Право на счастье

      Первые несколько дней вместе с Братством Санса запомнила плохо. Она ела, спала на грязном тюфяке в углу, просыпалась, снова что-то ела, не чувствуя вкуса еды и питья, потом опять проваливалась в тяжелый сон без сновидений. Каждый раз, просыпаясь, она видела перед собой костерок и бородатое некрасивое лицо Тороса с обвисшими мешками некогда полных щек и патлами грязных волос. Он щербато улыбался и предлагал ей то еды, то вина с водой, то пересесть поближе к костру. Но Санса не хотела ничего — только спать и ждать, когда вернется Сандор. Единственное, что заставляло ее есть, пить и кутаться в одеяло — ребенок в ее животе.       Когда это отупение прошло, стало хуже. Ей начал овладевать страх, и с каждым днем он становился все сильнее. Хуже того — за те несколько недель в Клиган-холле, что они с Сандором прожили вместе — она отвыкла бояться, но, как она ни сопротивлялась, страх был сильнее. Она как будто снова оказалась в Королевской гавани, где каждый новый день сулил ей новые избиения и издевательства, только здесь не было ни лорда Тириона, ни глупого шута сира Донтоса, ни ее мужа — никого, кто мог бы защитить ее. А вокруг нее теперь был не один Джоффри со своими гвардейцами, а целая толпа озлобленных голодных мужчин, которые в равной степени ненавидели и хотели ее. Пока что никто не покушался на нее, но Санса чувствовала себя в кольце, и это кольцо с каждым днем сжималось вокруг нее все туже, пока она не начала чувствовать себя в опасности постоянно, каждый миг.       *** — Ну и кого ты мне привел на этот раз, Торос? Очередную шлюху? — девочка лет десяти с хмурым круглым лицом сплюнула под ноги Сансе, затем подняла мрачный взгляд на Тороса и добавила — Убирайся, откуда пришел. И лахудру эту с собой забирай. Мне тут не нужны лишние рты, самим еле-еле хватает. — Ну же, Ива… — Торос говорил с девочкой ласково, почти подобострастно, и Санса взглянула на нее с большим интересом — крепкое крестьянское тело, грязные руки с черными ногтями, грязные каштановые волосы, криво-косо заплетенные в косу и тяжелый взгляд. Своей резкой манерой говорить и вести себя она до того походила на Арью, что Санса едва не улыбнулась — но Ива могла принять улыбку на свой счет, и Санса усилием воли удержала ее внутри. — Назови мне хоть одну причину, Торос, по которой я должна оставить у себя эту шлюшку. Что, хочешь приберечь лакомый кусочек для себя? Мне в ваши свары влезать охоты нету, у меня своих забот полон рот. — Нет, она не шлюха. Она наша заложница, и за нее должны заплатить большой выкуп. Если ты сбережешь ее у себя в гостинице, пока не привезут деньги, я дам тебе достаточно, чтобы хватило на еду для тебя и твоих сирот — надолго. — А зачем ее беречь? — Тот, кто привезет ее выкуп, порежет на куски каждого, кто тронет ее хоть пальцем. Я обещал, что верну ее назад в целости и сохранности. Посмотри на нее.       Ива пожала плечами и совсем не по-детски осклабилась: — Да уж, есть кобели, готовые вскочить на суку, даже если она уже носит чужих щенков. Но почему меня это должно заботить? — Я уже сказал, почему — ради денег. Круглых золотых драконов, на которые ты сможешь накупить зерна, солонины и репы, и всего, что нужно тебе и другим сиротам. — Все равно — упрямо мотнула головой девочка — она лишний рот. А то и два вскоре. В твоей голове, похоже, еще меньше ума, чем зубов во рту. Забирай ее и уходи отсюда, пока я не наставила на тебя арбалет. — Ива, будь же милосердна! Неужели ты не видишь, что она не такая, как ты или члены братства? И что они с ней могут сделать? — Какая — такая? — Благородная леди и мужняя жена. — У твоей благородной леди имя есть или ей язык отрезали? — Меня зовут Джейни. Джейни Пуль — имя слетело с языка Сансы быстрее, чем она успела подумать о последствиях. Возможно, Ива не враг ей — пока, во всяком случае. Возможно, она никогда не слышала о Сансе Старк и Сандоре Клигане, но кое-какие горькие уроки от жизни Санса все-таки усвоила, и один из них был — не доверяй никому. Или почти никому. В конце концов, здесь были Речные земли, а в Речных землях все знали, за кого вышла замуж дочь Хостера Талли, а Ива вовсе не походила на дурочку.       Теперь Ива оглядывала Сансу — холодным внимательным взглядом, и та вдруг почувствовала себя кобылой на ярмарке. — Так что ты умеешь, благородная леди Джейни? Может, резать кур или варить кашу? Или скрести полы и топить печи? — Я… я умею шить — Санса сглотнула.       Ива фыркнула: — Кому тут нужно твое изящное шитье — нам бы залатать свои обноски! — Затем она вздохнула — Хорошо, так и быть. Оставайся. Хозяйничаем здесь моя сестра и я, делать будешь все, что я скажу, а ослушаешься — скажу нашему кузнецу, и он так тебя выдерет, что до новой луны сидеть не будешь. И придется тебе научиться делать все то, о чем я говорила, и еще больше. И не жди никаких послаблений, не посмотрю я, что ручки у тебя нежные, а в животе ребенок. — Вот и хорошо, что все устроилось. Я благодарен тебе, Ива. От себя и от Владыки света. — Торос снова вступил в разговор. — Засунь своего Владыку с свой тощий зад, Торос.       Санса переводила взгляд с мужчины на девочку и обратно, и внезапно ей стало грустно и смешно одновременно. Эх, Торос, Торос, подумала она, ты хочешь и деньги получить, и рук не замарать, а эта девочка да и сама Санса лучше него знают, что это невозможно.       Ива сдержала свое слово — завалила новую постоялицу работой. Санса с утра до вечера скребла, мыла, носила, училась ощипывать кур, варить кашу и носить тяжелые кувшины с элем, не проливая ни капли. Проезжих, желающих поесть или переночевать было не так уж много, но все же достаточно — эта гостиница теперь была на многие лиги единственным местом, где путешественник мог есть, пить и спать не опасаясь, что его ограбят или убьют. Хозяйками были две сестры: Джейн и Ива Хедль, а кроме того при гостинице жили семеро прибившихся к ней сирот — три мальчика — Джем, Деззи, Марион и четыре девочки — Мими, Тамси, Барбри и Полли. К Сансе все семеро относились осторожно и с недоверием, но ее это не обижало — для этих вечно голодных детей она была лишним ртом, с которым приходилось делиться едой. Самым странным из обитателей гостиницы был кузнец, конюх и единственный, кого можно было счесть за взрослого мужчину — его звали Джендри, он был еще более замкнут и нелюдим, чем все остальные, и почти все время проводил либо в своей кузнице, либо на заднем дворе гостиницы, упражняясь с оружием. Когда ему представили Сансу-Джейни, он не назвал свое полное имя, и Санса догадалась, что он, скорее всего, бастард. Своей мощной фигурой и глубоко сидящими синими глазами он все время ей кого-то напоминал, но она никак не могла вспомнить, кого именно, да и не старалась. Она здесь временно — очень скоро Сандор приедет и заберет ее. Конечно, она знала, что это за место — они ночевали здесь с отцом, когда ехали из Винтерфелла в Королевскую гавань — но, как и другие воспоминания прошлого, это было подернуто туманом, и у Сансы не получалось вспомнить все подробности, кроме одной, которая одним из вечеров, когда она лежала без сна на своем тюфяке, пытаясь найти удобное положение, ярко вспыхнула в ее памяти — именно здесь Сандор впервые заговорил с ней, когда она испугалась Илина Пейна. Как странно — прошло всего два года, а столько всего случилось. Из девочки она стала женщиной, ее отец, мать, братья мертвы, сестра пропала, Винтерфелл захвачен, король, правивший Семью королевствами, умер, и его сын, за которого она должна была выйти замуж — тоже, а ее муж из телохранителя принца стал беглым дезертиром.       Здесь Санса снова должна была подчиняться чужой воле — но здесь все равно было неизмеримо лучше, чем в пещере Братства. Периоды сонного отупения сменялись тревогой, но по мере того, как луна меняла свои очертания на небе и до назначенного Торосом срока выкупа оставалось все меньше, на Сансу все сильнее наваливалась усталость — и телесная и душевная. Как ей надоело быть пленницей, заложницей, игрушкой чужой воли. Неужели они с Сандором никогда не смогут быть свободными? Ведь ей не так уж много надо — теперь Санса не желала ни трона, ни титулов ни даже богатств — только жизни в тишине и покое, чтобы она сама могла решать, как ей жить, куда идти, что делать.       И каждый вечер, падая на соломенный тюфяк, накрытый дырявым шерстяным одеялом, она утешала себя тем, что день, когда она покинет это место, все ближе. О том, что будет после, она по-прежнему старалась не думать — страх и без того был слишком изматывающим. А каждое утро она, после тяжелого сна, вставала, не успев отдохнуть, и, плеснув в лицо ледяной водой, принималась за работу. Ее теплое шерстяное платье скоро покрылось дырами от угольков и жирными пятнами, зола и грязь въелись в руки и лицо, а волосы стали такими сальными, что потемнели, но об этом Санса старалась не думать — что толку. Возможно, так даже было лучше — она привлекала к себе меньше внимания. Надо было отдать должное Иве — свое обещание Торосу она выполняла честно, и, когда в гостиницу заезжал отряд из вооруженных мужчин, они с сестрой подавали еду, а Сансу отправляли на кухню.       В это утро — до назначенного Торосом дня, а значит, и до возвращения Сандора — оставалось три дня — именно так и было. Санса шла по двору с охапкой хвороста, чтобы подбросить в очаг обеденной комнаты, когда выросшая будто из-под земли Джейн Хедль остановила ее и прошипела: — Не ходи туда. Там отряд из Братства. — После чего она схватила Сансу за локоть с такой силой, что ей стало больно, и поволокла в сторону хлева, втолкнула внутрь и велела сидеть тихо. Санса по-прежнему прижимала к животу вязанку хвороста, и, когда глаза немного привыкли к темноте, опустила ее куда-то в угол, а сама примостилась на наваленном в углу сене. Здесь воняло — в одном углу кудахтали и били крыльями куры, в другом — блеяли козы. И Сансе здесь было гораздо страшнее, чем обычно в таких случаях, когда она пряталась на кухне, но могла слышать все, что говорят и перебрасываться словами с Джейн и Ивой, разносившими еду и питье. А здесь темнота и неведение делали свое дело — призраки начали надвигаться на нее. Мужчины… грубые, сильные, безжалостные, мужчины с оружием и запахами немытого тела и похоти — они надвигались на нее со всех сторон. Она напряженно вслушивалась в каждый звук, не понимая, то ли ей что-то кажется, то ли она действительно слышит шум и крики — и она должна узнать, что, иначе сойдет с ума.       Двигаясь, как можно тише и осторожнее, что было непросто в ее положении — Санса подошла к двери хлева и попыталась сделать щель, чтобы посмотреть на двор и гостиницу, но, как только ей это удалось, она едва удержалась от того, чтобы не закричать, и зажала себе рот рукой. Повсюду лежали тела — вперемешку взрослые мужчины, она узнала кое-кого, и дети: Барбри, Дези, Мими… наконец, взгляд Сансы нашел то, что искал — Ива и Джейн лежали на грязной холодной земле рука об руку, каштановые косы разметались по земле, блестящие мертвые глаза глядели прямо в небо. В груди у каждой торчало по арбалетному болту. По двору бродили несколько человек в одинаковых простых доспехах, с окровавленными кинжалами и копьями, и заглядывали во все углы. Один из них повернулся в сторону хлева и посмотрел, как показалось Сансе, прямо ей в глаза. Она задержала дыхание, но воин мазнул взглядом по двери, и отвернулся. Санса медленно выдохнула и по одному разжала пальцы, судорожно вцепившиеся в грубую перекладину загородки, а затем так же медленно отодвинулась от двери. Нужно было что-то делать. Самое разумное — это дождаться, пока это люди, кем бы они ни были, уйдут. А затем — уходить самой? Дождаться Сандора? Прятаться дальше? Гостиница стоит на Королевском тракте, новость о резне разнесется быстро. Может быть, это кого-то отпугнет, а может быть, наоборот, Ланнистеры пришлют сюда своих солдат.       Ее размышления прервал скрип двери и поток света, хлынувший в хлев. Она инстинктивно заслонила глаза рукой, но ее грубо схватили за локоть и выволокли наружу — Санса еле успевала переставлять затекшие ноги. Мужчина — один из тех солдат — крепко держал ее, не давая ни упасть, ни вырваться. — Тихо, миледи — произнес у нее над ухом грубый хриплый голос. Санса даже вздрогнула при его звуках — так он ей показался похож на голос Сандора. — Кто вы? — а вот ее голос был дрожащим и жалким. — Почему вы называете меня леди? — Потому что я знаю, кто вы — так же тихо произнес голос. Глаза Сансы уже привыкли к свету, и она смогла рассмотреть того, кто держал ее. Это был высокий и крепкий, но немолодой мужчина с сивыми волосами до плеч и оспинами на щеках. — Кто вы? — повторила она свой вопрос. — Меня зовут Лотор Брюн, я вольный всадник на службе лорда-протектора Долины. Долина! Неужели вести о ее плене дошли до ее тетки Лизы Аррен, и она прислала кого-то с выкупом? Но тогда почему здесь столько мертвецов? — Что здесь произошло? — Мы приехали за вами, миледи. Здесь был отряд разбойников, называющих себя Братством без знамен — не сомневаюсь, вам хорошо известно, кто они такие. Началась потасовка, мы убили их всех. — А девочки? — Не могу сказать, миледи. Арбалетные болты летали туда-сюда, кто-то из них мог и попасть. Удивительно, что они вообще так долго прожили в это опасное время. — Да. — Санса кивнула. Он сказал правду, и все же ее коробило, как он равнодушно отозвался о Джейн и Иве. — Миледи — Брюн откашлялся — нам нельзя здесь оставаться. Могут появиться другие из братства, а наш отряд поредел. Пора ехать. — Куда? — В Долину, разумеется. Вас там ждут. — А мой муж? Он должен был привезти выкуп и забрать меня? — Об этом я ничего не знаю, миледи. Но, если все так, как вы говорите, вы сможете послать ему весточку из Долины скорее, чем отсюда. Здесь вам оставаться все равно нельзя. А у меня приказ забрать вас и доставить в Лунные ворота, любыми средствами.       Он увезет меня силой, если я не соглашусь, подумала Санса. А что она может сделать? Истощенная, беременная, нищая? Удушливое ощущение собственной беспомощности накрывало Сансу с головой, но она сдержала слезы. Лотор Брюн наконец отпустил ее руку, она медленно подошла к лежащим на земле сестрам, неловко опустилась на колени, закрыла каждой из них глаза, пробормотала краткую молитву — не потому что чувствовала желание молиться, а потому что хотела как-то поблагодарить их за то, что приютили ее. Затем так же неловко поднялась на ноги — никто и не подумал подать ей руку — и пошла вперед, не оглядываясь.       Там ее ждала повозка с удобными кожаными скамьями, набитыми волосом, меховая полость, кожаная бутыль с вином и еда. Оказавшись внутри, Санса вдруг поняла, что страшно устала, и, уже проваливаясь в сон, подумала, что не видела других детей и Джендри — ни мертвыми, ни живыми. «Что ж» — подумала она сквозь сон — «надеюсь они выжили и сумеют убежать от этой войны так далеко, как только возможно». Тем временем, повозка со скрипом двинулась вперед, увозя Сансу прочь.