Право на счастье

      На следующий день Санса проснулась одна — Сандора уже не было. Должно быть, он встал еще на рассвете. При мысли, что он ушел, даже не сказав ей ни слова, Санса ощутила странную обиду. Она отчасти готова была признать правоту мужа — ее страх перед ним так и не ушел до конца. Это не было то лишающее ее сил липкое бессилие, которое она испытывала в присутствии Джоффри или сира Илина Пейна, и не страх, который испытываешь перед явной опасностью, когда тело дрожит, готовое бежать как можно быстрее. Но она по-прежнему не могла понять, чего от него ждать, и это огорчало и мешало ей. В глубине души Сансы Клиган жила странная уверенность, что муж не обидит ее и не причинит ей боли — уверенность, не основанная ни на чем, кроме того внутреннего чутья, которое в ту знаменательную ночь заставило ее спеть ему гимн Матери и коснуться его щеки, стирая с нее непрошеные слезы. Но когда-то это чутье обмануло Сансу, не позволив ей разглядеть истинную природу ее прекрасного принца Джоффри и его матери, и с тех пор она не слишком доверяла ему.       Герта вошла, неся поднос с завтраком, и доложила, что Сансу желают видеть леди Дорна и леди Жанея — жена и дочь сира Кивана. Ее молчаливая молодая госпожа в ответ только кивнула, и не отвечала на журчащую словно ручеек болтовню служанки, пока та одевала и причесывала ее. Санса была погружена в собственные мысли, которые снова и снова возвращались к ночи битвы при Черноводной. Она помнила свой страх, от которого слабели колени и пересохло во рту. Он мог перерезать ей горло одним движением, но не сделал этого; и было и что-то еще в том, как он повалил ее на постель, придавив своим телом: от него исходило нечто, чему она не могла дать названия. Странным образом эта ночь была связана в ее памяти с ночью их свадьбы, хотя тогда Сандор вел себя совершенно иначе — не пугал ее, не грубил, а вместо этого придумал, как ловко обвести королеву вокруг пальца, придумав доказательства того, что их брак был скреплен как положено. Но был миг, когда он посмотрел на нее и коснулся ее щеки — совсем как она тогда. В тот раз она поняла только, что его прикосновение не вызывает у нее отвращения, но в это ясное утро воспоминание о чужих пальцах на коже было неожиданно острым и заставило ее покраснеть. Смутное предчувствие, которое оно рождало в ней, было настолько… неподходящим для леди, что Санса зарумянилась еще больше. Пряча глаза от горничной, словно та могла прочитать ее мысли, она вышла из комнаты вслед за ней.       Леди Дорна оказалась приветливой и учтивой женщиной лет сорока, а ее дочь — девица семнадцати лет, казалось, проявляла к Сансе искреннее дружелюбие. Обе оказались достаточно хорошо воспитаны, чтобы не расспрашивать новую гостью о ее жизни в Красном замке. Беседа вращалась вокруг рукоделия, охоты, последних мод, воспитания детей, и, конечно, мужей и женихов. Здесь Сансу бросало то в жар то в холод: она словно шла по тонкому льду. Она чувствовала, что, говоря о Сандоре, ей надо быть вдвойне осторожной — леди Дорна Ланнистер была достаточно проницательна, чтобы угадать за словами молодой жены то, что той хотелось бы скрыть. Так что Санса старалась обходиться общими фразами и всячески старалась показать, что она, с одной стороны, послушная подданная короля, готовая исполнять свой долг в браке с тем, кого ей выбрали, а с другой — что она вполне довольна замужеством. — Моей Жанее, слава Семерым, нет нужды торопиться — леди Дорна ласково взглянула на дочь, и та улыбнулась в ответ. — С ее приданым и именем любой знатный лорд Вестероса почтет за честь на ней жениться. — Да уж, матушка, я точно выйду замуж по любви и никак иначе.       Санса улыбнулась — чуть снисходительно. Жанея, хоть и была старше, казалась Сансе наивной девочкой, которая выросла в довольстве и холе, и никогда не знала, каково это — когда твой прекрасный принц показывает тебе отрубленную голову твоего отца. — А вы что скажете, леди Санса? Матушка утверждает, что семейная жизнь вовсе не усыпана розами. Я все-таки ей не верю до конца. Но вам-то, с Псом, должно быть, не занимать терпения? — У меня нет причин быть недовольной своим мужем — спокойно ответила Санса — он исполняет свой долг, как и подобает. — Только не говорите мне, миледи, что с такой красавицей как вы он и в постель ложится из чувства долга!       Леди Дорна осадила дочь: — Жанея! Что за непристойные речи! Что подумает о нас леди Санса — ты знатная девица, а не деревенская сплетница. И к твоему сведению, это и правда долг и обязанность, по крайней мере для женщины уж точно. Скажите, миледи, как скоро вы осчастливите своего мужа наследником? — Если Матерь будет милосердна ко мне, то так скоро, как только это возможно. — Увы, леди Санса, даже дети не спасают нас от горьких, порой, разочарований и страданий. Вы, должно быть, знаете, что наш бедный Виллем погиб в плену, а старший — Лансель — был тяжело ранен в битве при Черноводной, и никак не может оправиться от ран… — леди Ланнистер не сдержалась и прижала платок к губам. — Я молюсь за здоровье сира Ланселя со дня битвы — как можно мягче произнесла Санса. — Кузнец исцелит его. — Да благословят вас Семеро за вашу доброту, миледи — добавила Жанея и пылко пожала Сансе руку. — Ох, уже за полдень. Матушка, я проголодалась! Что если мы с леди Сансой прокрадемся на кухню и уговорим повара дать нам еды? — Простите меня, леди Жанея, но боюсь, мне нужно идти. Я боюсь, что муж захочет вернуться и поесть вместе со мной. — И правда, девочка, что за глупости ты предлагаешь! У замужних женщин нет времени на подобные детские забавы. Идите, дорогая, а после приходите к нам послушать барда, если захотите. Я хочу, чтобы вы проводили с нами каждое утро.       ***       Оказавшись в своей комнате, Санса почувствовала, как у нее дрожат ноги. Это утро было похоже на путь через трясину. А теперь ей велели приходить каждый день — и нельзя, чтобы они заметили ее боязнь сказать что-то не то. Не успела она прийти в себя, как дверь отворилась, и вошла девушка-поломойка с ведром и тряпкой: — Ох, миледи, простите. Я думала, тут пусто… — Ступай, найди Герту, мою служанку, и передай ей, что пусть она сначала найдет моего мужа и попросит его прийти сюда, а потом пускай принесет нам обед. Сможешь? — Да, конечно, миледи. Пойду я — девушка, пятясь, вышла из комнаты, а Санса про себя удивилась ее запуганности. Неужто здесь принято таскать поломоек за волосы, если они не вовремя войдут?       К тому времени, когда пришел Сандор, Санса уже успокоилась, и даже постаралась улыбнуться. — Как прошло ваше утро, лорд-муж? Я не слышала, как вы уходили. — Неудивительно. Я ушел, когда ты еще спала. Утро как утро. Сотня тупых засранцев, из которых мне надо сделать хороших солдат, за время, которого хватит только на то, чтобы они научились не сбиваться с шага. А ты что же, все утро сидела здесь? — Нет, я была с леди Дорной и леди Жанеей. — Вот как. Пташка нашла себе компанию. Должно быть тебе с ними было о чем поговорить?       Санса заметила горечь, которая слышалась за иронией, и постаралась, чтобы голос звучал ласково. — Меня пригласила леди Дорна, и я не могу ей отказать. Но я покинула ее, потому что надеялась на то, что мой муж разделит со мной трапезу. — Так ты за этим меня выдернула? — А… вы не хотите пообедать со мной, милорд? — И где же твой обед? — Служанка сейчас принесет его. А вы пока можете отдохнуть.       Сандор сел на стул и искоса взглянул на Пташку. Сидит у окна на скамье с подушками, в руках вышивание, платье сидит как влитое, волосы убраны волосок к волоску. Настоящая леди — хорошо воспитанная, учтивая, спокойная… и неприступная точно крепость. При мысли о том, что она опять оделась в доспехи, чтобы закрыться от него, Сандора охватила глухая тоска, внутри которой рождался гнев. Он мог бы наорать на нее, нагрубить, довести до слез, только что ему это даст? Девчонка и дальше будет вести себя с ним как с посторонним — именно так ее учили исполнять свой долг с нелюбимым, нежеланным, навязанным мужем. Если бы не каприз Джоффри, она и став королевой, вела бы себя так же. Выходит, он для нее ничем не лучше этого маленького засранца?       Обед прошел в молчании. Санса раз или два пробовала завести вежливый разговор с Сандором — мама всегда учила ее, что настоящая леди умеет поддержать беседу в любых обстоятельствах — но каждый раз натыкалась на ту самую маску, которая делала его похожим на каменный утес, и поняла, что ее попытки тщетны. Ничего не выходит. Как бы правильно она себя ни вела, ей не удается подобрать ключ к этому человеку. Он едва терпит ее присутствие — еще бы, ведь она сама ему навязалась, не спросив, нужна ли ему жена. Неужели ее и дальше ждет череда таких же безрадостных дней? Что же ей тогда остается? Только ее долг. Как и всегда. Если она будет стараться быть ему хорошей женой, возможно, когда-нибудь он смягчится, и они смогут стать хотя бы друзьями.