Часть 1
12 апреля 2016 г. в 02:02
Описывая наши каноны в визитке, мы представили их как «сказки победившего равноправия», и этим немного слукавили. С одной стороны фильмы Бавы дали право голоса всем — кухонной утвари, предметам одежды, объектам неживой природы, животным и даже женщинам. С другой стороны, смещение фокуса на перечисленные выше объекты в негативном ключе сказалось на сюжетной функции лиц мужского пола — у них забрали знамя главных приключенцев и протагонистов волшебной истории (исключением являются герои двух «не сказочных» фильмов Бавы — «Белого слона» и «Пиратов»). Что ж тут плохого, спросите вы? Хватит уже, «не мужиками едиными», и спасибо Ламберто Баве за такое вот наше счастливое детство с первыми феминистическими идеалами для самых маленьких. Но есть один нюанс. Если бы отодвинутые в сторону мужчины действительно заняли рядом с женщинами положение равноправных партнёров, то вопросов не возникало бы. Увы, чаще всего разжалованные из активно действующих персонажей мужики грустно болтаются на задворках сюжета, порой перенимая на себя привычно «женские функции» и становясь архетипичными «девицами в беде».
Самый, пожалуй, показательный пример в этом отношении — король Ромуальдо, официально главный мужской персонаж фильма «Пещера золотой розы». Бедняга прошёл душераздирающую эволюцию от значимого персонажа, на котором по-честному держится половина сюжета до, в хронологическом порядке, предмета эротических переживаний Чёрной Ведьмы, окаменевшей причины познакомиться с привлекательным тёмным властелином и зелёного карлика с провалившимся носом на побегушках у ГлавЗла. В пятой части «Пещеры золотой розы» великая любовь принцессы Фантагиро, ради которой сворачивались горы и выпиливалось всё магическое в радиусе поражения, так и вовсе оказалась не нужна сюжету (вы смеётесь, а у автора детская травма — он чуть ли не до финальных титров пятого сезона ожидал, что вот-вот появится Ромуальдо). Да, конечно, в первую очередь отсутствие персонажа в сюжете было связано с тем, что исполнитель роли Ромуальдо (Ким Росси Стюарт) плюнул и ушёл из проекта (стоит сказать — не он один), но зритель ведь не обязан вникать в подобные тонкости, он просто хочет увидеть интересный сюжет с какой-никакой логикой и последовательно себя ведущими персонажами. К тому же и во второй и третьей частях (в четвёртой нас ждала нарезка из предыдущих сезонов), где Росси Стюарт ещё успел поучаствовать, сюжетные функции Ромуальдо уже сведены к минимуму.
Из молодого прогрессивного правителя, гласа разума и гуманизма, олицетворяющего собой, не побоюсь этих слов, потенциальное светлое будущее обоих королевств, во второй сезон нетвёрдым шагом вошёл мутный принц-консорт, как будто бы специально созданный местными богами для проведения над ним магических опытов разной степени беспринципности. О, он всё ещё не лишён положительных качеств и обаяния (тут спасибо Росси Стюарту), но уже воспринимается исключительно как красивый задник, на фоне которого доблестной принцессе Фантагиро можно посверкать своими героизмом и отвагой. Финал второй части так и вовсе выглядит перебранкой двух альфа-самок, Чёрной Ведьмы и Фантагиро, за симпатичную юную тушку короля Ромуальдо. Абыдна, да! И если третья часть начинается с попыток реабилитировать короля в глазах общественности, то только для того, чтобы через пятнадцать минут экранного времени окаменевший жених вновь предоставил Фантагиро возможность совершить какой-нибудь подвиг во имя любви и справедливости.
И, чтобы два раза не вставать: коли мы затронули третью часть, то нельзя не вспомнить про второго ключевого мужского персонажа «Пещеры золотой розы» — тёмного мага Тарабаса. Да, кадры с полуобнажённым Николасом Роджерсом (исполнителем роли Тарабаса) покорили немало девичьих сердец, а сколь многие были утянуты в пучины пейринга Фантагиро/Тарабас (плохой мальчик и хорошая девочка — классика же!), но давайте посмотрим на происходящее в третьей части трезво. Что остаётся в сухом остатке? Грубо говоря, Тарабас большую часть экранного времени находится в сфере передела влияния трёх женщин — сначала умом сына безраздельно владеет мать Кселлесия, затем в большую гонку вмешивается неугомонная Фантагиро а потом — о ужас! — даже малютка Смеральда вершит судьбу Тёмного Властелина. В чётвертой части на смену выбывшей из игры Смеральде врывается активная принцесса Анжелика, в чьи наманикюренные ручки и попадает уже порядком деморализованный альтернативными представлениями Фантагиро о дружбе и верности Тарабас. Автор считает, что победа Анжелики закономерна — в конце концов, она начала позже других, так что не успела запыхаться и задуматься на тему «на кой оно всё надо». (Лирическое отступление: вот Кселлесия к четвёртой части на это тему задумалась уже крепко, поскольку ничем иным, кроме как жестом отчаянья, объяснить её внезапный суицид не удаётся).
В сфере вышеизложенного внезапное появление Даркена выглядит как судорожная попытка вытащить сына из этого милейшего бабского серпентария. Маленькая ремарка — обратите внимание, что Даркен возвращается только после того, как Кселлесия лишилась влияния и была заточена в колодец. Есть повод задуматься, кто в семье был главным и кто кого бросил твёрдою рукою так, что бывший супружник и носа-то на родину боялся сунуть… Ну ладно, ладно, Бава на момент третьей части ещё просто не придумал Тарабасу папу.
Таким образом, можно сделать осторожный вывод о том, что «Пещера золотой розы» заложила славную традицию рассматривать бравых парней в качестве трофея в женских разборках, причём мнение трофея традиционно не учитывалось. Продолжил это начинание фильм «Кольцо дракона», где, по скромному мнению автора, данная идея доведена до абсолюта (и до абсурда, если уж на то пошло). И в самом деле — главный мужской персонаж, принц Виктор (Король-Дракон всё-таки не такой активный участник происходящего), показан крайне невыразительным молодым человеком, который по сути является лишь точкой приложения усилий двух сестёр — Дезидерии и Сельваджи. Первая, освобождая Виктора из темницы, вступает в чуть ли не подростковый (по уровню трезвомыслия и осознанности) конфликт с папой, вторая решает отобрать у старшей сестры возлюбленного, потому что… ну да, она же с детства привыкла забирать у Дезидерии игрушки. Перетягиваемый между сёстрами, перманентно заколдованный Виктор настолько теряет свою индивидуальность, что даже принц Лизандро (классический плохиш) на его фоне смотрится интересным и объёмным персонажем. Я уже не говорю про один из ключевых моментов фильма — турнир — где Виктор вчистую проигрывает бой за Сельваджу её сестре Дезидерии, переодевшейся в рыцарский доспех. Куда уж нагляднее было показать, кто во всей этой истории мужик! Вишенка на торте — за ряд магических услуг Виктор должен отплатить Фее Хрустального Озера простите, натурой: по факту она хочет забрать его в пожизненное рабство, а уж что волшебница там планирует с Виктором делать под покровом вод — то детям не покажут.
Кстати, вы уже обратили внимание на то, что в сказках Бавы добрые и условно добрые волшебники — всегда женщины? Белая Фея, Королева Эльфов, («Пещера золотой розы»), Фея Источника («Ализея и прекрасный принц»), Фея Кристального Озера («Кольцо дракона»). Маги мужского пола выступают в качестве положительных персонажей только если они дети — например, Гром («Пещера золотой розы») или Гамеш («Принцесса и нищий»).
Нет, среди магов женского пола также встречаются и злые/условно злые — Чёрная Ведьма, Кселлесия, Астерия (мутная дама, согласитесь), Сельваджа. Условно добрых магов мужского пола мы тоже видели (ну, помните ту отчаянную геологическую партию, пробурившую тоннель прямо в спальню Тарабаса?) Но всё равно общая тенденция намекает нам на то, что волшебное добро имеет отчётливо женский профиль.
Продолжая нашу увлекательную прогулку по канонам, рассмотрим с точки зрения инверсии полового поведения фильм «Принцесса и нищий». С одной стороны, тут полное торжество патриархальных устоев — вон, принцесса обязана выйти замуж прямо-таки над гробом с неостывшим папой и не возмущаться. Но в то же время главный любовный треугольник (извини Эпос, четвёртым мы тебя включать не стали) привлекает к себе внимание тем, что поведение принцессы Мирабеллы не очень-то соответствует требованиям, которые в нашем понимании предъявляет к женщине условно-средневековое (пусть и фэнтезийное) общество. Мирабелла — жёсткий и даже жестокий человек, целеустремлённый, упрямый, своевольный (не хотелось бы тут писать слово «самодур», но…). Все эти качества свойственно приписывать скорее мужчинам. А ведь и правда — их стычки с Леонардо временами напоминают не любовную игру, но драку двух молодых петушков за звание самого крутого петуха в курятнике. На фоне брата и Мирабеллы Адемаро — вот истинное олицетворение женского начала в «Принцессе и нищем». Мягкий, деликатный, тонко чувствующий и с флейтой — ну прямо Санса Старк заглянула в гости из соседнего канона. Характерно и то, что Адемаро находит общий язык скорее с матерью, нежели с отцом. Концовку фильма хотелось бы назвать «Адемаро в царстве женщин» — все мало–мальски активные мужчины выведены из игры, зато всегда рядом матушки (родная и приёмная).
Тем не менее, как такового сведения роли мужских персонажей к минимуму в каноне «Принцессы и нищего» мы не наблюдаем, и за это спасибо. Однако этот фильм интересен сюжетной составляющей, которая куда менее позитивным образом воплотилась в другом каноне Бавы, на этот раз приключенческом — я говорю о «Пиратах» и ситуации, когда героиня Анны Фальки (Мирабелла/Ливия) крутит роман одновременно с двумя братьями (Леонардо и Адемаро/Ферранте и Ипполито), один из которых Николас Роджерс (Бава никогда не повторяется. Не повторяется). Ливия — личность неоднозначная, и оценивать её отношения с братьями Альбрицци можно по-разному. Кто-то здесь будет на стороне девушки, наконец-то вырвавшейся из мрачных монастырских застенок. Автор же безжалостная и бессердечная сволочь, поэтому решительно заявляет, что крутить романы одновременно с двумя родными братьями (один из которых не в курсе такой подставы) — мягко говоря, некрасиво и явственно говорит о том, что оба мальчика рассматриваются исключительно в качестве средств стимуляции собственного ЧСВ. И, хотя «Пираты» не испытывают недостатка в активно действующих персонажах мужского пола, но вот это потребительское и собственническое отношение к двум симпатичным самцам такое знакомое, что добавляет фильмам отчётливый привкус фирменного Баво-стиля.
В меньшей степени угнетение сюжетных функций мужских персонажей за счёт женских происходит в фильме «Ализея и прекрасный принц», но некоторая инверсия социальных ролей этому фильму всё же характерна. Рассмотрим пару двух главных действующих лиц — крестьянку Ализею и принца Демиана. Когда мы знакомимся с Ализеей, она лихо орудует топором, решительно продолжая семейное дело. Затем мы видим её в доме с братьями и больной матерью, где Ализея занята уборкой и готовкой. Очевидно, что после смерти одного родителя и болезни другого, девочке пришлось взять на себя функции и отца, и матери одновременно. Гвозди бы делать из этих ализей, честное слово. Можно удариться в бездны поиска глубинного смысла и предположить, что когда Азарет, пленяя Ализею, ограничивает круг её занятий лишь типично «женскими» делами, он пытается избавиться от мужского начала в личности девочки, поняв, что соперничества не потянет… но вряд ли сценаристы имели в виду именно это.
Теперь взглянем на принца Демиана. Ба, да это второй Адемаро — тонкий, звонкий, пишет стихи, находится в хороших отношениях с матерью. Да только вот с отцом не повезло — авторитарный Курдок открытым текстом заявляет, что жена воспитала какую-то бабу, а поскольку Курдоку дочка не нужна, то придётся сыну отращивать яйца и желательно в режиме ЧС (то есть срочно). Сын на давление реагирует скорее «типично женскими» методами — говорит «ой, всё» и даёт от незадачливого родителя дёру. Ах, тут можно развернуть такие аналогии с «преследуемой девой», но давайте не будем.
В любом случае, через N лет, когда Демиан становится официально брутальным (степень брутальности в данном королевстве почему-то измеряется тем, насколько глубоко ты можешь нырнуть в пруд, ну да ладно, у всех свои маленькие причуды), он что? Правильно, выпивает из первого попавшегося в замке колдуна подозрительного кубка. Как результат — личность Демиана полностью подавлена Азаретом. К чести сценаристов, на этот раз каноничной «девой в беде» Демиан всё же не стал, а хэппи-энд был устроен лично Азаретом, вылезшим из тела Демиана полюбоваться местью, а также местным пацифистом Арашексом, который собственным примером объяснил всем маленьким телезрителям, что доброе слово и кинжал в спину лучше, чем просто доброе слово. Но, однако ж, ничего бы не вышло, если бы в голове Демиана не заправляла интриганка и серый кардинал 80 лвла — Фея Источника! Чуете, куда ветер дует?
Есть в «Ализее» одна специфика, которую хотелось бы упомянуть в рамках данной аналитики. Дело в том, что этот канон — чуть ли не единственный, где мужская половина влюблённой пары стоит на социальной лестнице выше, чем женская. Судите сами. «Пещера золотой розы» — Ромуальдо сватается к Фантагиро на позициях проигравшей стороны. «Принцесса и нищий» — отражено даже в названии. «Кольцо дракона» — заглавный артефакт и трон формально наследует одна из дочерей Короля-Дракона, все женихи по статусу ниже принцесс. «Белый слон» — Габриэль сам провозглашает королём Ярмы именно Майю, признавая её положение более высоким. Даже в «Пиратах» Ферранте Альбрицци пробивается в высшее индейское общество путём брака с дочерью вождя! Можно пофантазировать и предположить, что так у сценаристов и лично Бавы проявилась натренированная волшебными сказками память о родоплеменных обычаях тех времён, когда мужчина, совершая брак, формально вступал в род жены…Но опять же, думаю, они имели в виду не это.
Говоря о мужских персонажах, нельзя не упомянуть отдельно персонажей отрицательных, благо, как мы уже отметили, среди мужчин плохишей как-то побольше. Отрицательные мужские персонажи в фильмах Бавы чаще всего представлены колдунами-пенсинерами (Азарет из «Ализеи» и Эпос из «Принцессы и нищего»), мужчинами в самом расцвете сил, которые очень хотят на трон (Рудд из «Белого слона», Мигаль из «Принцессы и нищего», Лизандро из «Кольца дракона»), обиженными родственниками (Даркен из «Пещеры золотой розы» — можно и в пенсионеры, конечно, но ладно уж; опять же Мигаль, граф Корнеро из «Пиратов»), невнятной массовкой (разбойники и прочая шушера), ну и ещё, конечно, есть уникальный в своём роде Безымянный (пятая часть «Пещеры золотой розы»), но мужчиной он в техническом смысле не является, и Тарбас, но какой он, ха-ха, отрицательный персонаж. Иногда в роли отрицательных персонажей выступают одержимые какой-либо магической заразой персонажи положительные, эти случаи тоже опустим.
Итак, большинство перечисленных представителей страдают типичным заболеванием сказочных злодеев — сливают самым тупым и обидным образом. Где уж тут говорить о глубокой проработке сюжетных функций… Эпос держит своё метафорическое «яйцо» — источник с волшебной силой — чуть ли не под носом ученика, который давно уже проявляет признаки недовольства учителем. И ведь даже пуленепробиваемым стеклом не озаботился! Азарет не в добрый час вылезает из тела Демиана, а то, видите ли, месть будет неполной — конец немного предсказуем. Мигаль ждёт девятнадцать лет вместо того, чтобы просто сыпануть старшему брату отравы в суп! Волчий король доверяет ответственную миссию девице, ещё не вышедшей до конца из пубертата. Эй, злодеи, что за дела?!
Причём победа над каким-нибудь стареньким колдуном даже не воспринимается как личное достижение положительных персонажей — ну подумаешь, нагнули бедного пенсионера, он вообще небось в маразме уже. Ну а победа над такими мастодонтами, как Йохан Рудд — обеспеченная исключительно авторским произволом — и подавно. Остаётся утешать себя тем, что это всего лишь сказки, причём не с самой стройной логикой сюжета. Всплакнём и уползём ГлавГадов тысячи раз, чтобы придумать сотни новых коварств, ждущих грамотной реализации.
Наверное, завершая обзор, стоит сказать о фильме, в котором мужские и женские персонажи можно условно считать равноценными и полноценно действующими сюжетными единицами, которым, к тому же, частично удаётся преодолеть социо-культурные стереотипы, навязанные обществом. Для автора таким фильмом является «Белый слон», хотя, строго говоря, к нему также можно высказать немало нареканий — от патриархального уклада общества, которое вынуждает Майю выдавать себя за брата, до соотношения количества мужских и женских персонажей в принципе (зато такие, как Марианна, пятерых мужиков стоят!). А ещё можно пожурить Габриэля за отсутствие (по крайней мере, в первой части) собственной цели в жизни и нежелание его мозгов работать в любом другом направлении, кроме принцессы. Но тем и хорош фильм, что персонажи прокачиваются и учатся примерять на себя другие социальные роли (так, Майя становится истинным правителем, а Габриэль — новым духовным наставником Ярмы) без особого ущерба для логики повествования (говоря «без особого» я не имею в виду, что ущерба не было в принципе, но хотя бы попытку-то можно засчитать).
И заканчивая наши скорбные изыскания, хотелось бы рассмотреть целый пласт мужских персонажей фильмов Бавы, которых никак нельзя назвать блёклыми или пассивными. Правда, и главными героями их назвать сложно. Разумеется, я говорю об отцах главных героинь и героев — лично для меня именно они были одними из самых запоминающихся персонажей во всех фильмах. Ламберто Бава удивительным образом подобрал на роль отцов семейств отличных актёров, и все они создали запоминающиеся образы ярких, интересных персонажей. Да, как правило все они являются носителями патриархальных ценностей и не особо готовы к переменам. Да, им свойственны конфликты с подрастающим поколением и авторитарность. Некоторые из них никак не могут озаботиться такой нужной в хозяйстве вещью, как наследник мужского пола. Большинство из них одержимы внутренними и внешними проблемами, в каждом виден конфликт, который часто приводит к переоценке ими жизненных ценностей и — внимание — самоустранению путём отшельничества («Пещера золотой розы», «Белый слон») или смерти («Принцесса и нищий»). А что предлагают новые времена в качестве альтернативы этому уже уходящему поколению? «Принцев в беде», рефлексирующих тёмных властелинов, ходячие трофеи без признака индивидуальности, способные служить лишь красивым фоном для выдающихся качеств главных героинь? Звучит как-то невесело. И, похоже, в фильмах Ламберто Бавы перспективнее всё-таки рождаться девочкой.