Ну что, страны, в бесконечность и далее?!

Ах, армейская дисциплина академии Звездной Команды! Суровая и беспощадная, подчас ломающая вздорные характеры юных бунтарей на корню, и способная превратить даже закоренелого оболтуса в исполнительного курсанта, она оправдала ожидания и на этот раз… Почти. Попав в общежитие академии, главный свободолюбец всей планеты — США — всего за неделю заметно присмирел, но все же в глубине души он продолжал бунтовать и упрямиться. Не сильно, чтоб треклятые офицеры и старшекурсники не заметили и не доложили его личному учителю (иначе, прощай еженедельная награда, а она ему очень понравилась), но бунтовал и выплескивал свое недовольство на местные порядки, строча Англии и Японии сообщения с жалобами. Вот и сегодня он с самого утра забадывал доверенных людей жалостливыми стенаниями, что его опять подняли на рассвете, заставили голодного носиться с остальными по стадиону, потом накормили какой-то кашей, а не нормальной едой, потом заставили сидеть в библиотеке и сдавать треклятый тест… Это и тому подобное строчил не привыкший к строгости мальчик. И после обеда — «Во время которого его накормили чем попало, но только не вкусной привычной едой», Джонс как обычно ожидал отправки на послеобеденные работы, сидя на лавочке у общежития и строча новую жалобу двум островным государствам. Но вместо привычного офицера-надзирателя — «Чье имя США помнить не обязан!», за Джонсом пришёл… — Базз? Эээ… то есть… капитан Лайтер… сэр… — Янки вскочил с места, машинально приветствуя препода привычным среди курсантов способом — по стойке смирно. Так его тут успели надрессировать… Против его воли! Хнык… — А что вы тут делаете?.. Сэр? Вы ко мне? — — К тебе, Альфред. — Улыбнулся герой галактики, не без удовольствия подмечая перемены в характере парня. Все же пребывание среди курсантов приносило свои плоды — вон как он вытянулся в струнку и без напоминаний, не то что когда-то на учениях — «Извиняйте, я вас не заметил, аха-ха-ха!» — Ко мне? Правда? А… разрешите обратиться… — Альф замешкался, ожидая кивка учителя, — зачем? Мне ещё предстоит выполнить послеобеденное задание. — Америка уставился на строгого препода, теша внутри надежду, что хотя бы сегодня его минует каторжный труд. Но то, что ответил ему Базз, наоборот заставило его желать даже самой грязной работы, лишь бы не ехать с ним к… — Мне надо к… президенту галактики? — Мальчик же уже забыл об уговоре с Баззом — поговорить после суда с президентом насчёт своих войн. В испуге он, как стоял, так и попятился прочь, но не сделав и полушага, он осел на стоявшую позади него лавочку. А раз панический побег не удался, в дело пошёл другой способ защиты. — Б… Базз… То есть, капитан… я… я… Я не смогу… Не знаю, что говорить… Не сумею… — Дрожащий всем телом парень жалобно уставился на ожидающего ответа Лайтера. Пусть он знал, что это вряд ли сработает, но в панике все средства хороши. — Я… мне… — он покосился на пару прошедших мимо рейнджеров, и тихо промямлил. — Я… Давайте я лучше задание отработаю. Я не смогу поговорить… Не хочу никуда ехать… — — Как так, не хочешь? Мадам Президент уже ждет. Она специально освободила время в своем расписании, для разговора с тобой, а ты говоришь — не поеду. Так не пойдет! — возмутившись, Базз покачал головой. — Вставай, Альфред, и пошли. Нам пора. — — Не поеду… — Чуть громче буркнул Альф. Жалобная моська не сработала и в ход пошла другая уловка Штатов — моська обиженная и давление на чувство вины собеседника. — Меня никто не предупредил… Я не знаю, что говорить и о чем рассказывать. Можно же было предупредить меня, чтоб я обдумал свой будущий рассказ и что отвечать на вопросы. Так не честно… — — Потому и не сказал, что знал — ты снова начнешь упираться и придумывать отговорки. — Немного резковато перебил его строгий наставник. — А поговорить нужно. Не забывай, ты сам обещал сходить к мадам президенту после суда. Пора исполнить обещание. Так что вставай и пошли. — — Не пойду… — Снова перешел на испуганно-жалобный тон упрямый ученик. — Я действительно не знаю — что говорить. Базз… честно… Я боюсь. Не уверен, что смогу рассказать хоть что-то… А сидеть и молчать — тоже не вежливо… Лучше, совсем никуда не ехать… Лучше потом сходить… — — Альфред, хватит отговорок. Нам пора идти! — Снова перебил ученика Базз, теперь уже на повышенных тонах. Несносный мальчишка только голову в плечи втянул и даже уцепился руками за краешек скамейки. — «Нет, так не выйдет. А прикрикнешь на него при всех, припугнешь наказанием, обидится и все равно никуда не пойдет. Припугнуть его по-другому, что ли?..» Хорошо, Альфред, пусть будет по-твоему. Я могу сказать Президенту, что ты не можешь прийти, но сам знаешь — она будет недовольна. Она — занятая личность, освободила для тебя время в расписании, а ты не придешь. Не дуйся потом, что она на тебя обидится или даже рассердится. — Альф испуганно уставился на препода. Уж чего, а попасть в немилость к главе галактики он хотел меньше всего. А Базз как назло продолжал стращать парня: — Еще она может начать относиться к тебе с подозрением. Подумай сам — парень боится говорить с нею, значит, ему есть что скрывать. Значит, его совесть нечиста и он что-то задумал… — — Ничего я не задумал. Я просто… боюсь… — Альф едва удержался, чтобы не шмыгнуть носом погромче в подтверждение своего страха. Слишком много было людей вокруг, а слезки героям не к лицу. — Базз… ты же сам знаешь, что со мной недавно случилось… Я боюсь, что она… она может… может не поверить в мою невиновность… что меня сразу от нее в камеру упекут… — — «Альфред… Ох, святая Венера, как же мне уговорить его?» — Базз вздохнул и присел рядом с понурившимся парнем. То было не привычное упрямство. Америка на самом деле боялся предстоящего разговора, хоть и пытался изо всех сил утаить своё состояние от окружающих. — «Надо бы его успокоить для начала…» Альфред, я понимаю твоё волнение. Признавать свои ошибки перед кем-то всегда неприятно и нужно иметь мужество, чтобы переселить свой страх и сделать это. Помнишь, как тогда, на учениях? Ты смог преодолеть свой страх и признать перед всеми свою вину. Я так гордился тобой тогда. И сейчас горжусь. И буду гордиться ещё больше, когда мы сходим к Мадам Президенту. Заметь, я сказал не — если, а — когда. Ты же смелый парень и я знаю, что ты можешь себя преодолеть, когда нужно. Тебе просто надо успокоиться и настроиться, так? Так, я знаю. Ты же всё-таки — герой. Мой ученик. Мой будущий преемник. Поэтому, успокаивайся и поедем к президенту… вместе. Тебе все равно придётся прийти к ней на приём. Я хочу быть рядом с тобой в этот момент, чтобы поддержать и заступиться в случае чего. Вдруг меня не отпустят в следующий раз. Скажут — «Лайтер не смог привести Джонса к президенту, отправим вместо него других рейнджеров». Ты ведь так не хочешь? — Альф громко засопел в ответ на слова любимого учителя, напряженно борясь со своим страхом и нежеланием идти на ковёр к главе галактики. — Вот и я не хочу оставлять тебя. Решайся, Альфред. А то, что тебе страшно… это тоже хорошо. Значит, ты сожалеешь о своих давних проступках. Значит, тебе стыдно за самого себя тогдашнего. Это нормально. Остальным твоим сородичам тоже было стыдно, но они раскаялись в своих поступках, в войнах и их простили. И тебя простят. Ты же всё-таки — хороший парень. Герой. Идём вместе, Альфред? — Базз положил руку на плечо ученика и немного подался вперёд, стараясь заглянуть нахохлившемуся парню в глаза. Некоторое время Джонс продолжал громко сопеть, но в итоге обреченно вздохнул, смирившись с жестокой судьбой. — Я понял, Базз. Я пойду. Только… — Альф шумно сглотнул, чтобы хоть так смочить пересохшее от волнения горло, и жалобно уставился на учителя. — Базз… рассказы будут не совсем приятные… Понимаешь?.. Оно… моё правительство многое заставляло меня делать и я… боюсь, что… что ты… — Америка замолк, так и не озвучив главный свой страх. Но кто, как не многострадальный учитель мог бы понять подопечного без слов. — Альфи, я уже говорил тебе — те твои грехи остались в прошлой жизни. Ты ведь теперь не государство, а простой человек и мой ученик. Ты живёшь с чистого листа и мне не важно, что там происходило… Что тебя заставляло делать твоё правительство. Я этого не знаю и знать не хочу. Но если ты так волнуешься, если боишься что я рассержусь на тебя за то что ты расскажешь, то если ты захочешь, я всегда смогу попросить разрешения у президента и покинуть её кабинет на время твоего рассказа. Идёт? — — Угу… — Вяло кивнул Джонс, смирившись с судьбой злодейкой. — Вот и молодчина, Альфред. — Не удержавшись, Базз слегка примял ученику его непослушную прядку на голове. — Один плюсик ты заслужил. Заслужишь ещё один, если не оробеешь перед президентом, получишь особую награду. — — Награду? — Сразу оживился главный любитель наград и поощрений. — Какую награду, Базз? — — Кое-что особенное. — Базз снова мимолетно провёл по непослушным вихрам ученика и встал со скамейки. — Уверяю тебя — ты будешь в восторге. А теперь идём, нас ждут. — — Да… Идём… — Альф неохотно встал с места и поплелся следом за учителем. Честно говоря, уж лучше б он отпахал целый день на ненавистной работе на благо общества, чем идти к какой-то там высокопоставленной мадаме, но ничего не попишешь. Даже если не строгий учитель, то другие рейнджеры все равно утащили бы его на тот разговор. А еще Америку интересовала обещанная особенная награда. Всю дорогу она будоражила богатое воображение янки, заставляя представлять — что же такое приготовил ему Базз? Чем же он поощрит своего ученика после разговора? А ещё и сам Базз не торопился делиться планами с учеником, отвечая лишь загадочно: — Увидишь. — Но на подлёте такси к сенаторскому дворцу, боязнь предстоящей встречи с президентом вновь стала затмевать разум американца. И обещанная награда переставала казаться такой уж желанной. С каждым шагом, сделанным в сторону кабинета президента, янки шёл все неохотнее и неохотнее, пока вовсе не остановился в паре шагов от дверей, за которыми его ожидала важная мадам. — Альфред, ты идёшь? — Окликнул Базз слишком застопорившегося ученика. — Д… да. Я только… настроюсь… Сейчас… — Америка как мог старался сохранить спокойный вид, но предательская дрожь в конечностях… Пытаясь хоть как-то успокоиться и собрать воедино все осколки решимости, он глубоко вдохнул, задержал дыхание на несколько секунд, и… шагнул вперёд. Дальнейшее происходило, словно в кошмарном сне. Джонс вошёл за преподом в открытые двери, словно в логово страшного монстра. Каждый шаг отдавался в его голове гулким эхом, а сердце билось так сильно, что казалось, будто оно вот-вот пробьет грудную клетку. Но он шёл вперёд, на встречу с финальным боссом, как и подобает герою. Локация босса… пардон… кабинет президента представлял собой очень просторную, широкую комнату обставленную в деловом минималистичном стиле. Пол был из темного начищенного до блеска паркета, а стены были выкрашены в белоснежный цвет. Мебель же была сплошь черной. Большой, прямоугольный, с закругленными углами рабочий стол располагался прямо напротив окна… единственного, зато почти на всю стену и, само собой, лазеро и снарядо-непробиваемого. За столом стояли и кресла — одно, помассивнее и с более широкими подлокотниками, со стороны окна, и два — чуть покомпактнее, более напоминающие офисные стулья, со стороны входа. Остальная мебель — парочка высоких шкафов, сейф, да стеллаж с какими-то бумагами особо не бросались в глаза. Лишние украшения тут отсутствовали напрочь. Никаких тебе вычурных деталей, кашпо, громоздких подставок, картин… Вместо них весьма удачно использовались гербы всех планет альянса — расположенные ровной полоской по всей протяженности не заставленных мебелью стен, на высоте примерно метра в полтора, вместе они образовывали причудливый, но очень красивый орнамент. Впрочем, вошедшему Джонсу было не до скудного убранства кабинета главы галактики. Его больше волновал сам «главный босс», уже давно восседавший на своём месте за столом в ожидании гостей. — Добрый день, рейнджер Лайтер, сэр Джонс. Рада видеть вас. Присаживайтесь. Начнём беседу. — Кивнула она на приветствие героя галактики, жестом указывая на два свободных места. Альф покорно юркнул на одно из кресел, съежившись на нем с самым несчастным видом, вместо тысячи слов говорящим: «Я не виноват! Я — хороший! Это все недоразумение… честно!» Ах, эта уловка Америки с жалобным взглядом и смиренным видом, всегда действовавшая на Англию и большинство других воплощений. Сработала она и на этот раз… отчасти. Мадам Президент действительно пожалела мальчика, правда мысленно, но отменять разговор не сочла нужным. Итак уже отодвинула ради него несколько других важных встреч: — Что ж, не будем медлить, и давайте без официоза и всех этих высокопарных слов… просто поговорим. Согласны, сэр Джонс? — — Д… да… «Damn! Дался ей этот разговор! Почему бы просто не отпустить меня, раз она даже Россию простила?!» — Америка отвел в сторону жалобные глазенки. Все равно они не сработали со слишком строгой дамой как надо и в ход пошёл второй, недавно открытый им способ — добавить к испуганности чуточку смирения и покаяния. Как тогда, после побега с учений. С Баззом ведь это сработало на ура, может и президент поведется и не будет долго мучить законопослушного гражданина вроде него. — Как скажете, мадам президент. П…постараюсь ответить на все ваши вопросы. Хоть и сложно мне… Простите… нервы. Я ведь недавно… «Идиот, молчи об этом!» Эээ… произошло кое-что… Но мы ведь говорим о… войнах… Правительство во многие меня ввязывало… Как и остальных их правительство… Как всех воплощений… — Альф поднял голову, чтоб снова глянуть на главу галактики своим знаменитым взглядом невинного мальчика, по чистой случайности получившего незаслуженный нагоняй. Всего на миг поднял и тут же стыдливо понурил лохматую головушку. — Да, я наслышана об этом и со слов ваших сородичей. И из обнаруженных историками данных, тоже. Их в последнее время становится все больше и больше. Обе мировые войны, стычки в Европе, азиатские войны и многие прочие — занимательная, хоть и мрачная история у вашей родной планеты… Впрочем, разговор не об этом, а, как вы сказали ранее — именно о войнах, причём, с вашим участием. Если не ошибаюсь, это обе мировые войны и, вроде, кое-какие более поздние стычки. — «Вот попал! Что делать-то?! Что делать?!» — Ох и сильно же сжались «булочки» у США в этот миг. Обложили его со всех сторон, как бандита во время облавы — не вырваться и не сбежать, лишь сдаться добровольно или… быть битому. Вернее — покаяться во всем добровольно, как ему советовали Артур и Кику, или же темнить, отпираться и в итоге попасть в немилость к главе галактики, потерять ее доверие и навеки распрощаться с мечтой стать героем. К счастью для Америки, ему хватило мозгов решить сдаться добровольно. Как и Англии и остальным воплощениям ранее. — Да, мадам президент, я… участвовал в двух мировых войнах, и… Те более поздние стычки… это… это… — Джонс шумно сглотнул от нервного напряжения и вытер рукой со лба выступивший пот. Мог ли он знать, что однажды все его похождения выйдут ему боком? Что все, сотворенное им под одобрением жадного начальства и наплывом собственной национальной гордыни, настигнет его в будущем столь же неумолимо, как свора охотничьих псов настигала выдохшегося от долгой погони лиса, и никуда не деться, не уйти. Лишь погибнуть от песьих клыков, от ружья охотников… Внезапное прикосновение к плечу рассеяло странное видение, заставив Альфреда сильно вздрогнуть и в панике заозираться по сторонам. Президент галактики смотрела на собеседника с плохо скрываемым волнением. Препод обнаружился тут же, под боком, склонившись к ученику и крепко прижав к его плечу свою руку. — Альфред, ты в порядке? — — Д… да… Я просто… Я… — Альф ещё раз глянул на присутствующих и опустил голову. Сколько же он сидел, погруженный в свои мысли, что все на него так смотрят? — Точно в порядке? Сможешь продолжать? Или мне выйти… как я и обещал? — Базз выпрямился, обращаясь к президенту: — Мадам президент, вы позволите?.. — и почти убрал руку с плеча американца, но… Тот, резко дернувшись, вцепился в Лайтера мёртвой хваткой. Многострадальному преподу не оставалось ничего иного, как последовать совету Японии — «Терпеть и молча гладить паникера по спине и плечам». «Святая Венера, как он напуган!» — Глава галактики покачала головой. Паника Америки ни в какое сравнение не шла с реакцией остальных воплощений на разговор с нею. А ведь сам разговор еще толком не начался. — «Возможно ли, что за плечами Джонса скрыты еще большие грехи? Нет. Быть не может, чтоб столь юное, по меркам остальных его сородичей, воплощение имело в своей истории еще большие зверства, чем остальные. Хотя… первое ядерное оружие испытали его люди… Может было еще что-то подобное? Как бы ему помочь успокоиться и договорить?» Сэр Джонс? Может вам дать попить? Кофе? Чай? Воды? — Ответа не последовало. Америкос просто еще сильнее вцепился в препода, мысленно кляня приставучую мучительницу. Нафиг не сдались ему напитки, он желал, чтоб от него отстали. Не мучали его, а дали спокойно жить. Он же — герой, а не какое-то там обычное государство! Он же ради мира старался! Да, он тоже натворил немало дел, но… черт побери, это же не повод держать его тут и мучить разговором, когда ему так плохо! Обидно, блин, хоть плачь! — Альфред, да что с тобой? — Увидев блеснувшие в уголках голубых глаз слезы, Базз и сам растерялся. Только этого ему и не хватало для полного «счастья». И что делать, как быть, если ты так и не научился толком успокаивать плачущих великовозрастных детей? Отвлечь бы его чем-нибудь… — Мадам президент, Альфред любит кофе. Сладкий. Четыре… нет, пять ложечек сахара и… можно добавить сливки. Все верно, Альфред? — — Угу… — Янки тихо кивнул и даже немного ослабил хватку. Будь ты хоть сотни тысяч раз примером независимости и свободы, но все же приятно, когда о тебе беспокоятся и проявляют заботу. И по спине похлопывают и никуда не уходят, и знают, что ты любишь и чего ты все-таки хотел бы попить… Еще бы забрали бы от этой строгой тетки поскорее, был бы вообще шикос! — Спасибо за уточнение, рейнджер Лайтер. Вижу, у вас с сэром Джонсом отличное взаимопонимание… — Инопланетная дама улыбнулась обеими ртами при виде мало-помалу успокаивающегося парнишки. — Поможете ему успокоиться, пока мы ждем напиток? Если нужно, я… я могу даже отойти. Понимаю, ему сейчас необходима ваша поддержка, и сердитая тетенька тут явно лишняя. — — Да… если можно, мадам президент, дайте мне пару минут. Благодарю вас… — Лайтер проводил уходящую даму благодарным взглядом и вновь повернулся к ученику, тихо шепча ему. — Видишь, Альфред, не все так страшно. Наш президент — мудрый лидер и понимающая женщина. Дала тебе время успокоиться и собраться с мыслями. Даже отошла, чтобы ты не нервничал. А сейчас тебе принесут твой кофе… Успокаивайся. И ничего не бойся. Она же не наказала остальных твоих товарищей? Вот и с тобой все будет хорошо. Просто расскажи ей все честно… как недавно на суде. Помнишь, как я учил тебя? Рассказать ей все, и попросить прощения — со всей вежливостью и смиренностью. Я знаю — ты сможешь. Остальные ведь смогли. Твой старший брат — сэр Керкленд, братья Байльшмидты, сэры Варгас, Хонда, Бонфуа… Ван Яо, и славяне. Они честно рассказали о своем прошлом. Да, Альфред, и Иван тоже. — Кивнул он на еле слышное бурчание насчет России. — Он честно рассказал о своих войнах. Иван даже вспомнил свою самую-самую первую войну и самого первого и… вроде бы единственного… убитого воплощения. Он хотел вообще обо всех войнах рассказать и не побоялся. Просто, времени было мало… А как ты, Альфред? Ты сможешь рассказать президенту о своих войнах честно? Как Иван? Бояться содеянного, стыдиться, но все равно рассказать о прошлом и попросить прощения, сможешь? — Янки громко засопел в ответ. Какой же по счету раз он уступил ненавистному сопернику? А то, что Россию привели герою в пример… резануло по самолюбию Штатов похлеще, чем раскаленным ножом по маслу: «Ага, как же, стыдился он… боялся. За задницу свою он боялся, и за сестёр своих… этих… полногрудую плаксу и злую сталкершу… И за красноглазого своего подпевалу…» Заметив слишком резкую и негативную перемену в настроении импульсивного парня, Базз тяжко вздохнул. Не на такой результат он рассчитывал, а значит, надо было продолжать мягко уговаривать парня, как и советовал сэр Хонда: — Альфред, я не стыжу тебя и не привожу Ивана в пример. Он так же боялся и переживал, и… ему было тяжело, но он смог. И… все смогли. — — И Кику тоже? — — Сэр Хонда? Да, и он тоже. Он извинился перед старшим братом и очень пылко защищал тебя, когда речь зашла о ядерной бомбардировке. Вступился, говорил, какой ты хороший товарищ. Он тоже боялся, но смог высказаться. — — Вот как, да? — Альф крепко призадумался. Если уж скрытный Япония смог открыть душу перед всеми, то неужели он — Герой! — не сможет выговориться перед одной лишь мадам Президент? Да, стыдно, да, больно и обидно, но неужели он окажется трусливее и слабее остальных? Тем более Базз обещал, что не оставит его. Явился же он к тому рогатому гаду за оклеветанным учеником. Но все равно, как-то боязно это было — так запросто рассказывать ТАКОЕ! Вдруг дорогой препод все-таки даст ученику смачный пендаль под зад от таких-то откровений. — Базз… ты точно не… не забудешь… ну, что не будешь припоминать мне мои войны после разговора? Это же не моя вина… я ничего не мог поделать с приказами. Понимаешь? — Альф громко шмыгнул носом и в очередной раз состроил жалобные глазенки. — Понимаю, Альфред. Понимаю. Я и сам так называемый — «подневольный человек», как и все рейнджеры. Мы обязаны подчиняться нашему главнокомандующему и президенту галактики… И, хвала святой Венере, что наши коммандер Небула и мадам Президент — мудрые руководители, никогда не ставящие свои личные желания и амбиции выше жизней других граждан альянса. Не то что те ваши правители. До сих пор в голове не укладывается, что такое вообще происходило с людьми. Это же отвратительно — устраивать массовые бойни представителей одного биологического вида! Бессмыслица! — Базз невольно сжал кулаки от гнева. — Я думал, такое возможно только под каким-нибудь контролем разума… под действием страшных ментальных паразитов, заставляющих тебя ненавидеть все и вся… — Рейнджеру еще многое хотелось высказать, но, увы, не время и не место было изливать кипящее в груди возмущение в словесном потоке. Да и ученик как-то сразу поник еще больше. — Прости, Альфред, не сдержался. Я тебя ни в чем не виню. Никого из вас не виню. Ваши жизни были поистине ужасными… Но теперь-то вы свободные люди. Так отпусти свое прошлое. Расскажи о нем, чтобы никогда больше не вспоминать. Обещаю тебе, что и я не вспомню об этом. Ты ведь — мой ученик, будущий рейнджер! И никакие темные дела твоих уже сгинувших в истории правителей не заставят меня передумать. Обещаю тебе, Альфред. Клянусь честью рейнджера — я не оставлю тебя. — Рука рейнджера будто сама собой потянулась к непослушным вихрам парня. Так хотелось его успокоить, приласкать. Но Джонс резко втянул голову в плечи, словно избегая фривольного прикосновения к своей голове. «Англия тоже клялся, что не оставит меня. Что будет рядом, а сам по морям скитался. Каждый раз, возвращаясь, клялся и волосы ерошил. А уплывая… частенько моими провинностями пользовался, чтобы свои отъезды оправдывать! Откуда мне знать, что и ты не поступишь так же?.. Услышав мои истории… Потому и боюсь! Потому и молчу!» Давняя горькая обида на старшего брата снова дала о себе знать. Что поделать, любил маленький Америка Англию, безумно любил баловавшего и дарившего ему подарки старшего брата, но увы им слишком часто приходилось расставаться. И пусть при очередной встрече братьев щедрые подарки сыпались на кроху Альфи рекой, но недостатка общения и горечи очередного расставания это заменить не могло. А ещё случилось знакомство с… Дейви. Веселый общительный парнишка, позвавший маленького Америку полистать вместе интересную книжку о диковинных заокеанских растениях. Он не ведал, что в тот день повстречался со своим государством, как и не ведал того, что в будущем невольно нанесет малышу тяжелую эмоциональную травму. Если бы не этот мальчик, Дейви, и не его слишком быстро промчавшаяся жизнь, возможно взрослеющий Альфред не понял бы, что время слишком быстротечно, и мальчику не стало бы больно в какой-то момент, что столько веков зазря прошло, когда Артура не было, а он рос и рос… ждал Артура и ждал… Но Базз-то этого не знал. Если бы Альфред ему рассказал бы, даже если с криком с истерикой или вообще с матом разорался, что его не устраивает и почему он обиделся и чего боится. Но он же молчал. Практически закрылся ото всех, а это был, по сути — отказ от сотрудничества, отказ говорить, давать показания, продолжать беседу… «Бесполезно… Я из кожи вон лезу, а он все равно упрямится! Как маленького его уговаривать что ли?!» — Сочувствие рейнджера сменилось на раздражение. Захотелось высказать упрямцу все претензии, отменить все договоренности насчет поощрений и, махнув рукой уйти прочь… А лучше вовсе наказать по полной. Предъявить ультиматум — «Либо ты сейчас боишься, но решаешься и рассказываешь что от тебя требуют, либо мы зовем охрану, потом будет повторный суд и тебя поведут в тюрьму! Решай — что ты хочешь? — и никаких — хнык!», и если Джонс и тогда не заговорит, вызвать других рейнджеров, чтоб они увели его подумать над своим поведением в одиночной камере… — «Нет! Это слишком жестоко для него!» — Базз помотал головой, ужаснувшись своего рвущегося наружу гнева. Пообещать парню, что не бросит его, и тут же предать и оставить одного… в тюрьме… всего в слезах и с разбитой верой в помощь других… Вот Ворп был бы доволен! Проходу своими подколками бы не дал. — «Но что-то же нужно делать! Сколько еще можно тянуть?!» Альфред, я понимаю, тебе плохо. Я упрашивал тебя, подбадривал, обещал не оставлять, а ты… ты все упрямишься. Я уже не знаю — как с тобой быть? Я все перепробовал, кроме… — он шумно вздохнул, стараясь сдержать вновь рвущийся гнев. — Кроме одного способа, который я, видит святая Венера, использовать не хочу. Потому я умываю руки. Если ты не веришь мне и моим обещаниям, я выйду. А ты, постарайся поговорить с президентом. Один. И не молчи — от этого зависит твое будущее! — Сказал и пошел прочь, не оборачиваясь. И вроде бы, он правильно поступил, выбрал из двух зол меньшее, но… «Разве это тоже не предательство?» — Мелькнуло в голове, и рейнджер, уже будучи у самых дверей, все же покосился в пол оборота на ученика. Тот сидел на стуле, совсем поникнув и весь дрожа, как… брошенное дите. В голове у рейнджера тут же всплыли стенания и откровения Англии подле спящего в медицинской капсуле младшего брата. — «Ох, сэр Керкленд, наверняка вы мне многое недорассказали тогда. Что же делать? Нельзя его так оставлять…» — Тут его взгляд упал на вернувшуюся за стол главу Альянса, попутно дочитывающую что-то в папке с документами. Решение пришло мгновенно: — «Точно! Он же хоть и бывшее, но — государство! Наверняка он знает цену документам!» — И ноги рейнджера сами устремились назад к президентскому столу. Глава галактики не без удивления передала Лайтеру чистый лист и ручку и, проводив взглядом удаляющегося рейнджера, покачала головой: — Сэр Джонс, мне не хотелось бы упрекать вас перед столь сложным для вас разговором, но… неужели вы не видите, что рейнджер Лайтер с вами… прошу прощения… носится, как с хрустальным? У него до вас было очень много работы и он всю её выполнял. А посмотрите, работу всю он и сейчас выполняет, но в последнее время от него только и слышно — Альфред то, Джонс сё, он будет рейнджером, Джонс сможет… Да, это не секрет ни для кого. Рейнджер Лайтер ведь — очень знаменитая личность. Но я отчего-то сомневаюсь в его словах, потому что… Вас сейчас что-то испугало и вы, боясь, ни шага сделать не можете. А он в вас верит. Решайтесь, Джонс. Хотя бы ради веры вашего учителя в вас. — Но и это не сработало с перепуганным американским обижулькой. «Верит… Как же. Верил бы, не заставлял бы меня тут мучиться. Заступился бы!» — И так обидно пацану стало, что снова в носу защипало. Один его оставил, вторая бурчит… мучает его по своей прихоти. Злодеи!» Вдруг перед американцем появился какой-то исписанный лист и сбоку послышался голос препода: — Простите за ожидание, мадам президент. Альфред, прочитай это. Прочти и давай уже соберись с духом! — — Угу… — Америка нехотя уставился в бумаженцию перед ним, но… тут же вцепился в неё обеими руками, как в любимые бургеры с долгой голодухи. Лист оказался распиской Базза, обещавшего не оставлять своего ученика без помощи, несмотря ни на какие его рассказы о войнах. Альфред прочёл его и раз, и два, и даже три, и четыре, с трудом веря своим глазам. Уж чего, а такого он не ожидал ни от кого. Вернее, ожидал, однажды… давно это было. Очень давно. Почти под самый конец его детства… Тогда Англии не было особо долго. Потом он приехал с самой большой кучей подарков из всех, что когда-либо привозил. Но кроха Альфи отчего-то не особо заинтересовался ими. Артур сразу огорчился, попросил малыша сказать — что бы он хотел? — Что я хочу? — Альфи задумался, но ненадолго. Подарки, конечно, хорошо, но в последнее время подрастающий малыш стал больше ценить время, проведенное вместе со старшим братом. — Знаю! Арти, ты можешь написать мне ту важную бумажку, которую так любят твои пухлые дяденьки? — — Какую бумажку? — Удивился Артур. — Ну, ту — важную! В которой они дают обещания и всегда в ящик на ручке прячут! Дака… Дока…кумент! — — А зачем тебе такая скучная вещь? — — Чтобы ты написал на ней обещание! Арти! Напиши мне, что в этом году ты никуда не уплывешь! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! — — Эм… Хорошо, Америка, напишу. Только, чуть попозже… — Маленький Америка так и не дождался важной бумажки. Сначала Артур пообещал написать её завтра, потом послезавтра, затем чуть попозже… Потом он уплыл домой. Внезапно, как обычно. Просто сказал, что возвращается к себе, потрепал напоследок волосы мальчика и уплыл за океан… Джонс сидел тихо, будто не дыша, и все читал написанное на листке бумаги. В кабинет уже успел заехать робот, привезший Америке его кофе, но чашка горячего напитка осталась без внимания. Янки был поглощен перечитыванием бумаги. Базз Лайтер безмолвно стоял подле уткнувшегося в расписку ученика, тревожась за его дальнейшую реакцию: — «Святая Венера, пусть Альфреду этого будет достаточно! Я не знаю — как его еще уговаривать?! Как заставить поверить мне?!», — как вдруг янки зачем-то начал сминать лист. «Провал!» — Мелькнуло у Базза в голове и сердце сжалось от тоски, но… тут же снова застучало свободно — парень-то листок сложил аккуратно и спрятал за пазуху, там где в курсантской форме был внутренний кармашек. Воплощение США всегда было шубутным, шумным парнем, у которого даже важная информация в одно ухо влетит, в другое тут же вылетит. Но то вне государственных дел и международных заседаний. Важными бумагами Америка даже не смотря на всю свою безалаберность не пренебрегал. «The pen is mightier than the sword! *» — любил в свое время поговаривать Англия, подчеркивая подопечному особую важность всех документов, и получивший независимость Америка перенял это отношение к важным бумагам. Документы, договоры, расписки… особенно те, которые несли сверхдержаве выгоду, всегда особо ценились расчетливым юнцом. И расписка Лайтера была не исключением. Но даже схоронив ценную бумагу за пазухой, Джонс отчего-то не спешил начать свою исповедь. «Возможно, он собирается с духом? Хоть бы это было так! Давай, Альфред! Это ради твоего же блага!» — Базз снова рискнул прикоснуться к Америке, но не к голове… к плечу. Надо же было хоть так дать понять парню, что учитель еще тут — рядом! — ждет и верит, что ученик сможет перебороть себя. Джонс чуть вздрогнул и слегка повернул голову, искоса поглядывая на Лайтера то ли растерянным, то ли изумленным взглядом, словно ожидая еще чего-то. — «Но чего? Я и так использовал все, что мог и даже больше…» Многострадальный препод американца тяжко вздохнул и присел на свое кресло… убрав руку с плеча подопечного! Зря. Янки сразу снова понурил голову и зачем-то руку к груди прижал. Прям в том месте, где под формой был кармашек. — «Ох, Альфред, вымотал ты меня! Сейчас. Подожди…» — Все-таки осталось еще кое-что, чем Лайтер мог бы поддержать американца. Чуть привстав, он пододвинул свой стул поближе к ученику, снова сел и, тихо шепнув, — Альфред, я тут. Я буду рядом… — приобнял парня за плечи. Испуганный вздох, миг изумления и измученный своими же упрямством и страхами парень наконец вспомнил все те разы, когда Базз был рядом, поддерживая его. Тот первый, чуть не закончившийся трагедией побег в космос, сложный разговор после учений, спасение от Зурга и, главное, та поддержка перед судом, во время него и даже после… «Надо рискнуть! Базз все равно меня не оставит! Расписку написал…» — Сложенная и спрятанная за пазухой важная бумага дарила ощущение уверенности, а рука препода приятно давила на плечо, даря чувство защищенности и поддержки. Как раз то, что было нужно для хоть какой-то попытки начать рассказ о своих «грехах»: — Прошу прощения за долгое ожидание… Вы спрашивали о… моих стычках с другими странами после второй мировой и о моих войнах в целом? Что сказать… эхх… те стычки… Их… их… — парень густо покраснел, — их было очень много… Но, не все по моей вине! Простите… Некоторые вовсе не были настоящими войнами. А в некоторых я участвовал лишь косвенно. Вам о… о каких рассказать? Простите, мэм, просто… их было слишком много, вот я и… уточнил… — Парень не рискнул посмотреть на главу галактики. Итак от волнения горло пересохло и голова кружилась… Как тут попить кофе, чтоб ненароком не пролить? Хорошо хоть Базз сам догадался размещать сахар и поднести чашку к самому носу подопечного. После пары глотков любимого напитка стало чуть легче и сил прибавилось. Хорошо. А то президент и не думала давать передышку парню. Сразу в лоб заявила: — Так у вас было много не только самих войн? Не буду выпытывать у вас все, назовите по парочке, какие помните. Желательно, самые запомнившиеся или какие вас сильно встряхнули и воздействовали на ваш народ. Или самые резонансные в свое время. Можете? — — Самые… такие? Попробую. Их всех, к сожалению, было… слишком много. Некоторые происходили даже без моего непосредственного участия. Знаете… начальство учудило… отправило людей на чужие территории с миром… как бы… а в итоге… С Японией так было. Я сам приехал с миром, подружиться хотел с тем чудаковатым затворником, о котором услышал от европейских государств, но мои главные… они привезли с собой несправедливый договор и сказали мне прочитать его. А Кику уже захотел со мной подружиться, но после прочтения этого договора… снова заперся у себя дома и не выходил несколько дней! А я правда подружиться хотел! Обидно! — Альф сжал кулаки от досады но, заметив удивленный взгляд президента, притих. — Простите… Просто реально обидно было. Или мои люди сами по себе творили всякую чушь. Да. Независимо от меня и даже моего начальства. Так было с одним из моих людей. Плохо информированный коммодор… как его?.. Томас Джонс, вроде… он решил, что между Мексикой и мной началась война. Это было, вроде, в тысяча восемьсот сорок втором году. Встретившись на траверзе Перу с британским флотом, он посчитал, что англичане держат курс на Калифорнию, и, желая выиграть время, устремился к Монтерею, и — девятнадцатого октября, не встретив сопротивления, его войско овладело этим городом. Потом он, правда, принес Мексике свои извинения и оставил город, но у мексиканцев зародилось недоверие на мой счет… И все из-за него, Томаса этого. Или ещё был похожий случай. В тысяча восемьсот пятьдесят пятом году, в одну малюсенькую страну, южнее моих земель — Никарагуа, вторгся отряд моих людей, под руководством Уильяма Уокера. Опираясь на поддержку моего правительства, он попытался захватить власть в регионе, чтобы, якобы, присоединить его к моим землям. Но я-то знал, что он хотел превратить ту территорию в собственные колониальные владения. Он сам пленному воплощению Никарагуа так хвастался. А потом подоспели объединённые армии Гватемалы, Сальвадора и Гондураса и вытеснили Уокера из Никарагуа. Позднее он был схвачен и расстрелян в Гондурасе. Не моими людьми! Честно! Его… казнили преследователи… из этих, подоспевших на помощь… Так то вторжение и закончилось. Позднее тоже были подобные случаи, когда мои люди сами творили, что хотели, но эти два запомнились мне больше всего. — — Сами действовали, да? — Задумчиво пробормотала президент, и покачала головой. Как бы бывшее воплощение не старалось выгородить себя за счёт своих давно почивших граждан, его рассказы вызвали лишь больше вопросов любопытной мадам. — Простите, сэр Джонс, странно слышать это от вас. Вы ведь, насколько я поняла суть всех воплощений — и есть свой народ. И при этом вы не знали — почему так случилось? К примеру тот же Уокер. Его нельзя было отозвать? Даже если ваш президент говорил об обратном… можно было попробовать поговорить с ним. Самому к нему прийти, утихомирить, уговорить не делать глупостей… Если вы воплощение народа, почему вы не остановили этого Уильяма Уокера? И почему не спасли, когда за ним гнались те, подоспевшие на помощь Никарагуа армии? Ведь если это был ваш гражданин… малая, но часть вас самого, то его же надо беречь, так? Хоть я не чувствую своих сограждан когда их… убивают или они умирают, но я понимаю — не будет их, кем я стану? А никем. Ноль без палочки. А вы ведь — страна, могли умереть или исчезнуть, если весь народ убьют. Простите, что выговариваю это вам, но мне непонятно такое ваше… безразличие к судьбе вашего же гражданина. Части вас самого. Не правильно это… — — А я что мог поделать? — Обиженно буркнул мальчик, недовольный нежданной головомойкой. — Я — ничего не мог поделать. Я ж был страной, а не правителем и не остановил Уокера, потому что нельзя было — сами правители одобрили его план. А почему не спас… Начальству к тому времени уже стал известен тайный план Уолкера — присвоить все себе и они решили забить на него. А я сам на тот момент был в отъезде. Знаете, когда воплощение находилось вдали от своих территорий и людей, его связь с ними могла притупляться. Особенно, если воплощение только-только стало независимым… как я. Вот я толком ничего и не почувствовал, когда Уокера… ну… того… Но потом-то я стал отвечать обидчикам моих людей. Вызволять их из плена, даже если приходилось брать с собой войска. Так, в тысяча восемьсот пятьдесят четвертом, мои люди показали обидчикам одного из своих сограждан. Как напали на никарагуанский городок… Сан Жан Нар… не помню точное название… Я называл его — Грейтаун… Они так напали, что вообще чуть не стёрли тот городок с лица земли… — Воистину права поговорка — «Язык мой — враг мой!». Ляпнешь что-то в пылу, а потом костеришь себя на чем свет стоит. Это произошло и с Америкой. Он готов был хоть сквозь землю провалиться, лишь бы президент и Базз не буравили его осуждающими взглядами, но фигушки, надо было держать ответ за длинный язык. — Простите… понимаю, это звучит дико, но… Это снова произошло без моего участия… Мне донесли про тот случай… ну, когда оскорбили моего гражданина, а я… я вспылил перед начальством. Знаете… тот случай с Уокером был слишком свеж в моей памяти, ну и… Вот начальники и дали добро приграничным войскам на большую бучу… Я сам потом был в панике! Честно! Почти уничтожить целый город из-за одного оскорбления… Позорище, а не герой… — Альф виновато повесил голову, надеясь, что его излияний и кроткого внешнего вида будет достаточно, чтоб отвести от себя возможный гнев главы Альянса… ну и Лайтера, конечно, тоже. — «Из крайности в крайность, сэр Джонс?» — Хмыкнула было мадам президент, но не стала, а то пугливый парнишка снова уйдёт в несознанку — успокаивай его, а времени на разговор и так маловато. — А вот как так, что вы всегда всё последним узнавали? Понятно что вы, как и все воплощения, были марионетками своих властей, но почему вы не пробовали хитрить? — — Хитрить? В те годы? — Округлил глаза мальчик. — Я только-только самостоятельным стал… только начал учиться управляться со своими людьми и экономикой. Старался работать над собой. Новые земли осваивал. Налаживал торговлю с другими странами. — — А почему тогда от вас всё скрывали? Им бы тебе помогать, а они то одно скрывают, то другое… Но, сразу скажу — это похвально что вы старались. А что же случилось потом? — Не отставала глава галактики, видевшая в Джонсе не глупенького напуганного мальчика, а интересного собеседника, всеми силами старающегося выставить себя в хорошем свете. — А… что именно — потом?.. — Захлопал ресницами Альфи, испуганный её слишком большим интересом к своей истории. — Вот и я хочу узнать. Как у вас дело пошло с людьми и экономикой? Да что вы так напряглись, сэр Альфред? Мне просто интересно. Я ведь о вас практически не знаю. Лишь только краткую справку из вашего досье… И вот этот вот… то что мне Зург отослал. — Мадам Президент чуть отвела глаза. — Что же всё-таки случилось с тем хорошим мальчиком что он превратился… в такого монстра… Мне не хочется верить — что это всё вы. Это ведь ваша зависимость от народа, да? — — «Зург прислал?..» — Альф весь похолодел от страха. Как он мог забыть, что тот рогатый гад нехило подпортил ему репутацию! А ещё эти треклятые данные о войнах… И как теперь выкручиваться? И стоит ли… выкручиваться? Вдруг станет только хуже. Но признавать ошибки жуть как не хотелось! Итак страшно и стыдно до жути. Но, надо было… — «Как быть?! Блин! Как мне быть?! Что там говорил Артур?! Вроде — «Я понял, что ей было нужно наше раскаяние». Попробовать что ли?» Мадам… вы о… о том, что прислал тот самый… мой похититель? Про те… — парень нервно сглотнул, — взрывы у Японии? Так ведь… я ведь в тот день там не был. Я даже не у себя на территории был. Я был в Азии… У Китая и остальной его родни по… важному делу. Я узнал, что случилось, когда все уже произошло. Почувствовал… мое начальство и изобретатели тех бомб ликовали… А меня не спросили! Мы с Японией так хорошо общались — до той войны и после. Мне те бомбежки были не нужны. Я потом долгие десятилетия исправлял глупость моих же людей. — — Да? — Мадам Президент было недоверчиво покачала головой, но посмотрев на понурого мальчишку, который только что смотрел на неё своими ясными и отчаянными глазами и до сих пор пытался ей, неверящей, доказать что ему это точно было не нужно… — Сэр Джонс… то есть. Альфред. А если вернуть тот день, ту ситуацию, и если бы смогли отменить полет тех истребителей с бомбами на борту… как бы дальше пошла ситуация? Ведь сэр Хонда — тогда был вам врагом и он не сдавался… Что бы вы тогда сделали? — — Я?.. Как поступил бы я?.. Не знаю… Я… не знаю. Но точно без бомб. Он и так уже проигрывал… — Америка нахмурил лоб в попытке обдумать вопрос президента и вдруг резко встрепенулся. — Точно! Я ж тогда подумывал о кое-чем. Думал, что если его люди не хотят сдаваться, я могу заставить сдаться лично его. Ну там — прийти к нему, поговорить… А не выйдет — можно на дуэль вызвать с условием сдачи. Он бы не отказал. Знаете — самурайская честь и тому подобное… Было бы классно одолеть его в честном бою. А бомбы я б не скидывал ни за что! Это моим главным надо было показать победителю Германии свою мощь. Напугать Россию и его компанию, чтоб… — Янки, болтавший слишком самозабвенно, резко замолчал и даже инстинктивно прикрыл рот рукой. — «Ну все! Теперь мне кранты! Вот позорище! Сам себя сдал!» Услышав от ученика про поединок с Японией, вместо сброса тех страшных бомб, Базз даже обрадовался. Он всегда был за честные поединки… Базз даже хотел похвалить ученика, что он хотя бы так хотел уладить спор, без бомб… Но, услышав про запугивание России, рассердился: — Значит, ты уже тогда был не в ладах с Иваном, Альфред? Но, почему? Если я не ошибаюсь, та бомбардировка Японии произошла сразу после окончания войны Ивана с Байльшмидтом-младшим. Зачем нужно было конфликтовать с ним? Ему в то время было хуже всех… Столько потерь среди мирного населения. Разрушенные, сожженные города… Зачем, Альфред? — — Да-а… Так ведь… Это… — Джонс начал лихорадочно соображать, ища оправдание тому, что много десятилетий считал правым делом. Но отчего-то толковые отговорки не шли в голову… — Я бы тоже хотела узнать причину той холодной войны, сэр Джонс. — Прервал поток бурных мыслей Америки размеренный голос главы галактики. — П… причины?.. Х… хорошо. Я… я… я попробую… вспомнить… «А-а-а! Что делать?! Ещё и президент заинтересовалась! Базз, за что ты так?! Я ж тебе все уже объяснял на той прогулке!..» — Альф покосился на препода, но тут же отвел в сторону жалобные глазенки. Он с одного взгляда понял, что от ответа на неприятный вопрос ему так просто не уйти. — «Не городить же этой приставучей тётке правду?! Она ж меня потом расспросами достанет! Базз, за что?! Че-е-е-е-ерт!.. Сдаюсь…» Х… хорошо… Я… расскажу… — Бывшее воплощение США вздохнуло и продолжило вершить немыслимый подвиг — каяться в былых грешках. — Это случилось почти сразу после победы России над Германией. Ко мне пришли Артур со своим начальником и начали убеждать меня и моё начальство, что Россия стал слишком силён и однажды может занять место Германии в Европе… Ну… понимаете… стать таким же захватчиком. Тем более, что в начале двадцатого века он в новую политику ударился… Коммунизм. Это, когда все у всех общее, одинаковое и поровну. Глупая, на мой взгляд, политика, ведь полноценного равенства в мире не бывает. Простите… Отвлекся… Так вот, после визита Артура, моё начальство как с цепи сорвалось. Стало убеждать и меня и народ, что коммунисты всего мира во главе с РСФСР… так тогда звали Россию… что они — высшее зло, отнимающее имущество у тех, кто его заработал и, отдающее его тем, кто вообще не работал, а ждал их коммунистической уравниловки. Это и в моей прессе проскакивало постоянно и по радио, и по телевидению. Народ прямым образом пичкали пропагандой. И меня с ними заодно. Вот я и… соревновался с Россией, чтоб быть сильней его. Старался превзойти его во всем, в чем только можно. Но это все из-за массовой пропаганды. Честно! Меня потом даже после развала СССР долго не отпускало. Я… я до самого… нашего… конца, как стран, так и не смог ему доверять… Привык… И народ привык… Простите… — Высказав все, как есть, янки совсем пал духом. Мало ему что ль выпало испытаний в новой жизни? Что такое ужасное он совершил, чтоб снова так мучиться и сгорать со стыда теперь уже перед президентом Альянса, каясь — о ужас! — за соперничество с Россией? За то, чем он всегда особо гордился! То ли дело в былой жизни — всегда прав, всегда мог выкрутиться, всегда был на высоте… Почему он этого лишился? Почему он должен сгорать тут от стыда и оправдываться, если искренне считал, что действует во благо? — «За что мне это, чёрт вас побери?!» К счастью для янки, его мучения не пропали даром. Мудрая инопланетная дама давно подметила, что парень сам не свой от стыда, и потому решила понемногу закругляться с разговорами о войнах и спросить о чем-то отвлеченном… о том же России: — А скажите мне, сэр Джонс, насчет России, Ивана Брагинского — раньше вы с ним дружили? Или хотя бы, общались нормально? — — С Россией? — Альф нахмурил лоб, припоминая. — Ну, как бы, было у нас и нормальное общение… В самом начале моей самостоятельной жизни. Знаете, когда началась моя с Англией война за мою от него независимость, Россия… Он… Ухх… В общем, он… не последнюю роль сыграл… — Ох и трудно далось Америке это признание. Он ж почти весь двадцатый век открещивался от тех фактов, старался искоренить их из своей памяти, но… против истории не попрешь. Помог ему тогда Брагинский — Российская империя, хоть и не специально. — Вот как? Не расскажете ли поподробнее? — Мадам президент аж вперёд поддалась от переполняющего ее интереса. — Подробнее?.. — Альф украдкой покосился на препода. Тот тоже сгорал от любопытства — прям сверлил ученика пристальным взглядом. И хоть не хотелось американскому гордецу вспоминать тот случай, но… скрепя зубы, пришлось. — Х…хорошо… Можно и поподробнее… Но скажу сразу, Россия особо ничего не сделал. Он просто не вмешивался. Та война за мою независимость началась в тысяча семьсот семьдесят пятом году. Сначала я сражался один, потом на моей стороне начал сражаться и Франция. Ещё чуть позже и Испания с Голландией объявили Артуру войну… Тогда Арти со своим правительством обратились к императрице России с просьбой — предоставить им корпус русских войск для отправки за океан… сражаться со мной. Но Русская правительница отказала им. Так, ничего особенного. Россия просто не вмешался… Хотя, нет, было ещё кое-что. Та война велась как на суше, так и на море. Мы все не столько сражались между собой, сколько старались подорвать морскую торговлю друг друга. Эти меры касались и нейтральных к нашей войне стран. Флот Артура регулярно проводил досмотр подобных судов, направлявшихся во французские и испанские порты, а обнаруженные на них грузы считал своей добычей. Ну и у России придумали такую штуку — Декларацию вооруженного нейтралитета. Россия объявил всем, что считает законным правом нейтральных к войнам государств посылать свои суда в любые порты любых воюющих стран и что они не обязаны отчитываться, чей груз они перевозят, если, конечно, речь не шла об оружии. А вооруженным нейтралитет он назвал потому, что Россия предложил применять силу для защиты нейтральных судов от досмотров. Та декларация не была направлена против какой-то одной страны. Французские и испанские корабли тоже перехватывали суда нейтральных государств. Но в то время флот Артура был среди них самым сильным. Вот и выходило, что идея России била по Англии сильнее всего. Может Россия и не планировал мне помогать, может, просто рассердился за свои, попавшие под подобный досмотр суда. Я так и не понял толком его мотивы… Но хоть на этом ему спасибо. А то он после смены формы правления с монархической на коммунистическую каким-то параноиком стал. Почти со всеми европейскими странами общаться перестал. — Джонс, американская заразка, покривил душой. Не рассказал-таки о причинах недоверия России к их западной братии. О том, как европейские «благодетели» самовольно вмешались в его гражданскую войну ради корысти и наживы, ну и получили в итоге отказ от любых с ними контактов. — А так до этого мы с ним нормально общались. Он мне свой кусок земли продал — Аляску… И потом с ним были дела, по мелочи. Но эта его — «красная лихорадка», коммунистическая, все отношения подкосила. Вот мы с ним и стали врагами… Из-за политических противоречий. За ним потом некоторые страны тоже стали повторять. Захотели себе такую же форму правления… а нам с Артуром и прочими пришлось их отговаривать, по свету носиться ради этого… — Снова понесло болтливого пацана, что он едва успел замолкнуть, не выдав — как именно он отговаривал те страны. Где он сам, а где не справлялся лично — его родимое ЦРУ. Первой такой страной стал Италия. В тысяча девятьсот сорок седьмом году, с целью борьбы с зарождающимся у Феличиано коммунизмом, правительство Америки профинансировало на выборах выгодных себе людей. А пока воплощение США действовало цивильными методами, если таковыми можно назвать антисоветские кампании в СМИ, ЦРУ организовало массовое убийство коммунистов… В конце концов, на американские деньги были подделаны результаты выборов и, естественно, коммунисты проиграли. Потом, в течение нескольких десятилетий после войны ЦРУ и корпорации США продолжали вмешиваться в выборы в Италии, истратив сотни миллионов долларов с целью блокирования избирательной борьбы коммунистов. После этого, почуявших власть США понесло на остальных стран. К чему, спрашивается, открытые столкновения, когда можно действовать из тени и получать намного больше выгоды при меньших усилиях? Всего-то надо кого нужно подкупить, кого надо оклеветать, а от несогласных избавиться руками их же сограждан. С помощью таких вмешательств «чистке от красной заразы» подверглись все ближайшие соседи Америки — Эквадор, Бразилия, Чили, Джонс неоднократно вторгался к Кубе… потом пошли Боливия, Камбоджа, Лаос, затем пришла очередь азиатов и арабов… И пускай порой Америку озаряло прозрение, что — его правители и спецслужбы перегибают палку, его людям оперативненько прочищали головушки пропагандой опасности СССР и исходящей из него «Красной заразы» — коммунизма. Срабатывало это превосходно. Джонс немедля переключался на Империю Зла, желающую «удушить своими красными щупальцами весь мир», а его начальники и спецслужбы продолжали воротить все, что душеньке угодно. Но мадам президент, ясное дело, не знала, как Америка боролся с распространением коммунизма. Да и решила она пожалеть парнишку, и закончить поскорее нелегкое для него общение, а то вон он как съежился на стуле и исподлобья виноватыми голубыми глазенками пялится… Как такого не пожалеть? Только… осталось кое-что уточнить: — А скажите мне, сэр Джонс, вам бы хотелось начать общаться с сэром Брагинским нормально, как тогда, до той «красной лихорадки»? — — С Россией?.. «Да пошёл он, Империя Зла!» — Чуть не выпалил янки, возмущенный глупым предложением главы Альянса. Серьёзно, что за тупость предлагать ему — герою! — общаться с Россией! С этим… мазохистом, у которого после проигрыша в холодной войне его дикошарый народ все растаскал, все угробил, разграбил, развалил и загадил… Да чтоб Америка дружил с таким типом — большей бессмыслицы и придумать нельзя! Но сказать президенту правду, ещё и при Лайтере, было бы ещё большей глупостью, посему Джонс по-максимуму воспользовался своим особым талантом — бессовестно завираться с самым невинным видом. — Ну… я, как бы, не против… можно было бы и пообщаться… Но не сейчас! — Резко добавил он, а то препод уж больно обрадовался его словам. — В смысле… меня ещё не до конца отпустило то… влияние народа. Может, чуть позже я смогу с ним общаться, но пока что нет. Простите, если это не тот ответ, который вы ожидали. Я… ничего не могу с собой поделать. Простите… — Бывшая сверхдержава виновато потупил голубые глазоньки, всем своим видом выказывая стыд и сожаление по поводу — «непреодолимого влияния его народа на личность». Увы, внутри все было в точности до-наоборот. Национальная гордыня Штатов каталась в истерике, осыпая проклятиями всех и каждого во вселенной, вплоть до самих основ мироздания… — «Этого тупого мира, ни в грош не ставящего мои победы над чертовым комми!» — Что ж, сэр Джонс, я рада, что вы смогли поделиться со мной своим… прошлым. Что, не смотря на все свои поступки, вы в них сознались. Знаете, мне ведь на самом деле не важно — сколько и что вы совершили. Ваш случай, как и случаи ваших собратьев-воплощений — особенный, вы не сами делали, это ваши граждане и начальники настаивали. Возможно… — тут мадам призадумалась — а стоит ли озвучить тут одну свою гипотезу насчёт воплощений? Ведь если народ — это часть души самого воплощения, и начальники тоже, скорее всего, были из того же народа, то подсознательно страны все равно хотели этих воин и конфликтов. Но в то же время, сами они, как личности, а не как страны — этого не желали… Получалось эдакое противоборство с самими собой, которое президент Альянса так и не могла осмыслить. Слишком неправдоподобным ей казалось все это. Слишком страшной, жестокой участью… — Нет. Ничего… Думаю, хватит с нас всех ваших откровений, сэр Джонс. Лично я считаю, что как человек вы — не виноваты. Молодец что сознались… перебороли свой страх. Это ваше прошлое, забывать его не стоит, чтобы таких ошибок не повторять. Но за него у нас вас никто не осудит. Я точно судить не стану. — — Д…да? То есть… это все?.. — Альф с опаской покосился на важную персону. Он-то ожидал, что строгая тётка не скоро отпустит его, а тут — такая лафа! Чет подозрительно! — Насчет войн, да. Но мне хотелось спросить еще кое о чем. Ваш недавний плен у Зурга… Как так получилось, что вы попали к нему? Еще то ограбление. Что привело к этому, и кто же в этом виноват? — — Это НЕ я!.. — Резко выпалил Америка, чувствуя, как внутри все снова холодеет он страха. — Не я виноват. Меня… меня самого обманом заманили… Суд уже во всем разобрался… что я НЕ виноват в ограблении. Меня опоили какой-то дрянью. Честно! А потом… когда я понял, что попал к этому рогатому… Зургу… я ничего поделать не мог. Совсем. М…меня сразу поймали и… и… посадили в камеру… А тот рогатый ещё… ещё… издевался надо мной… Простите… — Альф громко всхлипнул и спрятал лицо в ладонях. Каким бы самопровозглашенным героем и храбрецом он ни был, те воспоминания о первом в жизни плене были слишком свежи в его памяти. Бедняга до сих пор просыпался по ночам в холодном поту, если ему снился этот демон во плоти… Хорошо, что тот кошмар уже позади. Что его учитель пришёл за ним, забрал из плена, отстоял на суде… И сейчас тоже рядом с ним. Протянул ему салфетку, а второй рукой спине поглаживает. Успокаивает. — Альфи… Тихо… Тихо… Все ведь в порядке. Ты сейчас не у него, а со мной. И планету столицу теперь охраняют намного лучше… Никто тебя не украдет. Тише, тише. Вот, держи салфетку, вытри глаза и успокаивайся. — — Угу… — Джонс послушно уткнулся носом в салфетку. — Такие вот дела, мадам президент. Это не Альфред виноват в том, что угодил в ловушку Зурга, а я. Я вовремя не рассказал о таких нехороших людях, не предупредил что они обманывают талантливых новобранцев, а они поманили за собой. Кто ж знал, что Зург такой быстрый. Углядел моего парня и захотел его к себе в слуги? А Альфред у нас свободу любит и по своей воле к злодею бы не пошёл. Так, Альфред? Ну, тише… Умница. Держи ещё салфетку… — Базз передал ученику новую салфетку, и снова обратился к президенту. — Моя вина. Не уследил. И что его поволокли на те опыты с регенерацией и ошейником… Ну, все, все, Альфи, больше не буду об этом… Попей кофе, легче станет. — Кружка тут же перекочевала в дрожащие руки парнишки. — Вот. Пей. И… прошу прощения, мадам президент. Наверное, не стоит Альфреду пока вспоминать об этом. Он и так многое пережил. — Рейнджер осторожно пригладил непослушные вихря ученика. На этот раз Альф не дернулся и головушку не убрал… И даже всхлипывать почти перестал. — Согласна с вами, рейнджер. Хватит с сэра Джонса воспоминаний. — Спокойно кивнула ему глава галактики. Но в душе она была поражена тем, с какими заботой и терпением рейнджер перед нею успокаивает своего перенервничавшего ученика. А уж как Лайтер уговаривал Джонса до разговора… Не всякий смог бы. А ведь речь шла о самом Баззе Лайтере. Знаменитый герой галактики — он не был бесчувственным чурбаном, но и особо чутким человеком тоже не слыл. Ответственный и самоотверженный рейнджер, надёжный соратник и верный товарищ… но так же и тот, кому подавай побольше приключений, да заварушек покрепче, а не возню с подрастающим поколением. Таким его знали и примерные граждане Альянса и враги закона. Таким он был и в глазах многих сослуживцев и важных особ Альянса. Но, как говорится, порой человек и сам не знает того, на что может быть способен, тем более этого не могут знать другие люди. — «Всё-таки слухи не врали…» Рейнджер Лайтер, значит вы это из-за него перестали стремиться к дальним звёздам и пропускать заслуженные выходные? Раньше-то вас было не выгнать с дежурства без приказа. — — Да, мадам президент, из-за Альфреда. Раньше так и было — переработка за переработкой. Но теперь у меня есть к кому приходить и кого учить. Да, Альфред? — — Угу… — Буркнул янки, допивая свой кофе, пряча за кружкой полыхающее от стыда лицо. — «Докатился! Разнюнился тут! Герой-нытик! Англия бы уржался…» — Это хорошо, что вы нашли себе ученика по душе. Заботиться о ком-то никому не помешает, даже бывалому воину. Помогает душой не огрубеть… — Глянув на отводящего глаза раскрасневшегося парнишку, глава галактики не смогла сдержать улыбку. Уж очень интересным собеседником он оказался, но, увы, пугливым и стыдливым. — «Ничего. Вот подучит его наш лучший рейнджер, потом, как-нибудь, ещё встретимся и поговорим». Так и закончилось великое испытание Америки. Джонс с превеликим облегчением покинул сенаторский дворец, лелея в душе надежду — больше никогда не повторять сей неприятный опыт. Уж лучше целый день отпахать на общественных работах. Кстати, о них… — Базз, а… куда мне теперь? В общагу или… на работы? — Спросил Альф идущего рядом с ним по площади Альянса препода. — Ты сегодня достаточно постарался, Альфред, так что сейчас я отвезу тебя в общежитие и можешь отдыхать. — — Правда? Вот здорово! Спасибо, Базз, а то этот разговор из меня все силы высосал. Я ни от каких физических занятий не уставал так, как от сегодняшнего разговора. А, кстати, какую награду ты мне дашь? Я же справился, смог поговорить с президентом. Какую, Базз? Скажи. Хотя бы намекни. Базз, какую? Какую? — — Так не терпится узнать, а, Альфред? — Базз с улыбкой посмотрел на чуть ли не скачущего от нетерпения ученика. — Хорошо, хорошо, скажу. Ты ведь хочешь снова побывать в космосе? Полетать там в нашем рейнджерском скафандре, посмотреть, как наши курсанты-старшекурсники соревнуются между собой в стрельбе, ловкости преодоления полосы препятствий, и ведении космического боя. Хочешь отправиться туда вместо послезавтрашних общественных работ? — — А… можно?! — У любителя приключений аж дыхание перехватило от такой лафы. Это ж и пахать не придется, и развлечения перепадут. — Конечно, можно, Альфред. Это и будет твоя награда за сегодняшнюю храбрость. — Базз хлопнул по плечу застывшего от радости парня и хитро прищурился, предвидя дальнейшую реакцию егозы. — Кстати, ты бы тоже смог бы поучаствовать в этом. Показать остальным свою ловкость и навыки. Только для этого нужно кое-что сделать… — — Что, Базз?! Что надо сделать?! Что?! Что?! Что?! — Джонс аж запританцовывал на месте от нетерпения и желания узнать — каким же способом он может заполучить столь шикарную награду? — А ты сам не догадываешься — что для этого нужно? А, Альфред? — Базза неимоверно забавляла вся эта ситуация. Хотелось хотя бы усмехнуться по-доброму или прыснуть в кулак… Такие наивные глазенки вытаращил его ученик, мотая головой. — А если подумать, Альфи — что я обычно требую для таких случаев? — — Что требуешь? — Альф задумался, рассуждая вслух: — Ну, со сдачей тестов по уставу я справляюсь хорошо. С поведением у меня тоже все в порядке. И ежедневные задания я выполняю, как положено… Так что, Базз? Что мне ещё нужно? «Я ведь и так стараюсь! Вон — какой хороший!» — И бывшее воплощение США вновь уставилось на препода наивными глазенками. — Умница, Альфред, я горжусь тобой за это. А что ещё? Думай — выход в открытый космос и использование рейнджерского скафандра — что я требовал для этого? Подумай хорошенько, я подожду. — — Угу… — Альф насколько мог поднапряг свои извилины, вспоминая и свой первый выход в космос и учения курсантов. — Вроде бы — «Технику безопасности при выходе в открытый космос» и «Тех. минимум по использованию скафандров — «Пульсар-400», ученической модификации». Правильно, Базз? — — Молодчина, Альфред! Именно их тебе надо подучить, чтобы тебя пустили показать свои навыки. Учти, такой шанс не всегда даётся. Я, в своё время, был единственным из первокурсников, которого пустили на такое мероприятие. Успеешь освежить знания до послезавтра? — — Я?.. — Альф даже немного опешил. Это ж выходило, что он мог получить привилегию, которой однажды только Базз удостаивался! Да ради такого только полный кретин не постарается! — Конечно, Базз! Конечно, я все подучу! Честно! Вернусь в общежитие и засяду за учёбу! Честно! — — Отлично, Альфред! Умница. Тогда и я помогу тебе. Увы, не сам. Мне ещё в патруль лететь… Но я могу попросить, чтобы вместо утреннего тестирования, тебе дали потренироваться в скафандре на полосе препятствий. Разумеется, если ты выучишь и сдашь тех. минимум. Мне же хочется, чтоб ты всем показал свой талант. Идёт, Альфред? — Очередное шикарнейшее предложение препода привело янки в дикий восторг. Он едва сдерживался, чтоб не заплясать от радости посреди площади — всё-таки научился в академии хоть какой-никакой выдержке. — К…конечно, Базз! Я все сделаю! Все выучу! Я тебе — честное геройские даю! — — Верю, Альфред. Верю… — Баззу тоже стоило огромной выдержки сохранить свою серьезность при виде счастливого дитяти-переростка. Но волосы парню он всё-таки взъерошил. Не сдержался. Опять. Так и манили его руку эти растрепанные вихры с непослушной прядкой-травинкой. И что бы там не говорил сэр Керкленд, ему-то, Баззу, Джонс давал прикасаться к голове… Прямо, привилегия какая-то. — А теперь, пора бы мне вернуть тебя в общежитие. Окей? — — Окей! — Завопил в ответ счастливый Америка, и рванул ловить такси. Да уж, его денек определённо удался… если не считать те мучения у президента… ведь награда того стоила. Несомненно, стоила! — Базз! Базз! Иди сюда! Тут свободная машина! Ну, иди же! Базз! — — Иду, иду, Альфред… «Вот же неутомимый егоза!» — Базз поспешил к такси, внутренне удивляясь неиссякаемой энергии парня. Только что был весь измотанный и напуганный, а уже скачет радостно. И всю дорогу до общаги он только и успевал трещать без умолку, изливая свою радость на всю машину. Под конец пути Базз даже засомневался, что его подопечный был так уж сильно напуган. А если так… — «Не слишком ли щедро я наградил его? А то, не дай святая Венера, разбалую…» Но все подозрения с опасениями отошли на второй план, едва они вернулись в общежитие. Альфи-то ломанулся со всех ног в библиотеку, взял там необходимые книги и как засел за учебу… Даже толком с преподом из-за этого не попрощался. Лишь кивнул и пробормотав: — Я выучу, выучу. Обязательно выучу… — уткнулся носом в книгу, на радость учителю. Одно лишь огорчало — без наград за свои старания Америка явно ничегошеньки бы не делал. Как с наградой по выходным. Не пообещал Базз забирать ученика на выходные к себе, Джонс так бы и лоботрясничал. Забивал бы на изучение устава, сачковал бы на ежедневных работах, не говоря уже о поведении… А потом бы дулся, засранец, на заслуженную кару. «Прямо как сэр Байльшмидт старший говорил…» — Вспомнилась Баззу по пути на станцию лекция Экс-Пруссии про — кнут и пряник. И в ней кнут совсем не действовал на «Лихого мустанга» в лице США. Даром что ли когда Англия стал слишком резко затягивать взрослеющему братцу гайки, получил войну за независимость. А раз так, нужно было продолжать подманивать свободолюбивого юнца сладким пряничком куда было нужно, продолжая выстраивать с ним доверительные отношения. Потихоньку… Шаг за шагом… Пройти вместе этот долгий и мучительный путь. И рейнджера тревожило его слишком ухабистое начало. Но как и космический корабль трясет в начале полета, а после он летит гладко, так и Лайтер надеялся, что дальше будет проще. Что этот бедовый парнишка откроется ему еще больше и хоть не сразу, но перестанет быть таким неслухом и бунтарем. А до той поры… «Святая Венера, дай мне терпения и мудрости!»