Трактат о Фэанаро и его сыновьях. Вторая редакция

      Несмотря на то, что Первый Дом не имел никакой части в этих событиях, их необходимо описать, чтобы была понятна дальнейшая история Первого Дома и их действия.       Согласно «Сильмариллиону» Кристофера, убийство Тиндаколло и разгром Лэстанорэ гномами были чистым злодеянием гномов, ничем не обоснованным. Чтобы создать такое впечатление, Кристофер не только не включил в «Сильмариллион» многие тексты Профессора, но и дописал многие фрагменты от себя (о чем впоследствии будет сказано). Однако, согласно текстам самого Профессора, все, произошедшее в Лэстанорэ, было виной как самого Эльвэ, так и его подданных. Это видно из многих текстов — от «Книги утраченных сказаний» до поздней «Повести лет». Именно 'Тиндаколло рассорился с гномами, которые создали для него Наугламир [134]: призвав к себе гномов-мастеров, чтобы они создали Наугламир и вставили в него Сильмарилль, Эльвэ отказался вознаграждать их и выгнал без оплаты [232].       Авторы летописей оправдывают Эльвэ тем, что гномы были алчными [133] и задумали предательство [133, 232], но гномы не пытались ни отнять сокровища у Эльвэ, ни напасть сразу, как только получили в свое распоряжение сокровища и Сильмариль. Они напали только после того, как Эльвэ обманул их и выгнал, ограбив и унизив мастеров, и это нападение было местью, а не разбоем с целью наживы.       Кроме того, в разных текстах повторяются слова о том, что на Тиндаколло и на гномов подействовало проклятье зачарованного золота [133, 232, 172]. И таким образом и с Эльвэ, и с гномов снимается вся вина: и те и другие были под заклятием. Правда, гномы по итогу все равно оказываются виноваты, а Эльвэ нет. Однако никакое проклятье не могло заставить Эрухини поступать так, как они не хотят, лишать их свободы воли.       При этом «проклятье драконьего золота» никак не подействовало ни на Хурина, который добыл эти сокровища и принёс их в Лэстанорэ, хотя мог этого не делать; ни на Берена и его воинов, которые позже отбили сокровища в бою и бросили золото в реку. А Тиндаколло даже не касался этих сокровищ, когда оно завладело им, но об Эльвэ сказано, что 'в нём было «семя любви к золоту» [133], которое стало расти [133] при виде драгоценностей.       Наиболее полное описание событий в Лэстанорэ приведено в «Книге утраченных сказаний». Тиндаколло затеял вражду не только с гномами, но и с людьми Хурина (как говорилось в предыдущих главах, упоминания об изгоях, которые вместе с Хурином пришли в Наркосторондо, а оттуда и Лэстанорэ, убрал Кристофер), и с нолдор. Когда Хурин бросил золото в Мэнэгроте, а его люди сказали, что не хотят отказываться от своей добычи, Эльвэ ответил: «Нет, вы не знаете, что это золото принадлежит общему роду эльфов, ибо родотлим (наркосторондцев), которые давным-давно завоевали его у земли, больше нет, и никто не имеет право на притязания даже на горстку, за исключением только Урина (Хурина) по причине его сына Турина, который убил Червя, разбойника эльфов; и все же Турин мертв, и Урин не хочет сокровища; и Турин был моим человеком» [172].       Утверждается, что на всех, кроме Тиндаколло, влияли чары золота [172], но Эльвэ тут же нашёл причины, почему золото должно принадлежать именно ему — Турин «был его человеком», а золото Наркосторондо является достоянием народа эльфов. Но Эльвэ никогда не планировал разделить сокровища между другими эльфами (прежде всего, нолдор, чьи родичи как раз и добыли золото из земли) — и видно, что, говоря о том, что это золото всех эльфов, Эльвэ только оправдывает свою собственную алчность. Более того, он не отдал и не собирался отдавать хотя бы часть этого 'золота и серебра [172] беженцам из Наркосторондо, которые нашли убежище в Лэстанорэ [333].       Запугивая смертью и «ужасными чарами Валинора», Эльвэ «щедро вознаградил» [172], по его собственным словам, спутников Хурина, которые добыли это золото — 'дозволив взять, сколько они смогут унести одной рукой, и убираться [172]. Когда изгои, стерпев такое надменное и угрожающее обращение, приняли эту «щедрость», но решили взять больше золота, 'подходя брать свою долю по два и три раза, эльфы Лэстанорэ с гневными криками стали «препятствовать воровству», и так в Мэнэгроте начался бой между спутниками Хурина и лэстанорцами [172]. Лэстанорцы нанесли жестокие удары спутникам Хурина и убили их всех [338].       Стоит обратить внимание на поведение не только Эльвэ, но и эльфов Лэстанорэ: они считают воровством, если у них хотят забрать то, что любым образом попало в их руки, и готовы пресекать это «воровство» насилием — жестокостью и убийством. Даже если никаких прав у Эльвэ или лэстанорцев нет, а забрать ценность хотят те, у кого она была раньше и кто приложил усилия, чтобы её получить (тогда как лэстанорцы для этого палец о палец не ударили). Позже, когда фэанариони требовали вернуть Камень, принадлежавший по праву только им — лэстанорцы так же воспринимали это как «хищение» и предпочитали сражаться против нолдор, только бы не отдать Камень. При этом 'даже когда Эльвэ хотел остановить лэстанорцев от боя со спутниками Хурина, они не слушали своего короля [172], у Эльвэ не было мощи остановить их [338] — то есть дело не только в Тиндаколло, но и во всех жителях Лэстанорэ.       Лэстанорцы пытались убить даже самого Хурина — 'он спасся [338], при этом не говорится, что Хурин убил кого-либо из эльфов Лэстанорэ. Эльфы не просто останавливали спутников Хурина, но бились с ними и даже с самим великим героем из-за золота насмерть: не против Тьмы, не защищая жизнь, а ради золота. 'Хурин проклял золото так, что никто не мог им наслаждаться, и того, кто удерживал любую часть этого золота, должны были найти зло и смерть [338].       О проклятии Хурина сказано только в небольшом отрывке, приведённом в комментариях к «Книге утраченных сказаний». В других текстах говорится, т.е., летописцы говорили) то о проклятии дракона, то о проклятии Мима — тех вещах, в которых Эльвэ и лэстанорцы не были виноваты). Но летописцы ничего не говорили о проклятии Хурина, к которому привели именно дела Эльвэ и его народа.       Между тем, из всех якобы проклятий, видимо, имело место быть только проклятье Хурина, направленное на золото, а не на Эрухини. Причём это проклятье мешало наслаждаться золотом, а не вызывало алчность. К тому же даже проклятье Хурина не могло влиять на свободную волю.       Мэлйанна предупредила Эльвэ, чтобы он не прикасался к этому золоту, на котором дыхание дракона, кровь убитых лэстанорцев и людей [172]. Но ни поступки подданных, ни предупреждения Мэльйанны не смутили Эльвэ, и он, не послушав супругу-маиэ (как обычно), 'захотел оставить драгоценности себе [172].       Большая часть этих драгоценностей была необработанным золотом в массе и слитках [172]. И в «Квэнте» говорится, что 'многое ещё не было выковано [133]. Этого золота весом и в слитках было очень много — 'никогда такие великие груды золота не собирались в одном месте [172]. Именно из необработанного золота гномы выковали много новых драгоценностей для Эльвэ: жадный король Лэстанорэ, хранящий 'в своей сокровищнице оружие или доспехи, созданные Фэанаро [110], не стал бы уничтожать творения нолдор, чтобы гномы перековали их в свои украшения меньшей красоты (в работах гномах было мало красоты, за исключением тех случаев, когда они подражали искусству эльдар [275]). И сами гномы не сделали бы такого варварства.       Однако стоит обратить внимание на фразу «никогда такие великие груды золота не собирались в одном месте» [172]. Совершенно непонятно, зачем и как Хурин, даже с помощью изгоев, мог бы вынести из Наркосторондо огромные груды необработанного золота и принести его в Лэстанорэ. Из «Книги утраченных сказаний» мы знаем, что 'Эльвэ, узнав о смерти Лаурундо, послал эльфов Лэстанорэ выкрасть сокровища наркосторондцев у орков, которые охраняли эти сокровища, и лэстанорцы вынесли их в отсутствие стражи [338]. То есть Эльвэ специально посылал экспедицию в Наркосторондо за золотом — не для того, чтобы что-то узнать, похоронить убитых или истребить орков; и эта экспедиция уже могла вынести очень много золота. Как упоминалось выше, передавать золото Наркосторондо беженцам Эльвэ не собирался.       В то время, когда в Лэстанорэ пришёл Хурин, там находился нолдо Уфэдхин и другие нолдор одного с ним нрава, которые пришли вместе с гномами, принеся в Лэстанорэ мечи, кольчуги, другие изделия высочайшего мастерства [172]. Далее об этом оружии не говорится — Эльвэ, в отличие от нолдор, оно не интересует.       Утверждают, что именно 'Уфэдхин предложил королю Лэстанорэ сохранить сокровище — не выбрасывать творения нолдор и отдать необработанное золото мастерам гномов, а также оправить Сильмариль в золото [172] — так летописец возложил на нолдо вину за дальнейшие события. Но как сказано выше, Эльвэ сам не хотел расставаться с этим богатством. Уфэдхину и другим нолдор здесь принадлежит творческий замысел и само искусство: Наугламир, 'чудесное ожерелье великой красоты [133], создавали совместно нолдор и гномы [172] (одни гномы могли бы превзойти мастерство лэстанорцев, но не нолдор).       В «благодарность» за это Эльвэ, узнав, что мастера гномов собираются работать над сокровищами Наркосторондо в своих мастерских и хотят вынести сокровища из Лэстанорэ, взял нолдор в заложники [172], а гномов оскорбил обвинением в воровстве, сказав, что блеск чрезмерного количества золота сделал ворами многих, кто раньше не был таковыми [172]. Сам Эльвэ это сокровище получил только что, после того, как лэстанорцы перебили тех, кто его добыл, а Камень (который Тиндаколло не позволил вынести из Лэстанорэ) фактически украл у законных владельцев фэанариони, отказавшись возвращать по их требованию (если ты отобрал у гопника чей-то телефон, и владелец просит тебя вернуть, а ты не возвращаешь — это кража). Возможно, из-за своих поступков Эльвэ подозревал в воровстве и других, ведь мы все склонны судить по себе.       Можно отметить, что данные нолдор были настолько важны гномам, что их можно было взять как заложников (мы не знаем, в чем именно заключалась важность — в том, что эти нолдор были дороги гномам или ценны как учителя, или же дело было просто в чести гномов и в том, что они «своих не бросают»). Упоминается, что 'один из гномов хотел освободить нолдор хитростью [172], но никто не пошёл бы на то, чтобы оставить их в плену в Лэстанорэ (из того, что известно о нравах при дворе короля Эльвэ, пленников могло ожидать что угодно: и физические «наказания», и смерть).       Хотя один из гномов предлагал остальным присвоить золото и позже освободить нолдор-заложников хитростью [172], мастера не поддались этому искушению. Отсюда ещё лучше видно, что план «предать» Эльвэ приписали гномам летописцы (с которыми гномы вовсе не делились своими планами). Более того, Первый Дом не стал бы доверять на хранение свои сокровища (как сказано в главах о Союзе Маитимо и Ниэрилтатинва) ненадёжным союзникам, готовым присвоить чужое богатство; и в текстах не говорится о том, чтобы гномы раньше совершали кражи (в отличие от Тиндаколло).       Гномы вынуждены были подчиниться Эльвэ, уйти с частью сокровищ в свои горы, чтобы работать в свои мастерские (очевидно, в Лэстанорэ просто не было нужного оборудования и кузен), оставив в Лэстанорэ заложников. Когда же гномы вернулись из своих королевств и принесли Тиндаколло свои творения из наркосторондского золота, Эльвэ удержал гномов насильно — он не отпустил бы ни их, ни нолдор обратно в Ногрод и Бэлэгост, с оставшейся частью необработанного золота или без него [172]. Эльвэ не хотел отпускать гномов без оставшейся части сокровищ, так как готовые изделия, очевидно, понравились ему куда больше груды драгоценного металла; при этом Эльвэ не хотел отпускать гномов с оставшейся частью сокровищ, боясь, что в этот раз они точно не вернутся и даже заложники не помогут. Страх предательства и алчность возросли в Эльвэ настолько, что затмили его разум. 'Гномы знали, что они узники в Лэстанорэ, и, попытавшись тайно выбраться, обнаружили, что их тщательно охраняют [172].       Гномов Наварота (Ногрода) и Туросто (Бэлэгоста) [133], которые сделали для Эльвэ драгоценные вещи и (вместе с нолдор) Наугламир, называют 'величайшими мастерами западного мира, так как Наркосторондо больше не было, а Ондолиндэ не было известно [133]. Сыновей Фэанаро как великих мастеров при этом даже не упоминают. Вероятно, «западный мир» здесь Западный Валариандэ. Гномы не жили в тех землях, но бывали.       Несмотря на оскорбление и плен, гномы создали для Эльвэ действительно прекрасные вещи — 'бесчисленные сосуды [133], украшения, которых нельзя было сосчитать, вместе с нолдор — золотую корону, меч из гномьей стали с украшенной рукоятью, прекраснее которого Тиндаколло никогда не видел [172], парадный кольчужный доспех из стали и золота, золотой пояс [172] — и наконец, Наугламир. 'Эльвэ, удерживая гномов в заточении, обещал, что в конце их ждёт «богатая и более, чем простая, награда» [172] — после этих слов гномы должны были ожидать, что получат не только награду за свой труд и искусство, но и компенсацию за всё, чему их подверг король Лэстанорэ.       Но Тиндаколло не понравилось напоминание о его долге [172] — получив все эти сокровища, он не собирался выполнять обещанное, Эльвэ 'сказал: «Уфэдхин сказал мне, что в конце концов вы назовёте передо мной такую награду, которую вы хотели бы назвать, но она будет достаточно маленькой, учитывая, что труд был сделан из любви [172] (т.е., просто ради удовольствия) и из желания Уфэдхина, чтобы золотое сокровище не было выброшено и потеряно. Что же вы хотите, чтобы я дал вам?» [172].       Эльвэ ещё во времена возведения Мэнэгрота знал, что 'гномы всегда требуют плату за то, что делают, с удовольствием или трудом [20] — он не мог не понимать, что и сейчас они будут ожидать награды, соразмерной вложенному труду и искусству. Он просто пытался манипулировать гномами, побудив их самих назвать малую плату, так как не желал вознаградить мастеров по справедливости.       Летописцы оправдывают поведение Эльвэ проклятьем [172], приписывая алчность действию чар и утверждая, что до того проклятье не действовало на Тиндаколло (то есть беря заложников и пленников, только бы не потерять ничего из только что доставшегося Эльвэ необработанного золота, он не проявлял никакой алчности).       Описание запрошенной гномами награды в «Утраченных сказаниях» выглядит сказочно — там гномы запрашивают как награду не только золото, серебро, самоцветы Валинорэ и одежды, сотканные Мэлйанной, но и эльфийских дев [172], чего просто не могло быть; то есть список запрошенного явно является фантазией автора, призванного показать, что требования гномов были чрезмерными. Однако, более чем вероятно, что, услышав о желании Эльвэ получить уникальные творения за бесценок, не выполнив обещанного, гномы запросили настоящую цену — 'то, что было действительно большим сокровищем [172], как и обещал король Лэстанорэ.       Услышав ответ гномов, Эльвэ пришел в гнев и призвал вооружённых воинов, которые окружили гномов и нолдор, после чего Эльвэ приказал бить пленников розгами в наказание за дерзость [172]. Такое наказание неестественно для эльфа, но цепи и темницы, которые были в Лэстанорэ, тоже неестественны. А покарать за высказанное желание, которое не понравилось Эльвэ — было в его духе; Берена за высказанное желание он хотел убить или заточить. Вместо обещанной большой награды Эльвэ выдал гномам оскорбительно малую 'плату, как обычным кузнецам по бронзе и железу, и также устроил пир, на котором велел выпить в его честь [172], дополнительно унизив ограбленных и выпоротых им мастеров. Как можно видеть, Тиндаколло не просто спровоцировал нападение гномов, а сделал всё возможное, чтобы они напали. Похоже, Тиндаколло привык, что может творить, что хочет, и был совершенно уверен в своей безнаказанности.       На отношение Тиндаколло к гномам и к нолдор, которые вместе с ними пришли с востока, наверняка влияло и то, что гномы были союзниками Первого Дома.       В других текстах история конфликта Эльвэ и гномов опущена, лишь подведён краткий итог: Тиндаколло 'выгнал гномов из Лэстанорэ без награды [133, 165, 195, 232], будучи порабощён заклятьем [133] (т.е., из-за собственной алчности, которую объясняют колдовством, оправдывая Эльвэ). При этом в алчности и заранее задуманном предательстве обвиняют гномов [133, 232, 172] (которые не пытались присвоить попавшие в их руки сокровища или напасть, получив Сильмарилль, но пришли в гнев только в ответ на действия Эльвэ) и нолдо, вовсе отказавшегося от оскорбительной награды [172]. Можно видеть, что эти обвинения неправдоподобны, не подтверждаются поступками гномов, а тоже являются оправданиями действий Тиндаколло.       Когда обманутые и униженные гномы вернулись домой, король Наварота (Ногрода), Норнотур (на тиндарин — Наугладур; на тиндарин это имя значит «Владыка недомерков», а на квэнйа — «Владыка могучих»; возможно, на гномском языке это имя звучало как Goldogrin (GL: 17)), не хотел войны с эльфами; он созвал тайный совет, на котором искал, как отомстить Тиндаколло [172] за мастеров 'и «утолить алчность» [172] (нигде не сообщается, что мастера гномов платили королю долю от заработанного, а стремление добиться для своих подданных достойной награды и не давать их в обиду нельзя назвать алчностью). Но узбад не нашёл, как это сделать иначе, как силой [172], то есть он пытался найти другой выход.       Узнав полную историю, гномы Наварота пришли в гнев и захотели отомстить [172]. Идущие мстить Эльвэ гномы также 'получили помощь людей [338]. По «Утраченным сказаниям», нолдо также собрал войско орков [172], что совершенно нереально: 'немногие из эльфов — пленников Ангамандо соглашались исполнять волю Моринготто, не выдержав ужаса взгляда Моринготто [20] и пыток, но не сражаться рядом с орками против родичей и союзников. А здесь утверждается, что нолдо по своей воле даже не подчиняется оркам, а командует ими. Однако, подобное обвинение со стороны Лэстанорэ не ново: 'Эльвэ еще в начале эпохи говорил, что нолдор могут стать союзниками орков [20]. Эльвэ ожидал от нолдор, воевавших с Врагом, что они могут заключить с ним соглашение [20]; Берена Эльвэ тоже обвинял в том. что он раб и шпион Врага [20].       Но здесь лэстанорцы идут дальше 'обвиняют гномов в дружбе со слугами Моринготто [172] — хотя до этого момента истории гномы всегда воспринимались только как союзники.       Однако обвинение гномов и нолдор в союзах с Врагом словно бы автоматически оправдывает Тиндаколло — эти гномы и нолдор были настолько плохи, что с ними допустимо было поступать так, как поступил Эльвэ. С другой стороны, так же народ Лэстанорэ мог считать и рассказывать другим, что если гномы или нолдор напали на Лэстанорэ, значит, они заодно с орками.       Насколько пристрастны и несправедливы к гномам лэстанорцы, можно видеть и из того, что в одном из отрывков 'гномов, создавших Наугламир, называют уванимор [338], то есть чудовищами, тёмными тварями. В этом отрывке не только оправдывают действия Эльвэ «проклятьем золота» [338], но и смягчают его вину, утверждая, что он только 'лишил гномов части вознаграждения [338], что показывает, вероятно, лэстанорский или близкий к Лэстанорэ источник.       В 502 или 503 г. П.Э. [132] гномы, собрав войско, с помощью предательства некоторых [133, 232] или многих [165] лэстанорцев (дориатрим), которых грызла, жгла («bitten» [232]) жажда золота, вторглись в Лэстанорэ [133, 165, 172, 232]. То есть эльфы Лэстанорэ провели в свою землю через Завесу Мэлйанны войско гномов, понимая, что войско идет убивать, ради того, чтобы самим получить долю от сокровищ, добытых ценою крови родичей и короля. Со стороны же гномов этот поход был именно местью, а не алчностью, в которой обвиняют гномов — 'тайно проникнув в Лэстанорэ [232], гномы не стали убивать и грабить население, не пытались сразу попасть в сокровищницу, а 'неожиданно напали на Тиндаколло на охоте и убили [133, 172, 232] (то есть искали именно Эльвэ), и только затем 'захватили врасплох Тысячу Пещер и разграбили [133], опять же не грабя и не трогая население Лэстанорэ.       При нападении на Эльвэ, с ним была небольшая компания [232], и немногие воины защищали дворец [172] — то есть гномы отнюдь не перебили большинство лэстанорцев или даже стражи Лэстанорэ, как обычно представляют. Они не хотели большой войны, они не преследовали эльфов и убили только тех немногих, кто сражался против них.       Гномы Туросто (Бэлэгоста), как известно из «Неоконченных сказаний», не принимали участия в нападении на Лэстанорэ [109]. По «Книге утраченных сказаний», в нём участвовали оба клана, но, скорее всего, лэстанорцы (только от них летописцы Младших Домов могли услышать описание нападения) просто оклеветали всех гномов скопом. Подобно тому, как 'много позже Трандуиль, желавший подражать Эльвэ, из-за нападения на Лэстанорэ враждебно относился ко всем гномам, в том числе к роду Торина, который не имел никакого отношения к этому нападению [334].       Те немногие, кто был с Тиндаколло, ожесточённо сражались и убили часть гномов, но в конце концов были побеждены [172]. Тиндаколло тоже сражался [172] за свою жизнь; 'утверждают, что король Наварота не решался близко подойти к сверкающему мечу Эльвэ [172]. Но так это или опять преувеличение летописцев — неизвестно.       В комментарии к «Неоконченным сказаниям» Толкиен писал, что, 'обвиняя гномов в разрушении Лэстанорэ, Тэльпорно (Кэлэборн) игнорировал участие Моринготто в этом и собственные вины Тиндаколло [325]*(1). То есть сам Профессор видел вину Эльвэ в его собственной гибели и гибели его королевства. Даже не одну вину (отказ платить гномам), а вины, во множественном числе.       Кроме этого, в разорении Лэстанорэ сыграл роль Моринготто, хотя и неизвестно, как именно (поздние тексты Профессора, кроме краткой «Повести Лет», обрываются раньше истории нападения на Лэстанорэ, и мы не знаем подробностей). Мы можем предположить, что Моринготто влиял на Эльвэ через эльфов Тьмы, которые жили в Лэстанорэ, омрачая и самого Эльвэ (чему Тиндаколло мог бы противостоять своей свободной волей), но как было на самом деле, мы не знаем.       В «Хоббите» Профессор приводит сразу две версии причин 'войны гномов и эльфов в древности [334] (в Первую Эпоху), предлагая читателю самому оценить, кто прав. По версии эльфов Лихолесья (т.е., лэстанорцев и их потомков), 'война началась из-за того, что гномы украли сокровища эльфов [334]. Зная историю, мы можем видеть, что даже по самым оправдывающим Эльвэ и обвиняющим гномов текстам разорение Лэстанорэ происходит в самом конце нападения, после того, как изгнанные без оплаты гномы вернулись, отомстили Эльвэ и вступили в схватку с немногочисленными защитниками Лэстанорэ. То есть конфликт со стороны гномов закончился тем, что гномы забрали сокровища (опять же, как мы можем видеть по действиям Берена, который утопил проклятое золото — гномы забрали не все сокровища, а только золото принесённое из Наркосторондо, из которого гномы сами сделали драгоценные вещи).       Далее Профессор пишет: «Будет справедливым сказать, что гномы дали другое объяснение и сказали, что они взяли только то, что им причиталось, поскольку король эльфов [334] (Тиндаколло) заключил с ними сделку, чтобы обработать его необработанное золото и серебро, а впоследствии отказался отдать им их плату» [334]. Гномы верно описывают, с чего началась эта вражда и что стало причиной нападения; можно полагать, что они верно описывают и завершение нападения: гномы вовсе не разграбили все сокровищницы Лэстанорэ, а 'взяли только то, что им причитается [334] (то, что они сами создали из золота и серебра и компенсацию за действия Тиндаколло).       Как и по «Книге утраченных сказаний», возвращаясь в горы, 'гномы несли сокровище Лаурундо [172], из которого и создали множество творений для Эльвэ, 'и «много прекрасных вещей, помимо принесённого из залов Тинвэлинта (Тиндаколло) [172]. По этим словам создаётся ощущение, что принесённого из залов (то есть собственно лэстанорских сокровищ) было меньше всего — эти сокровища могли быть вирой за унижения и за убитых в Лэстанорэ. То, что гномы забрали не только сокровища Наркосторондо, но и другие ценности из Лэстанорэ, могло быть просто наговором на гномов. Ведь Берен сбросил все сокровища в воды, так как на них лежало проклятье. Но проклятье Хурина лежало только на золоте Наркосторондо, а не на золоте Лэстанорэ вообще.       В опубликованном «Сильмариллионе» Кристофера история нападения гномов на Тиндаколло изложена совсем иначе:       «Тогда Тингол, будучи среди них один, собрался взять Наугламир и повесить себе на шею; но гномы в тот момент утаили Наугламир от него и потребовали, чтобы Тингол отдал его им, говоря: «По какому праву эльфийский король претендует на Наугламир, который был сделан нашими отцами для Финрода Фэлагунда, который умер? Оно пришло к нему через руку Хурина, человека из Дор-ломина, который взял его как вор из тьмы Нарготронда». Но Тингол проницал их сердца и хорошо понимал, что, желая Сильмариля, они искали лишь предлог и хорошее прикрытие для своих истинных намерений; и в своем гневе и гордости он не обращал внимания на опасность для себя, но говорил с ними с презрением: «Как вы, представители неотёсанной расы, смеете требовать чего-либо от меня, Элу Тингола, Лорда Белерианда, чья жизнь началась у вод Куивиэнэн за бессчётные годы до того, как пробудились отцы малорослого народа?» И, стоя высоко и гордо среди гномов, он позорящими словами велел им уйти из Дориата без оплаты. Тогда слова короля разожгли вожделение гномов; и они восстали вокруг него, и наложили на Тингола руки, и убили его, когда он стоял» [45].       Но этот эпизод не взят ни из какого текста Профессора или их комбинации — он целиком придуман Кристофером.       В нём нет и намёка на алчность Тиндаколло, оправданную проклятьем или нет, о которой сказано во всех текстах Профессора. Отказ короля Лэстанорэ заплатить гномам представлен в выгодном свете для Эльвэ — он высокий, гордый и проницательный, а гномы, посягая на чужое, заслужили такие слова. Немаловажно, что в написанном Кристофером эпизоде отказ от оплаты — только гневные слова, гномов никто не выгонял силой.       Тиндаколло ни в каком тексте Профессора не говорит именно эти слова гномам — они переделаны из ответа Эльвэ Хурину: «Но что мне до того, и отчего ты, о сын неотёсанной расы людей, упрекаешь короля эльдалиэ, чья жизнь началась в Палисоре за бесчисленные века до рождения людей?» [338]       Кристофер подменил высокомерное оскорбление королём Лэстанорэ великого героя атани на оскорбление неизвестных гномов, даже не творцов Наугламира, снова обеляя Эльвэ (согласно текстам Профессора, Наугламир сделан гномами для Эльвэ, но согласно Кристоферу, ожерелье сделано некими другими гномами для Финдарато).       Ограбление мастеров гномов, их унижение на деле (гномов высекли, после чего заставили пить за угнетателя и выгнали силой) и вдобавок к этому оскорбление (в «Утраченных сказаниях» ещё и заточение самих гномов, взятие в заложники их друзей, нарушенное обещание и кара за «дерзость» [172]) у Кристофера волшебным образом превратились в отповедь, высказанную Эльвэ в праведном гневе на попытку ограбить его самого. Напротив, гномы показаны у Кристофера и алчными, и грабителями (попытались отобрать ожерелье вместе с Камнем) и крайне импульсивными (услышали оскорбления и сразу же убили Тиндаколло, даже не пытаясь добиться награды), и подлыми (толпой внезапно напали на стоящего среди них без охраны и, видимо, безоружного короля Лэстанорэ).       Ещё одно нововведение Кристофера — в его «Сильмариллионе» Наугламир был когда-то создан гномами для Финдарато, и это было единственное сокровище, которое Хурин принёс Тиндаколло в Лэстанорэ [325]. Было так задумано Кристофером или нет, но это ещё один штрих к портрету «злодейских алчных гномов» и ещё одно оправдание для Эльвэ. Ведь если Наугламир был когда-то создан для Финдарато, гномы уже получили за него награду, которой были довольны.       В «Сильмариллионе» Кристофера мастера не создавали для Эльвэ из сокровищ Наркосторондо множество украшений, кубков, корону, меч, как сказано в «Книге Утраченных сказаний» — и не делали для него Наугламир, как во всех текстах Профессора. Всё, что гномы сделали и за что Эльвэ на словах отказался платить — вставили Сильмариль в Наугламир, после чего попытались его отобрать Кристофер не обращает внимание на нелогичность, появившуюся в результате его купюр и добавлений: зачем Эльвэ было призывать в Хумэфэлйар (Мэнэгрот) такое количество мастеров, ради работы, которую выполнял один, максимум трое гномов?       И, конечно, по изложению в «Сильмариллионе» Кристофера читателю даже в голову не приходит, что гномы, разорив Лэстанорэ, могли забрать себе те сокровища, которые сами создали (и за которые получили только унижения) плюс то, что сочли вирой, а не всё, что только смогли унести.       Отдельно стоит отметить, что гномы могли работать с Сильмариллем, держать его в руках, и Камень не обжигал их: если бы гномы были алчные, падшие и испорченные, они не могли бы прикасаться к Сильмариллю, хранящему чистый Свет.       При описании нападения гномов, Кристофер исключил упоминание предателей-лэстанорцев, которые провели гномов через Завесу [133, 165, 172, 233], и сочинил ещё один эпизод, в котором Мэльйанна покинула Лэстанорэ после убийства Эльвэ, ещё до большого нападения войска гномов [325], которое Мэльйанна могла бы прогнозировать (как и нападение других врагов). То есть королева Лэстанорэ в «Сильмариллионе» Кристофера бросила подданных без защиты перед скорым нападением. Тогда как у Профессора Мэльйанна ушла лишь увидев, что Завеса стала, по сути, бесполезной (поскольку сами лэстанорцы могли провести внутрь целое войско врагов), и 'королевство Тиндаколло закончилось [134].       Причём если в текстах Профессора Мэльйанна ушла не сразу в Валинорэ, а вначале 'в Отсориандэ к Бэрэну и Лутиэн [133, 134, 195, 232], то в «Сильмариллионе» Кристофера Мэлйанна, полностью погруженная в личное горе, забыла и о дочери.       Важно отметить, что именно после нападения гномов (а не сыновей Фэанаро, как обычно считают), 'королевство Тиндаколло закончилось [134], и слава Лэстанорэ была разрушена [133]. Мэлйанна покинула Лэстанорэ, Завесы больше не было — а королевство и его слава держались на этой защищённости, на том, что давала королева-маиэ своей земле. Немногие эльфы были убиты, но многие могли покинуть страну, которая больше не была безопасна. Диору позже, видимо, пришлось строить уже новое королевство. Примечание: *(1) Этот комментарий Кристофер привёл в заметке о сделанных им переделках в 22-й главе «Сильмариллиона».