Эпилог

Вот и все… Прошло уже девятнадцать лет со дня битвы за Хогвартс. Долгих девятнадцать лет наполненных счастьем, горем, радостью и печалью. Столько всего произошло за эти годы… У нее есть любимая работа, любимый муж и двое прекрасных любимых детей, у неё есть толпа любящих родственников и несколько самых настоящих друзей. Каждый день она провожает любимого супруга на работу, приводит себя в порядок, думает о том, как там в школе дети и отправляется в министерство - решать проблемы ущемленных рас. Каждые праздники они проводят вместе, большая и дружная семья победителей. Идиллия предназначенная для окружающих. И никто не узнает, что замуж она предпочла выйти за другого, работе в министерстве - тихий и уютный дом за которым с большим удовольствием следила бы. Она бы хотела чтобы у её детей не было васильковых глаз и рыжих волос. Праздники проходили бы в очень тесном семейном кругу без присутствия доброй половины участников войны. Её муж обязательно работал бы в своей зельеварне или аптеке. У него были б длинные музыкальные пальцы, чарующий баритон и длинные чёрные волосы. И пусть бы её презирали и не понимали, но она бы была счастлива. Чёртово не сбывшееся "бы"... Взгляд невольно находит платиновую макушку. Он тоже здесь, провожает своего сына в Хогвартс. Юный Скорпиус очень похож на него в одиннадцать те же прилизанные волосы и не умелые попытки подрожать отцу. Как странно, ей всегда казалось что у нее много друзей и еще больше знакомых, но только человек которого она называла врагом знает ее настоящию. Как это произошло? Когда? И почему? Может тогда когда он нашел ее на его могиле? Заплаканную и с измазанными в грязи коленками, тогда он ничего не сказал, а просто трансрессировал их к Кабаньей Голове, где всю ночь она проплакалась ему в жилетку, а он слушал. Может потому что она так и не услышала ожидаемых насмешек и издевательств, только сочувствие и понимание. А может тогда когда она появилась на пороге его дома с недельным сыном на руках и со старшей дочерью держащийся за юбку? Когда не он ни Астория не стали задавать вопросов, а просто поддержали? Рони выгнал ее из дома, после того как увидел свидетельство о рождении младшего сына. Протрезвевший после недельной пьянки супруг задался вопросом: а как же зовут моего наследника? Он не коем образом не ожидал увидеть в графе имя — Северус Рональд Уизли. Имя наследника — тень из столь не любимого школьного прошлого мужа. И факт того, что любимая супруга по прежнему трепетно относится к сальноволосому Пожирателю. А может когда она зашла к благоверному на работу не предупредив и застукала его с секретаршей? Тогда она не побежала вся в слезах домой, а просто спустилась на этаж ниже и не обратив внимания на очередь перед кабинетом зашла. Он не задавал вопросов, просто отменил всех посетителей, налил ей огневиски и стал рассказывать какую-то смешную история. А может... дело в том, что таких моментов накопилось слишком много чтобы задаваться вопросом когда и почему? Как бы это не прозвучало, но в ее жизни было только двое мужчин которым она могла все цело доверять. Один был ее учителем и любимым. Он погиб в тот злополучный день мая девяносто восьмого. На холодном дощатом полу, захлебнувшись собственной кровью. Другой был врагом чуть ли не с первых дней учебы, а стал самым близким другом. Другом которого не существует для остального ее окружения. Если бы ее жизнь была книгой, именно сейчас был бы эпилог. Рон который еще не знает, что она подала на развод, о чем-то переговаривается с сестрой. Рядом стоит их сын, которого все Уизли упрямо называет Хьюго. Роза зарылась в сумку, проверяя все ли она взяла, но на деле косится на мальчика с галстуком Ревенкло. Гарри что-то объясняет вкрадчивым тоном Альбусу. Вон, видна мятная шевелюра Тонкса и рыжая Билла. Юный Малфой не скрывая восторженного взгляда смотрит на Лили, совершенно не замечая заинтересованного взгляда отца, он встретил свою любимую примерно в таком же возрасте. Шум, гамм и алый паровоз. Шрам не болел уже девятнадцать лет... Но знаете если бы она сама писала книгу своей жизни эпилог был бы другим. Она бы носила другую фамилию и рядом бы стоял совсем другой мужчина. У ее детей были бы другие глаза, да и вообще это была бы совсем другая история.