С конца истории

Глава 18 «Почему они считают, что можно безнаказанно надо мной издеваться? Да я еще не взрослая, многое не умею, очень много не знаю, что-то вообще знать не хочу! Но ведь это не повод измываться! А эти учителя считают себя неприкосновенными. Потом выговаривают — нельзя так с ними поступать. Можно и нужно! Я живая, имею свое мнение и чувства. И я не механизм, в конце концов. Па-адумаешь синяки, пару ссадин, одна разбитая губа. Мне всегда казалось, что в подобных тренировках увечья могут получать как наставники, так и ученики, так что они должны были быть готовыми к такому повороту событий. Я не скрывала подготовку к шалости, не чувствую себя виноватой. Поэтому считаю наказание слишком жестоким. Учиться в длинном ПЛАТЬЕ ходить в туфлях на высоких КАБЛУКАХ. Ходить, танцевать, давать отпор всяким нахалам. Если этот ужас продлится хотя бы неделю, найду способ заставить наставников осваивать его вместе со мной. И каблуки я им подберу повыше.» «Не думал я раньше об опасности учительской работы. Меня всегда сдерживало возможное неодобрение со стороны родственников в случае недостаточно прилежного обучения. Даже странно, что тебя это не волнует, но… знаешь, лисёнок, от имени всех пострадавших на ниве обучения приношу тебе благодарность. Что касается наказания — отдавленные каблуками ноги партнера, тоже неплохая месть. Сам не раз страдал.» Действия готовых зелий превзошли мои ожидания. Когда на второй день приема лекарств мою кожу стала покрывать буро-серая жижа, а на теле выскочила дюжина гнойных нарывов — мне стало плохо. Плохо не от реакции организма, а от осознания того количества разнообразной гадости, что находилась в моем теле. Самое часто посещаемое место в это время стала купальня. Желание избавить тело от грязи превратилось в навязчивую идею. В среднем каждые четыре часа я мылась и меняла одежду, благо последней эльфы привезли в немыслимых количествах. Постоянно подташнивало, кружилась и болела голова, координация движений тоже не радовала. Спарринги пришлось полностью прекратить — я с большей вероятностью могла напороться на меч наставника, чем отбить его, даже если последний просто защищался. Воплощение угрозы Куинона по поводу обучения носить «подходящую юной леди» одежду, временно отложили. Еще меня постоянно морозило. Последнее решилось просто: перетащила походную постель под шею к Рассвету и, проводила, прижавшись к драконьей чешуе в компании книг и записей, почти все время. Когда от книг становилось тошно, Валиаф или вернувшийся Аурлор, рассказывали о поучительных ситуациях, случавшихся в их жизни, и я увлеченно слушала их. Из моего рациона исчезли почти все твердые продукты. Остались каши, зелень, запеканки и кисель. Впрочем, эльфы умудрялись приготовить все так, что каких-либо неудобств я не испытывала. Да и про существование запрета узнала на четвертый день, когда потянулась за яблоком. Расчеты Маэрода оказались ошибочны. Вместо одной недели мне пришлось принимать зелья десять дней. Чудно, правда? Зато результат… Где-то положительный, а в некоторых ситуациях не очень. К примеру, после окончания курса приема лекарств, тренировочная оглобля показалась мне легче, чем обычно. Списав это на долгое отсутствие практики, привычно взмахнула мечом и… улетела к подножию золотого холма. Силу во взмах вложила как привыкла и это оказалось ошибкой — не успела справиться с возросшей инерцией. Тело, очистившись от грязи, стало сильнее и, как показало первое занятие, выносливее. Наш целитель, в ответ на общее недоумение, сказал, что все так и должно быть и та гадость, обитавшая в моем бедном организме, раньше уменьшала его возможности, а с освобождением от неё основные параметры должны заметно возрасти. Каюсь, во время речи Маэрода, мне очень хотелось засветить ему по голове тяжелым предметом. Не насмерть, так чтобы полежал в постельке недельку — третью — год. Куинон, внимательно выслушав целителя, попросил Гваэглора заняться корректировкой моих навыков с учетом изменения физических возможностей. Юный эльф, в глубине души явно комплексующий по поводу возраста, пообещал управиться за четыре дня. Угу, пусть сначала выроет меня из-под шеи дракона, куда я второпях сделала подкоп. Вырыли, не обращая внимания на Рассвета. Совсем страх потеряли! И это было не все. Вы когда-нибудь пробовали в длинном платье семенить на высоких каблуках по грудам монет? Да я по ровной поверхности попервоначалу спотыкалась на каждом втором шаге! Еще танцевать заставляли. На вопль души — зачем, вам своих ног не жалко? Куинон ответил просто — на всякий случай. Возмущалась я по привычке. Срок, данный Рассветом на мое обучение, подходил к концу. Я боялась, что мой привычный и уютный мир скоро покинут пятеро наставников, сломавших стены моего недоверия. А следом за ними Эребор и единственное родное существо, покину я. Вечером, убедившись в отсутствии в округе учителей, попросила Рассвета достать шкатулку с белыми алмазами. Дракон, несколько удивленный подобной просьбой, помог забраться на вершину полуразрушенной колонны, где в широкой трещине были спрятаны камни. Отходить далеко от змея не стала, все равно эльфы уже третью ночь не радовали сокровищницу своим присутствием. — Зачем? — скосил на меня глаз размером с две трети целого гнома дракон. Я отмалчиваться не стала: — Помнишь, мы нашли Аркенстон? — Помню… ты его потом запаковала в клеть и спустила на цепи на две моих длины в отстойник. С тех пор я сомневаюсь в собственной разумности. Убрать из сокровищницы камень королей — это явное расстройство психики. — Мой опал все равно лучше! А насчет Аркенстона… тебя не смущает интенсивность его свечения? И свечения этих алмазов? — Меня больше настораживает, — протянул дракон, внимательно всматриваясь в высыпанные на пол сокровищницы алмазы, — что камни стали испускать больше света, чем когда мы их нашли. Возможно, на фоне Аркенстона это было бы заметнее. — Мне еще при создании созвездий так показалось. Странно не находишь? — я медленно перебирала действительно прекрасные сияющие первозданной чистотой камни. — Диадема из этих камней сейчас может соперничать с Королевским камнем, а гномы какое-то время планировали продать их эльфам. Не в их характере. К тому же, когда мы их увидели в первый раз, сравнения с Аркестоном даже не возникало. — Если только камни тогда не сияли так же ярко как сейчас. Они определенно изменились. — Эльфийская магия могла так на них подействовать? — я без особого желания взяла в руки шикарное до приторности колье. В качестве эксперимента засунула его в шкатулку и укрылась вместе с ней под плащом. — Из щели пробивается свет, хотя камни должны его только отражать. А откуда взялись эти алмазы? Их точно гномы выкопали? — Считается, что да, — с сомнением произнес дракон. — Я не чувствовал магию тогда, и не ощущаю сейчас. Хочешь оставить их себе? — Нет, — меня аж передернуло, — хочу разобраться, почему они стали светиться. Вообще вся эта ситуация с войнами за необычные камни озадачивает. Та же борьба за, как считается, Сильмариллы, выглядит странной. Можно подумать, что там со всех сторон участвовали юнцы, до того бездумно они поступали. Рассвет задумчиво положил голову на лапы: — У тебя ведь кольцо не гладкое? — Э-э… нет. С виду рельефное переплетение листьев клена. — А зафиксировать небольшой предмет среди изгибов можно? Вместо ответа, я зарылась в шкатулку — может здесь есть маленькие камни. Подходящих камней я не увидела, но поисковая волна, направленная скорее от разочарования, чем по расчету, утверждала обратное. Пришлось опять вытряхнуть из шкатулки все камни и с ней лезть под плащ. Есть! В трещинке у самого дна слабо светился ма-а-асенький камушек. А насчет возможности вставить в кольцо… Не с внешней стороны, а с внутренней имелось подходящее углубление, а двумя колоннами левее, универсальный суперклей. Надеюсь, никто не обидится? Под ободряющее сопение Рассвета аккуратно приклеила камушек к внутренней стороне кольца. — И какие у тебя мысли? — поинтересовался дракон, когда кольцо вновь оказалось на моей руке. — Хотелось бы посмотреть на эльфийскую статистику рождаемости, если они конечно её ведут. В ответ послышался недоуменный хмык: — Тебе один остроухий целитель должен желание, — напомнил чешуйчатый. — У меня на это желание есть планы. Кстати, как ты относишься к возможности вогнать всю пятерку в шоковое состояние? — Пятью конечностями за! — воодушевился змей. — Что от меня требуется? — Просто получать удовольствие, — обрадовалась я отсутствию сопротивления со стороны рептилии. Меня озадаченно переспросили: — В смысле? — Ты просто будешь лежать, временами переворачиваясь, а эльфы в это время, — втолковывала я дракону, не обращая внимания на его все ниже отвисающую челюсть, — вооружившись длинными палками, на концах которых будут закреплены металлические, — зубастая челюсть окончательно отвисла, — ершики… Все в порядке? Дракон покачнулся: — Ершики-то зачем? — наконец, сфокусировал на моей персоне взгляд змей. — Так тряпки порвутся быстро, — не поняла я реакцию змея. Помолчали. — Давай сначала и подробнее, — спросил плотный клубок имени Рассвета. — Конечно! В первую очередь мы отправимся… Подходящие по размерам ершики, нашлись в одной из оружейных — рукоять в четыре локтя длиной, «пушистый» металлический еж на верхушке. Из ткацкого цеха были изъяты непригодные для шитья ткани. Мыльный песок, не растерявший за сотню лет своих свойств, нашелся в прилегающих к основному банному комплексу помещениях. Мое довольное сообщение, что я придумала, как избавить наставников от клятвы, облегчения последним не принесло. А после слов, о необходимости прийти вечером к бассейнам над центральной кузницей, в минимуме одежды, эльфы замерли подобно мухам в смоле. Усугубило их состояние моё дополнение про присутствие там же и в это же время, дракона. Оставив учителей с не эстетично вытянутыми лицами допивать травяной взвар, я, ехидно подхихикивая, рванула в сторону бассейнов. Стоит подготовиться к предстоящей процедуре. — Может не надо? — тщательно обнюхал воду Рассвет. — Во-первых, ты пыльный, во-вторых, мы шокируем эльфов, в-третьих, ты же любишь воду! — я стояла рядом с бассейном на возвышении с шестью ершами, кучей тряпок и небольшой горкой перетасканного из гномьих закромов мыльного песка. Примерно такое же количество песка уже было накидано в воду. — И ты согласился. С тяжёлым вздохом и оч-ч-чень укоризненным взглядом, дракон осторожно переставил лапы в самый глубокий в Эреборе бассейн. Постоял, задумчиво разглядывая воду. Обречено вздохнул и опустился на пузо. Волна, вызванная тушей громадного змея, выплеснулась за пределы бортика и отправилась в путешествие по помещению. Я с песком и ежами благополучно пережила наводнение, на возвышенности. Чего не скажешь о не послушавших меня эльфов. Все же оказаться в одежде мокрым по пояс — неприятно. А еще, судя по мордахам, виноватой в этом сразу назначили меня. Решив не давать своим наставникам возможности опомниться, схватила ерша, ведро с песком и быстрым шагом отправилась к подмоченной пятерке не вовремя вошедшей в банный комплекс. — Господа, вы переборщили в количестве одежды. — Сначала, мы хотели разузнать о твоей задумке у дракона, но он к тому времени уже покинул сокровищницу, — лаконично ответил Валиаф, задумчиво рассматривая красно-золотую громадину за моей спиной. — Мы с ним заранее договорились. Вот держите, — сунула эльфийскому дипломату ерша с ведром, — у бассейна есть еще. Как раз должно хватить помыть дракона. Кстати это и есть мое желание. Думаю, сообща за четыре часа управимся. Теперь быстренько перемещаемся локтей на сорок поближе к Рассвету и подальше от наставников. Вряд ли бедолаги ожидали, что их, перворожденных, тысячелетиями ненавидевших драконов, заставят мыть представителя этого вида. Пусть и почти ручного. Пятерка мокрых, взъерошенных эльфов онемела. Особенно колоритно смотрелся Валиаф, державший на вытянутых руках металлического ежа и полное ведро песка. На пяти лицах оторопь, а в глазах, разгорающееся желание утопить одну заразу. И тишина. Только за спиной, что-то сдавленно булькает. — Солнышко, — отмер Куинон, — я правильно понял, ты тратишь нашу клятву на стирку дракона? — с непонятной жалостью задал вопрос эльф. — Я бы попросил так обо мне не выражаться! — буркнул Рассвет. — Да. Почему бы и нет? Теперь все пятеро смотрели на меня с состраданием. Не поняла. Вот совсем не поняла реакции. Где возмущение? Вздохнув и помассировав пальцами переносицу, Куинон продолжил: — То есть, ничего путного ты не придумала? — Нормальное желание, — надулась я. — Просто несколько обидно, что представителей нашей расы некоторые мелкие личности, хотят использовать в качестве мойщиков. Я смущенно почесала затылок все еще недоумевая: — Мне уже давно хотелось полюбоваться на чистого дракона, вот и подумала, что неплохо совместить желание с вашей клятвой, — я замялась. Говорить, что к вышеперечисленному, стоит добавить вредность моего характера, я постеснялась. — Мытье дракона, — Аурлор печально вздохнул, — и ведь никто не поверит, даже если расскажешь. — Да, жаль, — загрустил Маэрод. Судя по веселым искоркам в глазах Гваэглора, он был с ними солидарен. Хмурыми и недовольными оставались только Куинон и Валиаф. Еще и меня пытались взглядами пристыдить. Моя ехидность не выдержала и, отпихнув совесть, добавила: — Никуда не денетесь! — едва удалось удержаться от демонстрации высунутого языка. Этикет и дипломатия недовольно переглянулись. Чистить дракона они были решительно не согласны. Зато молодежь в количестве четырех организмов гордо подняв головы, пошагала за инвентарем. Старшие с каменными лицами вынужденно последовали за нами. Эльфы перед стиркой все же решили раздеться. Обувь, камзолы, кольчуги и оружие убрали сушиться. Оставшись в бриджах и легких рубашках, перворожденные приступили к водным процедурам. Оказывается мытье существ крупных размеров очень забавное занятие. Первым делом, дракон в двенадцать рук и шесть ведер был облит водой. Далее последовало обсыпание чешуи мыльным песком и её растирание скрученными в жгуты тряпками. Процесс проходил своеобразным образом: выбирался относительно ровный участок большего змея, народ становился в ряд (от двух до четырех штук), пятой точкой к верху с прижатым к чешуе руками тканевым жгутом. Далее следовала команда не влезшего на участок листоухого индивида и эльфы сверкая голыми пятками и обгоняя друг друга неслись до конца отмеченного слоя чешуи и возвращались обратно. Дополнительным критерием (в случае возникновения сложностей с определением победителя) служило количество образовавшейся после забега пены. Количество пены и скорость соревнующихся резко возросли после обещания разомлевшего змея покатать победителя на загривке над Пустошью. Прелесть полета наставники уже ощущали и обновить впечатления хотели. Я в это время намыливала особо шипастые места, и с завистью смотрела на веселящихся эльфов. Повторить их акробатические номера, которые они выделывали ради сохранения равновесия, я бы не смогла. Куинон и Валиаф недолго тешили свое самолюбие и быстро присоединились к общей забаве. Следующее соревнование звучало еще проще — удержаться дольше остальных на намыленном ящере, естественно не используя для этого рук. Победителей не оказалось. Из-за не вовремя проникшей в ноздри дракона мыльной пены, Рассвет громогласно чихнул. Вся компания, стоящая на чешуйчатой спине и я, вцепившаяся в гребень, дружно улетели в воду. Затем в соревнованиях возникла пауза, вызванная дезориентацией из-за слоя пены превышающего рост эльфа. Залезть обратно на дракона ни у кого не получилось. Пришлось на ощупь выбираться из драконьей ванны на возвышенность. По логике дальше следовало взять ежей и начать скрести ими чешую, но с реализацией возникла проблема — мы слишком сильно увлеклись намыливанием Рассвета, и если бока, стоя в воде и в слепую, поскрести было еще можно, то даже просто заползти на спину змея, было сродни подвигу. Волевым усилием было решено почистить бока, а после попросить дракона перевернуться на спину. Обмываемый не возражал. На пузе ровных участков чешуи оказалось гораздо больше. Можно было спокойно устраивать забег от основания шеи дракона до середины хвоста. В этот раз народ поступил умнее — дракона условно разделили на полосы, начиная от середины тушки. После пробежки доскользившие до линии старта, хватали ершей и старательно отскребали Рассвета от ороговевшей чешуи. Нет, сама чешуя не отваливалась, но её верхний, потемневший от времени слой, поблескивая слюдяными искорками, без особого труда отделялся от природной брони. Обновленная чешуя казалась ярче насыщеннее и рельефнее (интересно, а можно отполировать дракона?) Я с любопытством осматривала полупрозрачные, напоминающие хитин насекомых, легкие прочные и гибкие отслоившиеся пластины. Идейку на счет доспехов из чешуи озвучивать не пришлось, эльфы с такой алчностью бросали взгляды на отслаивающуюся чешую, что у меня возникло опасение за броню Рассвета — ошкурят до костей и добавки попросят! Горка хитиновых пластин рядом с бассейном быстро увеличивалась в размерах. Все было прекрасно пока наставники не дошли до левой верхней части дракона. Почти каждая чешуйка змея, с этого участка подвергалась тщательному осмотру. Заинтересовавшись и решив, что задние лапы рептиля можно поскоблить позже, подошла к вызвавшей интерес эльфов области. В голове блуждали мысли о сокрытии мифриловой чешуйки от взглядов падких на металл перворожденных (вдруг у них сердца слабые и вида такого богатства не вынесут?), с другой стороны, даже если увидят — не станут же они её отдирать? Наверное, все же подходить не стоило, решила я, за ухо подтягиваемая к бывшему пострадавшему месту. Едва не ткнув меня носом в голубоватую чешуйку Гваэглор, вновь принявший вид взрослый и непрошибаемый, ласково поинтересовался, что это такое и, как здесь оказалось? Проглотив обиду (ну, правда! может я здесь вообще не причем?!), я невинно захлопала ресничками: — Металлический протез. Прибили. Сдвоенный подзатыльник от Валиафа и Куинона заставил дать более развернутый ответ: — Мифрил ценный металл, а у Рас… дракона на этом месте чешуя была повреждена. Вот мы и решили совместить безопасное с приятным. — Угу, — повел ухом Маэрод, — но металла оказалось много, и ты с окружающими тоже поработала. — В смысле? — насторожилась я. Эльфы улыбнулись. Пакостливо. И стерли остатки пены рядом с отремонтированным местом. Вокруг мифрилового протеза, наподобие паутины родную драконью чешую пронизывали синие прожилки. Волосы на моем многострадальном затылке активно зашевелились: — Оно само! — вопль души. — Угу, — флегматично кивнул Маэрод. — Честное слово! Недоумевающая морда Рассвета, изогнувшись на длинной шее, попыталась рассмотреть причину остановки помывочных процедур. Судя по округлившимся глазам, уведенное для змея стало сюрпризом. Я, со стремительно зарождающейся паникой, взглянула в золотые глаза с вертикальным ромбовидным зрачком, и ничего ободряющего в них не нашла. Совсем плохо быть не может, и, если успокоиться, выход из создавшегося положения найдется. Наверное. Главное отогнать от себя нарисованную воображением картину про драконий костяк, стоящий в чьем-либо тронном зале, с приколоченной снизу табличкой — «дракон - это не только ценный металл!». Так, чешуя… чем ближе к мифрилу, тем синие прожилки толще. Голубой цвет перестает появляться примерно на расстоянии в четыре моих роста от центра с протезом, и, к сожалению, у Рассвета уже есть пять полностью одинаково резонирующих с мифрилом, чешуек. Чувствуя, как меня начинает потряхивать, попыталась отскоблить верхний слой. Пришлось немного помучиться с металлом, но голубоватая пластина все же оказалась в моих руках. Легкая, как хитин и, судя по звуку (постучала о начальный протез), металлическая. Полностью. В голове эльфийским вальсом завертелись мысли об экономической выгоде постоянного, возобновляемого источника мифрила. Или расходы на содержание дракона будут выше выручки от продажи металла? Сколько пудов он будет давать, когда полностью заметаллизируется? Как часто… — А ты, когда в последний раз линял? — озадачила присутствующих, логичным вопросом. Думал Рассвет не долго. Судя по заблестевшим глазам, дракон вспомнил обмененную за серебро в Минас-Тирите золотую кучку, и быстро просчитал выгоду: — Полтора века назад, — бодро отрапортовал змей. — Тэкс, если умножить площадь тела на итоговый выход материала с единицы её измерения, — бормотала я, не обращая внимания на вытягивающиеся физиономии эльфов, — с учетом полной замены простой чешуи на апргрейдную, получается… получается недостаток мяса в Средиземье. Да и зачем его столько? А на оставшиеся с выручки средства, что вообще может захотеть приобрести дракон? Не ясно. Зато, выгода очевидна. Значит, попытка насильно ободрать тушку может быть совершенна из ныне живущих только людьми, не способными сохранить для потомков условно возобновляемые ресурсы. Психи других рас в эти расчет не входя-я-А-А!.. ПЛЮХ!!! Слой пены и вода встретили как родную. Добрые у меня учителя. Пока карабкалась на змеиное пузо, желание устроить геноцид отдельно взятого вида эльфус-наставникус снизилось до контролируемого уровня. Так что перед листоухими учителями предстала возмущенно пыхтящая мокрая девица с многообещающим оскалом на физиономии. — Был не прав, — виновато поднял руки Валиаф, решив не рисковать своим будущим. — Опять забыла о нашем обещании не разглашать о происходящем внутри горы? — А зачем разглашать? — попыталась отжать мокрую паклю которая к началу помывочных процедур представляла собой плотно заплетенную косу. Может все же отрезать? Хлопотно с такой шевелюрой. — Сунул какой-нибудь важной шишке пластину под нос и экспедиция по обдиранию дракона соберется в рекордные сроки. Еще за места борьба развернется. — Ни словом, ни делом?.. — процитировал следующий пункт клятвы политик. — Ни бездействием, — со вздохом закончила фразу, перестав терзать волосы. Придётся надеяться, что придурков идти с оружием на огнедышащую громадину в Средиземье не очень много. А имеющиеся не догадаются устроить Рассвету ловушку. Гномам же не пришло в голову обвалить над драконом потолок? Оставшихся в живых, после его нападения, хватило бы на реализацию подобного плана. Кивнув Валиафу, неожиданно получила по спине толстой веревкой. Обернувшись, возмущенно уставилась на довольного Аурлора. Эльф не шевельнулся. Скосив глаза за спину, стараясь не делать лишних движений, с удивлением увидела помесь косы и каната, с кончика которой печально стекала вода. Каким образом эльф умудрился так быстро и незаметно перезаплести мокрые(!) волосы в это безобразие история умалчивает. Явно какая-то магия. Взгляд у разведчика был невинно-ласковым, улыбка светлой и радостной, голос напоминал журчание ручья туманным летним утром. Жаль ассоциировался он в этот момент с ба-А-альшой рыбкой, которая по рассказам выпивших эсгаротских рыбаков обитала в Долгом озере. Рыбкой с парой другой тысяч длинных и острых зубок и с шикарнейшей улыбкой, демонстрирующей эту красоту. А ведь вода внизу под пушистым слоем пены при приводнении не такая уж и твердая и летать мне нравится… и жить хочется. — Даже не думай, — прожурчал Аурлор. — Хорошо, не буду, — покладисто пообещала монстру, притворяющемуся моим учителем. Назгулы с волосами — пусть растут, главное, чтоб было на чем! Домывали дракона в веселом расположении духа. Вернее, эльфы веселились и подкалывали мою скромную персону, пока я старательно намыливала чешуйчатую конечность, а потом предлагала по ней пробежаться. Наставники хмыкали и демонстрировали нечеловеческую ловкость, не забывая отпускать в мою сторону преувеличенно сочувствующие реплики. Я старательно изображала возмущенный вид и выжидала: тонкую веревку, лежащую в моем кармане под слоем пены заметить нереально, надо только незаметно ее закрепить на выступах чешуи, а дальнейшее зависит от вошедших в раж наставников. Хорошо Аурлор меня не сдал — отметил мой манёвр и вызвался судьей в очередном соревновании. Дружный полет вниз четверки эльфов заслужил наших аплодисментов и столь же дружный забег на другой конец дракона подальше от обиженных летунов. Догнали, скинули в воду, простили и предложили мирно домыть чешуйчатого. Пока скоблили, я раза четыре умудрилась навернуться и плюхнуться в воду. Странно вроде под ноги ничего не попадалось, и эльфы находились слишком далеко для осуществления своей мсти. И ничего им не предъявить кроме довольных выражений мосек в моменты моих полетов в бассейн. День закончился бутербродами и ягодным соком, веселым смехом и общим подтруниваем над победителями, коими оказались ВСЕ. Даже я получила воображаемую медальку за «твердость духа, проявленную при убеждении народных масс устроить соревнования по чистке дракона». Веселья добавлял Рассвет, периодически вместо дыма выпускающий из ноздрей серебристо-радужный пар и мыльные пузыри. Пожалуй, в этот вечер впервые и без всяких сомнений я смогла бы назвать всех присутствующих своими друзьями. Через пять дней эльфы вернулись в Лихолесье.