвинув хлам, он открыл шкатулку и вынул оттуда крупный ромбовидный кулон с гравировкой меча. Энид протянула руку, и он беспрекословно отдал ей амулет.       - Как он работает? Покуда ваши люди разглядят эту цацку, меня уже успеют раз десять подстрелить.       - Нужны слова Клятвы: «Я блуждал в потемках – дай мне цель. Я не слушал и не слышал – позволь мне покориться. Я – меч в сражении во имя Ее».       - Значит, надо орать это издали, чтобы не быть подстреленными?       - Ну… не знаю… наверное…       - Какой идиотизм. Ну ладно. И ты утверждаешь, что увидев сей Герб ваши разбойники не посмеют меня тронуть?       Мужчина, который это утверждал только будучи наедине со своей супругой, в замешательстве уставился на Энид. Совладав собой, он сказал:       - Герб милосердия есть у каждого члена Клинков Гессариана. Его дают и тем, кто готов вступить в наши ряды. Вербовщик обычно предупреждает общину о приходе нового послушника. На входе тот предъявляет Герб, как пропуск.       - То есть, без чьей-то протекции мне все равно не добраться до вашего главного?       - Ну…       - Как тебя зовут?       - Ивор.       - Хочешь стать главой Клинков Гессариана, Ивор? Чтобы сама Вестница Андрасте наградила тебя этим титулом?       Мужчина тяжело сглотнул. Женщина на кровати перестала закатывать глаза.       - Вижу, что хочешь. Тогда устрой мне ритуальный поединок с главным. Обеспечь беспрепятственный вход мне и моей свите.       - Свите?       - Неужели все послушники приходят в одиночку? Разве вы не вербуете командиров вместе с отрядами?       - Но появление большого отряда вызовет панику, все решат, что на нас напали.       - Вот и поработай над тем, чтобы все правильно поняли и прочувствовали момент. Между прочим, мы пытались вести переговоры с вашими солдатами, а нападали всегда только они.       - Это был приказ нашего вождя – не вступать в переговоры с Инквизицией.       - А ты сам что думаешь?       - Я думаю, что Клинкам Гессариана надо, по меньшей мере, выслушать Вестницу пресветлой пророчицы нашей.       - Молодец, умный мальчик. А потом присягнуть на верность лично Вестнице и никому не говорить о нашей сегодняшней встрече. Я буду здесь через несколько дней. Если ты не подготовишь мне условия для поединка с вожаком и речи перед Клинками, придется брать лагерь штурмом. И, будь уверен – из ваших не выживет никто.       При слове «никто» Энид выразительно посмотрела на женщину, потом сняла с нее заклинание оцепенения и исчезла.       Забравшись на ближайшую скалу, она призадумалась. Самым простым было невидимкой проникнуть в лагерь Клинков, показаться в самом центре, тряся Гербом милосердия, убить старшего у всех на виду и объявить секту своей собственностью. Разбойники, бесспорно, будут впечатлены, но она лишалась другой части публики – своих собственных солдат. В том числе и новобранцев, для которых рассказы о подвигах во Внутренних землях и Бурой трясине – это всего лишь рассказы. Она видела, с каким обожанием Боевые Быки смотрят на своего босса-кунари. Это неправильно. Они должны смотреть так на нее. И сам Бык должен на нее так смотреть. Они должны быть готовы умереть за Вестницу Андрасте с улыбкой на устах. Для этого нужно разыграть красивое представление с элементами мистики и сакрального самопожертвования.       Предстояло еще много дел. Энид открыла портал в свою тевинтерскую пещеру. Взяла зерриканскую саблю. С сожалением погладила сияющие звенья димеритиумной кольчуги и отложила ее в сторону. На теперешней Энид она бы болталась ниже колен, а подгонять ее под размер было некогда и негде. Затем она смешала ингредиенты для Зелья Молнии, ускоряющего реакцию. Снова телепортировалась на Штормовой берег и, найдя на карте отметку астрариума, открыла портал к нему. Благо, местность была холмистая, и телепортироваться было легко с вершин, видя перед собой нужные точки. Быстро разгадав головоломку, она направила лучи к остальным двум астрариумам. Разгадав их все, она вычислила пещеру с кладом и телепортировалась с нею рядом, едва не угодив в лапы медведю.       В подземелье, в стенах которого угадывался древний гномий тейг, она спустилась, левитируя, чтобы не оставить следов на пыльных плитах бывшей дороги. Порхая по неровностям на стенах, она достигла заветной пещерки со сваленными в груду сокровищами: тусклыми золотыми монетами, драгоценной посудой и богато украшенным оружием. Все это лежало вперемешку с мусором – битыми глиняными сосудами, обрывками корзин и тканей. В углу стояла тяжелая каменная урна с угадывающимся силуэтом Андрасте в огне. В ней не было ничего необычного – довольно популярное изображение Тедаса именно для погребальных урн. Однако, для Энид это стало приятным дополнением к ее замыслу. Она обернула саблю и Герб милосердия в полуистлевшую рогожу, валявшуюся в углу среди прочего хлама, и запихнула за урну. После этого выбралась из пещеры и открыла портал в пещерку недалеко от лагеря Инквизиции. Невидимкой пробралась в свою палатку и, пользуясь парой часов, оставшихся до рассвета, позволила себе уснуть.       Наутро Энид подошла к Кассандре и, смущаясь, попросила ее в сторонку.       - Я не знаю, кому еще это можно сказать… Жаль, что мать Жизель не с нами, она бы поняла. Мне снилось… странное.       Кассандра свела брови к переносице, явно раздражаясь.       - Мне иногда снится Ан… та светящаяся женщина, которая вывела меня из Тени после взрыва. И сегодня тоже.       Складка между бровями Кассандры начала разглаживаться, и Энид поспешила продолжить:       - Она сказала: «Верь сердцу. Следуй астрариумам. Милосердие – это щит. Милосердие – это меч». Как думаешь, что бы это значило?       - Я не мастер отгадывать сны.       - Это не просто сон! Все было очень четко, очень ясно. Яснее, чем мы с тобой сейчас разговариваем. Кассандра, поверь, прошу… Если не ты, то кто еще сможет поверить? – Энид уронила руки в отчаянии. – Легче всего промолчать, постесняться – ведь это просто сон. Но все, что происходит со мной в последние два месяца – все непросто! И я думаю… я уверена, что надо прислушиваться к любым знакам.       - Хорошо, хорошо, давай подумаем. Следовать астрариумам – это понятно. Надо разгадать все загадки, как мы делали во Внутренних землях, и откроется пещера с кладом. В тот раз нам попались древние монеты и очень хорошее оружие. Дальше. Милосердие – это щит. Мы проявляем милосердие и защищаем кого-то. Ну, положим, мы всегда так и поступаем, если на нас не лезут с дракой. Милосердие – это меч. Вот это уже труднее. Хотя, подожди. Меч милосердия – тот самый, которым убили Андрасте, чтобы она не мучилась от огня.       - Какие-то осколки смысла. Как их сложить в целую картину?       - Может, начнем сначала. Как она сказала? Верь сердцу? То есть, ты должна доверять своему сердцу. И что у тебя на сердце? Кроме того, что ты пялишься на Соласа, как кошка?       - Я не…       - Ой, да не оправдывайся. Только слепой не видит. Ладно, соберись, думай продуктивно.       - Меч милосердия. Меч. Клинок. Подожди, Гессариан же как-то связан с историей о мече милосердия?       - Клинки Гессариана? Ну конечно, ты же с самого начала настаиваешь на их вербовке. Вот что у тебя на сердце. Только они не ценят твоего милосердия, Эллана. Сектанты хотят войны. И я сегодня же отправлю гонца к Каллену, чтобы выслал нам на подмогу еще сотню солдат и всех магов, которые остались в Убежище.       - Кассандра, прошу! Неужели этого знамения мало, чтобы ты хотя бы не сегодня посылала к Каллену? Я не могу настаивать – я никто в вашей Инквизиции! Мелкая закрывашка, демон побери! И все же у меня Метка, я связана с Тенью, я связана с Ан… с той светящейся женщиной, которая реальна!       - Ну-ну, чего ты раскричалась…       - Я униженно прошу – дай мне три дня. Откроем Астрариумы. Если это лишь очередной клад, считай, что я проиграла. Больше не побеспокою никого ни своими снами, ни видениями, ни вообще своим мнением.       Кассандра вдруг обняла Энид и ласково, как ребенку, сказала:       - Не обижайся на старую брюзгу, Эллана. Ты – много больше, чем просто закрывашка. Ты – наша надежда. И я верю тебе, несмотря ни на что.       Поиски астрариумов и заветной пещеры заняли не три дня, а все шесть. Расстояния, которые Энид покрывала за секунды через порталы на вершинах гор, приходилось преодолевать, продираясь через непроходимые буреломы, ползая по крутым склонам холмов, где поросшие густым подлеском, а где и покрытым острым сыпучим каменным крошевом. Отряд взяли небольшой, основную часть оставив в лагере обсуждать «очередную блажь начальства».       В пещере, освещенной факелами, Энид попросила:       - Подождите собирать золото. Дайте мне сосредоточиться.       Она вздохнула, на мгновенье прикрыла глаза, потом зашептала слова из Песни Испытаний:       - Пускай впереди только тьма, но Создатель направит меня…       И решительно шагнула к урне с изображением Андрасте. Пошарила внутри рукой, отерла о штанину запачканную руку, потом вытянула из-за каменного сосуда сверток, который сама туда положила.       - Смотрите, что здесь.       Кассандра, Варрик, Солас, Железный Бык, Блэкволл и разведчица Хардинг сгрудились вокруг нее.       - Что за дивный меч, – Кассандра восхищенно любовалась сияющим лезвием зерриканской сабли, испрещенной руническими знаками.       - Хм, я и рун таких никогда не встречал, – заметил Солас.       - Ну если Смеюн не встречал… Действительно, ни на что не похоже, – Варрик почтительно передал оружие Быку, – это не твоих соплеменников изделие?       - Нет, ничего подобного в жизни не видывал, – сказал Бык.       Энид, давя порыв выхватить свою собственность из его грубых лап, сказала:       - Вот еще кулон какой-то, – она протянула Кассандре Герб и вздохнула: – похоже, ты права. Ничего ценного. Оружие, бирюльки, монетки. Надо это собрать и уходить в лагерь. Похоже, придется звать Каллена.       - Подожди, – амулет взяла Хардинг. – Точно такие кулоны мы находили у всех убитых Клинков Гессариана.       - Это их специальный знак? – заинтересовалась Энид.       - Похоже, что так, – Кассандра взяла его в руки. – На нем изображен меч. Меч милосердия?       - Это Герб милосердия, – подал голос Блэкволл. – Мне попадалась книга с изображениями эмблем разных армий и родов войск. Вот такой ромбовидный щит с мечом назывался там Герб милосердия. Кажется, он принадлежал какой-то древней андрастианской секте, названия я не запомнил.       - Клинки Гессариана – и есть та секта! – подытожила Кассандра. – Эллана, похоже, что права все же ты.       Когда авангард Инквизиции приблизился к воротам лагеря Клинков Гессариана, их уже ждали. С десяток стрел отскочили от защитного купола, наколдованного Энид и поддерживаемого всеми магами.       Встав в воротах, Энид откинула за спину плащ, открывая сияющий ромб на груди, и громко возвестила:       - Узрите Герб милосердия, Клинки Гессариана! Перед вами Вестница Андрасте, пресветлой пророчицы нашей.       - У нее Герб милосердия! Не стрелять! – на площади перед воротами появился Ивор.       - По какому праву ты отдаешь здесь приказы? – Энид узнала густой баритон вожака, потом увидела и его – здорового детину с рыжей бородой. – Или ты у нас нынче главный?       - Но у нее Герб!       - Который она сняла с нашего убитого товарища? Взять ведьму!       Энид гордо вздернула голову и смерила подбегающих стражников покровительственным взглядом. Потом продекламировала:       - Я блуждала в потемках!       - Как и все мы! – подхватил Ивор.       - Так дай мне цель! – закончила она.       Клинки остановились.       - Я не слушала и не слышала.       - Как и все мы.       - Позволь мне покориться!       - Ты – меч! Сражайся во имя Ее! – воскликнул Ивор и торжествующе оглядел соратников. – Эта женщина желает стать частью Клинков Гессариана.       - Мы не враги вам, – подтвердила Энид, спешиваясь, – у нас общие цели. А Герб милосердия был мне послан знамением Андрасте, чему есть свидетели.       - Мне плевать, что заявляет Инквизиция, они лгут во имя своих целей! – в ярости воскликнул рыжий вожак. – Не слушайте их ересь. Эти холмы принадлежат Клинкам Гессариана. И разве я не был добр к вам? Так внимайте же моей воле, как внимали бы воле самой Андрасте. Вы ведь давали клятву. Убейте их!       - Мы давали клятву не тебе, а нашей вере, – в голосе Ивора на сей раз не было и следа вкрадчивости. – Ты же пытаешься переписать наш Кодекс, которому века.       - Твоя вера слаба, как и ты сам, – спокойно сказала Энид, глядя прямо в глаза вожаку. – Эти храбрые люди достойны нового предводителя.       - Что ты мелешь, сучка? – взревел рыжий. – Я выбран Андрасте и буду повелевать Клинками, пока дышу. Меня нельзя убрать по прихоти лживой ушастой шалавы.       - Вообще-то можно, – уточнил Ивор, – Кодекс гласит, что только поединок решает спор о власти в нашей организации.       - Поединок! Поединок, всем ясно? Кто бросит мне вызов, может ты, Ивор? Ну? Ты, ушастая сука, бросишь мне вызов? Так я тебя огорчу. Поединок – это значит один на один, без твоей инквизиторской кодлы.       - Я вызываю тебя на поединок. Победа решит, кто будет главным в Клинках Гессариана, – холодно и четко выговорила Энид.       - И снова промашка, ведьма. Ты считаешь, что сможешь победить меня своей палкой? Поединок должен быть честным, никакой проклятой магии. А чтобы ты не жульничала, проследит Конрад. Скольких наглых магов ты продырявил, Конрад, в свою бытность храмовником? Ладно, потом расскажешь, когда распнешь ведьму на дыбе. Если она выживет после моих ласк.       Энид усмехнулась, сняла с перевязи посох, быстро шепнула заклинание, активирующее защитный амулет, и откинула его в сторону. Клинки одобрительно зашушукались, а в нее вцепились сразу несколько рук, и она оказалась в тесном кружке своих телохранителей с перекошенными лицами, которые говорили одновременно:       - С ума сошла?       - Что удумала?       - Не пущу!       - Такого уговора не было.       Энид улыбнулась и тихонько, по матерински, протянула:       - Тшшшш… – когда все утихли, она, пользуясь тем, что скрыта от глаз Клинков обступившими товарищами, вытащила бутылек с зельем Молнии из кармана и скупым жестом опрокинула его содержимое в рот. Потом утерлась, подмигнула и сказала: – Поверьте мне еще раз. Я же не на смерть иду. Вы же рядом. Если он начнет меня убивать, устройте здесь светопреставление. Зато если все пойдет, как надо, у нас будет много преданных солдат. Вы ведь в курсе, что секта Клинков Гессариана имеет отделения во всех странах мира? Кроме, разве что, Пар Воллена. О, зелье начинает действовать. Отпустите, а то потратим время впустую       Руки, судорожно цепляющиеся за ее одежду, разжались. Только Солас задержал свою ладонь на ее плече и сказал:       - Не бойся, он у меня на прицеле.       Она нежно улыбнулась ему и вышла на центр площадки.       Энид ожидала более сложного боя, помня о схватке с Дланью Корта в Бурой трясине. Вожак Клинков был силен и проворен, на оружии и доспехах явно были руны, но она была в разы быстрее, даже без зелья, а Молния словно замедляла время, превращая ее в едва уловимый разящий призрак. И, конечно, любимая сабля, сбалансированная по ее руке, которая хоть и стала теперь меньше прежней, но так же привычно сливалась со знакомой рукоятью. Кроме того, бой один на один все же был лучше, чем двенадцать храмовников на нее одну.       Схватка была недолгой. Приметив слабые места в доспехах противника, Энид нанесла ему несколько порезов, ловко уворачиваясь от ударов тяжелой секиры. Когда он стал терять кровь, она приблизилась для добивания и чуть не поплатилась за неосторожность – не ожидала от слабеющего врага резкого, почти без замаха, удара. Она увернулась в последний момент, но он все-таки успел зацепить ее бок. По всем канонам Энид должна была рухнуть с поломанными ребрами, но сила защитного амулета лишь откинула ее на землю. Замешательство вожака сыграло для него роковую роль. Понимая, что другого шанса не будет, ибо амулет второй столь же сильный удар не выдержит, Энид, не вставая с земли, сделала перекат и полоснула его снизу под колени. Он еще не успел упасть, как она одним махом перерубила его шею. На землю вожак и его голова упали уже отдельно.       В наступившей тишине было слышно, как капает кровь с кончика зерриканской сабли. Голос Энид прозвучал, как колокол:       - Милость Андрасте помогла мне выжить среди демонов Тени. Воля Андрасте указала мне цель. Сила Андрасте даровала мне победу. Помолимся же, братья!       Она с размаху воткнула саблю в землю и, держась за рукоять, упала на колени, подражая храмовникам. Весь лагерь Клинков Гессариана последовал ее примеру. Услужливая память быстро нашла нужные слова из Песни света:       - Благословенны те, кто встаёт       Против зла и скверны и не отступает.       Благословенны хранители мира,       Защитники справедливости.       Эти строки особенно любили храмовники, Энид это знала, но они чертовски подходили моменту, и публика это оценила. Когда она встала, остальные остались на коленях. Подойдя к Ивору, она громко спросила:       - Как твое имя, защитник веры и кодекса?       - Ивор, госпожа.       - С этого момента я, Вестница Андрасте, являюсь главой Клинков Гессариана. Проведи обряд инициации, как подобает, а затем обряд вашей присяги на верность.       - Будет сделано, владычица.       Вечером, когда все клятвы были принесены, причем, так, как и хотела Энид – лично ей, Вестнице Андрасте, когда она торжественно, под ликующие крики, внесла золото из пещеры астрариумов в казну Клинков Гессариана, когда объявила Ивора своим заместителем в Клинках и официальным представителем на всем Штормовом берегу, когда над лагерем подняли флаг Инквизиции, состоялся совместный пир. Пришлось отвечать на множество вопросов – от неудобных, как то знание текста присяги и рецепта зелья Молнии, до праздных излияний о вере и милосердии. Она вдохновенно врала, искрила улыбкой, смешила всех неуклюжими шутками и заливала в себя кубок за кубком, пока не поняла, что сейчас свалится. Сославшись на усталость, она побрела в свою палатку, с удовлетворением ловя те взгляды, которых она добивалась – наполненные благоговением. ***