Трактат о Фэанаро и его сыновьях. Вторая редакция

      Прежде всего я хочу поблагодарить переводчиков Толкина. Они предприняли очень большой труд. Я сама не узнала бы об Арде, если бы не было переводов, и с текстами «Истории Средиземья» тоже начала знакомиться в переводах. И, конечно, очень мало кто знал бы «Шибболет Фэанора» и «Законы и обычаи эльдар», «Книгу утраченных сказаний» и «Серые анналы»… если бы приходилось читать их в оригинале. За это я хочу поблагодарить их всех: М.В. Каменкович и В.Каррика, Анариэль Ровэн, Арандиля (Алана), Талиорнэ, Туилиндо, Ринглина, Эриола Митласа, Н.Эстель, Эленхильд, Кеменкири, Кэтрин Кинн, Терн, Д.О. Виноходова, Камышового Кота, Эйлиан, В. Соловову, Эрендиля, Эльрин, Глюк, Д.Бромберг, Нольмендила, П.Парфентьева, С.Шиловского, Дугласа Мэррела, Гимглора, Эариссэ, Б.Гаршина, А. Кутузова, А.Л.Куклей, О.Мартынова, Е.Тихомирову, А.Каркошку, И.Лисицкую, Н.Антонову, динВольта, Юлию Понедельник, Алмиэона, Мортанга, Элентира, Сабрину… и даже З.А.Бобырь, поскольку знакомство с книгами Дж.Р.Р. Толкина я начала именно с её перевода «Сильмариллиона».       Однако те, кто интересуется текстами, знает, что старыми переводами нельзя пользоваться как источником (известно, что перевод З.Бобырь очень плох по стилю и изобилует ошибками, а в переводе Кистяковского и Муравьёва диким образом изменены имена и внесено много отсебятины).       Более поздними переводам чаще доверяют и пользуются ими как верным текстом. Так поступала и я, не зная, что на них тоже не всегда можно опираться, но нужно проверять по оригиналу, если возможно. Чтобы не быть голословной, приведу примеры.       Бывает, что переводчики искажают смысл написанного. Например, в переводе «Преображённых мифов» А. Кутузова написано: «…ничего истинно своего, а не заимствованного, не смог создать Мелкор со времен своего восстания в Айнулиндалэ. Так говорят Мудрые».       В оригинале эта цитата выглядит так: «…and naught that had life of its own, nor the semblance thereof, could ever Melkor make since his rebellion in the Ainulindale before the Beginning: so say the wise». То есть Мелькор со времён своего восстания в Аинулиндалэ был неспособен сотворить живое («имеющее жизнь») или подобие живого, а не вообще ничего своего.       Бывает, что переводчики упрощают то, чего не понимают (или могут не понять читатели), требующее пояснений, и поэтому вносят ошибки. Например, в «Неоконченных сказаниях» в переводе А. Хромовой Туор видит, что «на стене над троном висят щит, большая кольчуга, шлем и длинный меч в ножнах». В оригинале «on the wall behind the throne were hung a shield and a great hauberk, and a helm and a long sword in a sheath»; т.е., оставленные для него доспехи — не кольчуга, а хауберк (хоуберк).       Кроме этого, переводчики могут привносить в перевод своё: например, враждебное отношение к Дому Фэанора, и переводить так, что это очерняет его. Например, фраза в «Шибболете Фэанора» «This, as his pride grew and his mood darkened…» в переводе Юлии Понедельник выглядит так: «Это по мере того, как гордость его все росла, а сердце все затемнялось». Слово «darkened» является многозначным, оно может означать и «мрачнеть, хмуриться», и «омрачать, затемнять» (а ещё, например, «вечереть» и «делать неясным»), однако «mood» — это «настроение», «настрой», «расположение духа» (не «сердце» или «душа»). Для сравнения, в переводе «Шибболета Фэанора» Ринглина мы видим именно этот смысл, близкий к тому, что сказано в оригинале: «По мере того, как росла его гордость и мрачнел его характер…» А «затемнившееся сердце» — совершенно другое, чем «мрачное настроение»…       Чтобы избежать неточных переводов, мы старались сверяться с оригиналом и переводить заново, хотя что-то могли и упустить.       В первой редакции Трактата за основу был взят опубликованный «Сильмариллион» Кристофера Толкина. Но позже стало понятно, что это был неверный подход: Кристофер вносил в текст Профессора свои дополнения, совмещал разные тексты так, что их смысл изменялся, и даже сочинял целые эпизоды, не основанные на том, что писал Профессор. В «Заметке о главе 22 «О разрушении Дориата» в опубликованном «Сильмариллионе» Кристофер перечисляет важнейшие из таких изменений в этой главе:       «В истории, описанной в «Сильмариллионе» (т.е., опубликованном «Сильмариллионе» Кристофера), беззаконники, которые были с Хурином в Нарготронде, были убраны, как и проклятие Мима; и единственным сокровищем, которое Хурин забрал из Нарготронда, был Наугламир, который здесь (т.е., в тексте Кристофера, а не Профессора) должен быть сделан гномами для Финрода Фелагунда и был самым ценным из всех сокровищ Нарготронда. Хурин был представлен как освободившийся, наконец, от иллюзий, вдохновлённых Морготом, во время его встречи с Мэлиан в Мэнегроте. Гномы, поместившие Сильмариль в Наугламир, уже был заняты в Менегроте другими делами, и это они убили Тингола; в то время сила Мелиан ушла из Нельдорэта и Региона, а Мэлиан исчезла из Средиземья, оставив Дориат незащищённым».       Подробнее это будет разобрано в самом тексте Трактата, но Профессор не писал, что Эльвэ сострадал Хурину, а Мэлиан оправдывала себя и Эльвэ перед Хурином и обвиняла испытавшего столько горя великого героя, что он видит всё искажённым и говорит с голоса Моринготто. Ни в одном из текстов Профессора мудрая Мэлиан не «освобождала Хурина от чар Моринготто» так безжалостно, что он после «исцеления» больше не видел смысла жить и покончил с собой. Ни в одном из текстов Профессора Хурин не звал Тиндаколло господином, не смотрел на него снизу вверх. Никогда не склонявшийся перед Врагом Хурин ни в одном из текстов Профессора не говорил, будто бы прежде он был рабом Моринготто.       Чтобы не выдать текст Кристофера за сказанное Профессором и не внести искажения, мы во второй редакции Трактата отталкивались именно от черновиков Профессора везде, где это возможно. Текст опубликованного «Сильмариллиона» использовался либо для того, чтобы показать его отличия от текста Профессора, либо в таких случаях, как с главой «О Берене и Лутиэн» — в «Квенте Сильмариллион» не приведён её полный текст, а только перечень существенных изменений, внесённых Кристофером в опубликованный «Сильмариллион».       В анализе текстов есть ещё один важный момент, который практически никогда не учитывают: у разных текстов Профессора были разные внутренние авторы (авторы внутри Арды), и их знания, и их позиция сказываются на том, что и как они пишут. Поэтому брать за основу, скажем, самый поздний текст и считать его за последнее мнение Профессора — неверный подход. Толкин очень точен в том, кто из внутренних авторов что пишет или опускает.       Так, в «Анналах Амана», написанных Румилем из Тириона, чаще всего упоминаются Фэанаро и Финвэ (в дальнейшем это будет проанализировано), а упоминания Турукано (Тургона) — единичны. В «Серых Анналах», написанных Пенголодом, напротив, чаще всего упоминается Турукано, хотя нельзя сказать, что на протяжении Первой Эпохи он играл самую важную роль в истории и чаще всего участвовал в исторических событиях. Как известно, большую часть Эпохи Турукано оставался в Гондолине (Ондолиндэ), почти не сообщаясь с родичами и не выходя на войны, кроме Битвы Бессчётных Слёз. Но автор «Серых Анналов», Пенголод — гондолинец, поэтому понятно, что он очень хорошо знает о событиях в Ондолиндэ и жизни Турукано и считает их очень важными.       С другой стороны, в «Серых Анналах» немало подробностей, которых нет в других текстах — о спасении Артарэсто (Ородрэта), о смешении тиндар (синдар) и нолдор во всех землях, даже о нападениях на Восточное Инголондэ (Восточный Белерианд) во время «Долгого Мира». А вот послание Туора к Турукано приведено максимально сжато, только как призыв Ульмо к Турукано покинуть Ондолиндэ и спуститься по Сириону к Морю, т.е., спасти себя и своих подданных. В «Серых Анналах» нет ни призыва о подготовке к войне, ни слов Ульмо о последствиях, к которым приведёт такая война или отказ от неё, ни причин отказа Турукано, которые упоминаются даже в более коротких текстах Профессора. Потому что подробное описание показало бы падение Турукано и то, что он был основным или одним из основных виновников бедствий конца Эпохи и даже следующих Эпох, о чём будет сказано в Трактате.       Поэтому мы анализируем не только сами тексты, но и учитываем позицию их авторов. Для части читателей наш анализ, приведённый в Трактате, может выглядеть спорным и даже неправильным в том числе потому, что весь этот анализ мы приводим открыто — например, при выборе из противоречащих друг другу цитат отмечаем, почему одно мы принимаем, другое нет. Так, что читатель сам может оценить, согласен он с нами или нет. Нередко поступают иначе: подбирают ссылки в пользу своего мнения, а о других умалчивают; приводят общепринятые оценки без анализа, без объяснения, почему так — как очевидность.       Разумеется, любая собственная, осмысленная точка зрения, а не просто повторение общепринятого, является спорной. На самом деле повторение общепринятого ещё более спорно, так как не основано на серьёзном анализе… но читатели в этом случае не различают, где написанное Профессором, где переводчиком, где устоявшееся мнение по поводу. Потому что такие оценки могут восприниматься как «это все знают». Там же, где всё на поверхности, можно видеть, откуда что взято и по каким основаниям сделаны выводы, там можно и поспорить.       Чтобы не быть голословными, вначале приведём максимально негативную оценку Первого Дома, какая вообще встречается у Профессора и проанализируем её:       «Однако главный искусник эльфов (Фэанор) заточил Свет Валинора в три непревзойденных самоцвета, Сильмарилли, еще до того, как Древа были осквернены и погибли. Таким образом, впредь сей Свет жил лишь в этих драгоценных камнях. Падение эльфов является следствием собственнического отношения Фэанора и его семерых сыновей к этим камням. Враг завладевает ими, вставляет их в свою Железную Корону и хранит их в своей неприступной твердыне. Сыновья Фэанора дают ужасную, кощунственную клятву вражды и мести, — против всех и кого угодно, не исключая и богов, кто дерзнет посягнуть на Сильмарилли или станет утверждать свое право на них. Они сбивают с пути большую часть своего народа; те восстают против богов, покидают рай и отправляются на безнадёжную войну с Врагом. Первым следствием их падения становится война в Раю, гибель эльфов от руки эльфов; и это, а также их пагубная клятва неотступно сопутствуют всему их последующему героизму, порождая предательство и сводя на нет все победы. «Сильмариллион» — это история Войны эльфов-Изгнанников против Врага, все события которой происходят на северо-западе мира (в Средиземье). В него включено еще несколько преданий о триумфах и трагедиях, однако заканчивается это все катастрофой и гибелью Древнего Мира, мира долгой Первой эпохи. Самоцветы обретены вновь (благодаря вмешательству богов под самый конец) — однако для эльфов они навсегда утрачены: один канул в море, другой — в земные недра, а третий стал звездой в небесах» [174].       В других текстах всё сложнее — например, в «Шибболете Фэанора», о Фэанаро сказано, что Галадриэль чувствовала в нём тьму, но не видела, что тень того же зла легла на разум всех нолдор и её собственный [19] (потому что так или иначе, клевета Мэлькора затронула всех; причём в первую очередь — тех, кто лично беседовал, доверял и учился у него, а Фэанаро никогда не беседовал с Мэлькором и не слушал его [5], так что клевета Мэлькора могла влиять на него только через слова и поступки других эльдар, и коснуться позже других).       В этом отрывке из письма 131 крайне сжато излагается вся история Средиземья от Аинулиндалэ до падения Барад-Дура и Возвращения Короля, много говорится о Падении, Смертности и Машине. В этом письме много важного сказано именно о поздних событиях, относящихся ко Второй и Третьей Эпохе. Это связано с тем, что письмо адресовано конкретному собеседнику — Мильтону Уолдмэну, который, как надеялся Профессор, может опубликовать «Сильмариллион» вместе с «Властелином Колец». Как написано в комментарии к этому письму, Профессор написал его «с намерением продемонстрировать, что «Властелин колец» и Сильмариллион были взаимозависимы и неделимы» (для чего нужно было показать связь между Сильмариллями и Кольцом), а не выражение мнения Профессора о Первом Доме. Для другого собеседника или в другой ситуации ответ оказался бы совсем иным. Как видно, Профессор, отвечая, был сконцентрирован на Третьей Эпохе, а не на Предначальной и Первой.       Противники Первого Дома воспринимают этот отрывок как то, что действительно думал Профессор в позднее время о Первом Доме и причинах бед эльдар.       Но при этом можно отметить для начала то, что Валар названы богами (а Профессор никогда не верил в «богов», но только в одного Бога). Как минимум это говорит о том, что Толкин здесь пересказывает «легенды о Предначальной Эпохе, как их воспринимали люди», а не то, что он сам считает истиной.       Ещё одно, что можно отметить в этом отрывке и что мешает воспринимать его как достоверное изложение по существу поздних взглядов Профессора на события Предначальной Эпохи — то, что в Непокое и Исходе нолдор, если судить по этому изложению… Мелькор вообще был ни при чём. Как-то завладел Камнями, к которым было собственническое отношение — и всё. Клевета Мелькора, долгие его усилия как будто были незначимы или не сыграли никакой роли, и вообще их не было. Убийство Финвэ тоже вообще не упоминается, убийство Древ не упомянуто в этом отрывке (упомянуто раньше в том же письме, но опять же, это вне связи с Исходом нолдор и с их бедами, как будто не имеет к ним отношения).       При этом мы знаем, что Профессор никогда не оправдывал в чём-либо Мелькора, позже Моринготто, и не пытался умалить его злодеяния.       Ничего не сказано и о раздорах нолдор, соперничестве Домов, имеющих глубокие корни и нанёсших огромный вред нолдор и их борьбе с Моринготто.       И это касается не только умолчаний. Если основываться на этом письме, Профессор называет Первую Эпоху, самую короткую из всех, долгой; пишет об эдайн, что они подчинялись Врагу и раскаялись в этом только по слухам; называет заключение Света Древ в оболочку из силимы «заточением» («imprisoned» то есть «заточил в тюрьму», лишил свободы»), хотя мы знаем, что это не так, и Камни благословила Варда… Отсюда можно видеть, что на изложение истории Предначальной и Первой Эпохи в этом письме нельзя опираться, рассматривать его как отражение взглядов Профессора на Первый Дом.       При концентрации на других вопросах и крайнем упрощении трудно избежать умаления одного и преувеличения другого. Очевидно, что такие сложные, многогранные, требующие глубокого анализа события, как Непокой нолдор или события в Альквалондэ просто невозможно верно, без неумышленных искажений по существу, изложить одной строкой. Либо выйдет, что в Альквалондэ тэлери были сами во всём виноваты, либо фэаноринги окажутся злодеями, но не получится изложения сложной ситуации, в которой никто не желал зла, не желал, чтобы диалог превратился в братоубийство (первой преднамеренной войной эльфов с эльфами было нападение на Дориат [172]), но были убиты многие эльдар с обеих сторон [20].       Мы рассматриваем все источники, не отвергая какие-то из них как «неканонические», но временами они противоречат друг другу так, что их нельзя согласовать. Так бывает и с ранними текстами (эльфы маленького роста, Тол-Эрессеа в Англии, Король нолдор и отец Фэанаро как два разных эльфа в «Книге Утраченных сказаний»), так и с поздними (изменение истории появления Светил в «Преображённых мифах»).       В таких случаях противоречий между разными текстами мы одно принимаем, а другое воспринимаем как ошибочное или как временное, или отражающее скорее человеческие взгляды и т.д. А оценка Фэанаро и Первого Дома в этом тексте явно отличается от оценок в других — между ними есть серьёзные расхождения. Думаю, этого достаточно, чтобы показать — этот фрагмент стоит воспринимать критично, а не как истину.       Допустим, если смотреть по существу изложенного — если мы рассматриваем «собственническое отношение» как большое зло и свидетельство серьёзного омрачения души независимо от причин и мотивов, то оно в целом всегда является злом.       Если говорить о собственническом отношении Фэанаро к своим Камням и считать, что он должен быть отдать их на благо всем (хотя если бы он отдал Камни, что было бы для него великой жертвой, Солнце и Луна не озарили бы весь мир, и ничто не могло гарантировать, что Моринготто не убил бы Древа снова, и тогда их Свет не сохранился бы нигде) — то должны то же самое говорить о кораблях тэлери. Они должны были их отдать на благо всем, ради помощи друзьям и из благодарности, а собственническое отношение к кораблям до готовности сражаться за них с родичами является злом.       Так же, как окажется злом собственническое отношение Тингола или Диора к Сильмариллю, на который они не имели действительного права (если у вас украли ожерелье, а кто-то, даже с большим трудом и риском для себя, отбил у него это ожерелье, он не становится его законным владельцем, который вправе не вернуть его вам; тем более не становятся его наследники, которые ничем не рисковали и урона врагу не наносили), что усложняет всю ситуацию и делает её не однозначной.       И в таком случае как почти все тэлери, так и все, кто владел Камнем и не желал отдать его другим, сильно омрачены, их дух затемнён…       А если мы считаем, что не всё так просто и ситуации, когда эльф объявляет нечто своим и не хочет отдавать, нужно оценивать с учётом причин и мотивов (например, корабли тэлери для них неповторимы, 'они могли построить такие суда лишь однажды, а отдать их нолдор для Исхода не считают благом [15], и это должно влиять на оценку их отказа), то так же должны рассматривать и поступки Первого Дома, а не как свидетельство омрачения.       У Фэанаро же, помимо того, что 'Сильмарилли — его творение, которое он мог создать лишь однажды [15], и он вовсе не считал благом отдать их Валар, были и другие основания, чтобы относиться к Сильмариллям не так, как к другим своим творениям, которые Фэанаро во множестве дарил другим.       Одно из таких оснований — то, что Камни были живыми (кристаллы сравниваются с живыми существами, которые обладают «телом» из прочнейшего вещества и внутренним огнём, подобным душе, наполняющей его жизнью, и подобно живым существам, Сильмарилли любят свет [14]). Сравните просьбы «подари мне свой браслет», «подари мне свою собаку» и… «подари мне своего сына»; очевидно, даже очень бескорыстный и обожающий делать подарки человек последнюю просьбу вряд ли исполнит, да и со второй будет непросто.       Другое — то, что разрушение Камней убило бы Фэанаро (фактически это подтверждает Намо Мандос, когда на слова Фэанаро, что это убьёт его первым в Амане, отвечает «Не первым» [15], т.е., если развернуть ответ — «Это убьёт тебя, но ты будешь не первым, кто убит в Амане» (так как уже убит Финвэ, но об этом пока знает лишь Намо); если молчаливый Намо вообще заговорил, то он говорит об очень важном и говорит правду, а если бы Фэанаро заблуждался, самым важным в тот момент было бы поправить его в этом).       А без «восстания против богов» оказалась бы невозможной война с Моринготто, он захватил бы Белерианд, и 'синдар без прихода нолдор были бы полностью истреблены или обращены в рабство [16]…       Да, Исход мог бы совершиться совсем иначе, гораздо лучшим образом, если бы совершался в согласии с Валар… но это во многом зависит и от самих Валар, большинство из которых 'оставили Средиземье на долгое время без присмотра, так, что господство Моргота не оспаривалось никем, за исключением доблестных нолдор [275] и защищали Валинор, страшась силы и коварства Моринготто [276], ожидая удара именно по Аману…       Стоит отметить, что приведённый здесь анализ отрывка из письма 131 тоже представляет собой сокращённое изложение, и многое из сказанного может представляться малообоснованным — так как требует более развёрнутого обоснования. Но эти обоснования будут приведены уже в соответствующих главах этого текста, а не в предисловии.       Цель же данного предисловия — показать в каком ключе был написан сам трактат о Первом Доме, и настроить читателя на размышления и переосмысливание, но не просто на привычное следование традиции.