Трактат о Фэанаро и его сыновьях. Вторая редакция

      В 7 г. П.Э. Маитимо и его братья участвовали в совете, который нолдор держали в Митриме [20]. Ангарато, который пришёл на совет с посланием Тингола, вошёл в Дориат и получит это послание ещё в 6 г. П.Э. [20], то есть в конце года, а совет нолдор состоялся в самом начале следующего года, ранней весной (так как начало года у эльфов весной).       Основные вопросы, которые обсуждалм на совете: 'как установить дружбу с синдар и как наилучшим образом собрать силы и разместить их для войны с Моринготто [20]. Поскольку к приходу Младших Домов в Нолдолондэ дружба нолдор со всеми синдар, кроме жителей Дориата, уже установлена, первая тема совета, фактически — «как установить дружбу с Эльвэ Тиндаколло».       Митрим, как говорилось ранее, уже помогали сыновьям Феанаро как союзники, а 'народ Кирдана был самым дружественным к нолдор из всех синдар [179], на что могло повлиять то, что в Дагор-нуин-Гилиат Тйэлкормо уничтожил армию, осаждавшую гавани Кирдана [1]. Митрим говорили о Тинголе как о могущественном Короле [1], его супруга — маиэ, защитившая свои земли Завесой; нолдор также уже должны были знать и о Первой Битве Валариандэ, и роли, которую в этой битве сыграл Эльвэ. По всему выходило, что Дориат мог быть сильным союзником. Однако Дориат пока никак не реагировал на приход нолдор, и Тингол не позволял никому пройти в пределы Дориата. Сыновья Фэанаро услышали о Тинголе ещё перед Дагор-нуин-Гилиат, нолдор Второго и Третьего Домов исследуют земли Валариандэ, начиная с 1-го г. П.Э. — и было бы очень странно, если бы нолдор в течение этих лет не пытались войти в пределы Дориата. То есть Элу Тингол даже арафинвиони, своим близким родичам, не обрадовался и больше пяти лет не дозволял пройти за Завесу…       Поэтому Лорды нолдор должны были понимать, что установление дружеских отношений и союза с Дориатом — не только важный, но и непростой вопрос, требующий серьёзного рассмотрения и обсуждения. И вот на совет, на котором должны были решать, как установить отношения с Эльвэ, 'пришёл Ангарато, который уже побывал в Дориате и Менегроте первым из нолдор, как посланник Финдарато, и долго беседовал с Тинголом, и принёс послание Короля Дориата [20]:       «В Хитлуме нолдор могут делать, что пожелают, и могут поселиться в Дортонионе, и в землях к востоку от Дориата до самого подножия гор Эред Луин места довольно, и даже с избытком. Но в иных краях живут многие из моего народа, и я не хотел бы, чтобы нолдор ограничивали их свободу, тем более изгоняли из их домов. Поэтому будьте осторожны, принцы Запада, в том, как вы ведёте себя, ибо я — Лорд Белерианда (Владыка Белерианда), и все, кто хочет селиться в нём, услышат моё слово. Никто не войдёт в Дориат, чтобы остаться там, кроме тех, кого я призову как гостей или кто будет просить меня в великой нужде» [1, 20].       В этом послании не прозвучало ни слова приязни к потомкам Финвэ, ни к народу нолдор, ни даже к внукам Ольвэ, сыновьям Арафинвэ — ведь этот ответ в первую очередь передан Финдарато, посланник которого пришёл в Дориат, и самим посланником был Ангарато, так же родич Эльвэ. Хотя Финвэ некогда был близким другом Эльвэ [65], и из-за их большой дружбы народы Финвэ и Эльвэ были тесно связаны друг с другом [9], так что нолдор и синдар встретились друг с другом с радостью, как с потерянными родичами [20]. Также в ответе Тиндаколло не было ни слова благодарности за то, что в Дагор-нуин-Гилиат земли Валариандэ были освобождены от слуг Моринготто, многие синдар, подданные самого Эльвэ, были спасены, и ныне нолдор, встав у пределов Дор-Даэдэлот, защищают их.              Зато звучали требования и запреты — причём Эльвэ дозволял нолдор селиться только в более холодных и более близких к Ангамандо северных землях (Хитлум, Дортонион) или в пустынных и малозащищённых от врага землях Восточного Валариандэ — то есть в тех землях, где наиболее опасно и трудно жить (смотрите более подробное описание земель в следующей главе). А ещё звучали странные подозрения: Элу Тингол ожидал, что нолдор будут стеснять свободу синдар и даже сгонят их с понравившихся земель, и отдельно предупреждал так не поступать. 'Клевета на нолдор начала распространяться только после Дагор Агларэб и касалась Братоубийства в Альквалондэ [20], о котором Тингол пока не подозревал. Но такие ожидания по отношению к вернувшимся с Запада родичам могут объясняться тем, с какими нравами знаком Элу Тингол, к какому поведению он привык.       Известно, что в Дориате, пока он не был ограждён Завесой Мэлиан [30], т.е., до 1497 Г.В. [20], жил родич Эльвэ — Эол Тёмный Эльф. Века спустя он заманил Арэдель чарами, пригрозил сыну заковать его в цепи, удерживал супругу и сына в своих владениях против их воли, преследовал их после бегства, а за отказ Маэглина повиноваться бросил в него отравленный кинжал [30]. Но подобные поступки, видимо, не были неприемлемыми для Эола и раньше, его нрав был подобным и прежде: 'Мэлиан предупредила Бэлега о чёрной душе мастера, который выковал Англахэль [125].       Кроме того, говорится, что часть нандор, живших в Дориате, были «затемнены сердцем» («darkhearted» [20]), хотя это и проявлялось не всегда, а только при волнении или провокации [20]. В чём это проявлялось, можно видеть по «Лэ о Детях Хурина»; там Турин невольно убил Оргофа, позже — Саэроса, бросив в него кубок, а родичи Оргофа достали мечи, но не посмели напасть на юношу при Тинголе (ведь Эльвэ назвал Турина приёмным сыном [110]). Турин, который сам был потрясён невольным убийством, бежал из Дориата, а затем не решался вернуться в Хитлум, опасаясь, что родичи Оргофа будут его преследовать и мстить не только самому Турину, но и его родным, матери и сестре — «чтобы его мать и Дева Слез не встретили судьбы более ужасной, чем они избежали в прошлом» [223]. О том, что страхи Турина были напрасны, не говорится, однако говорится о том, что Тиндаколло остановил родичей Оргофа как словами, так и 'даровав золото и самоцветы из своей сокровищницы, и тогда они сочли себя удовлетворёнными [223]. Это показывает, каковы были нравы части эльфов Дориата, в том числе живших при дворе и бывших советниками Эльвэ, которых при этом называют «затемнёнными сердцем».       Нравы эльфов Лэстанорэ (Дориата) можно видеть и нападению гномов на Лэстанорэ, описанному Профессором. В «Сильмариллионе» Кристофера гномы убили Эльвэ сразу после того, как он их выгнал их без оплаты, а потом вернулись с войском и вошли в Лэстанорэ, потому что Мэлиан сразу после гибели Эльвэ вернулась в Валинорэ, и Завесы больше не было (этот стремительный уход Мэлиан придуман Кристофером, как и многое в истории гибели Дориата, что будет разобрано позже). Но Профессор описал совсем другую историю: когда гномов выгнал Эльвэ, они ушли ни с чем, а потом вернулись с войском и прошли через Завесу, потому, что 'некоторые эльфы-предатели, желая получить сокровища, помогли новым силам гномов (войску) тайно пройти в Лэстанорэ [133]. 'После этого Тиндаколло был убит гномами, а Лэстанорэ разгромлен [133], то есть сами лэстанорцы помогли этому совершиться — обладание сокровищами было для них важнее.       Зная, как лэстанорцы (дориатрим) могли поступать, проще объяснить, отчего Тингол ожидает от нолдор таких поступков, как изгнание мориквэнди из их домов. Похоже, нравы окружения сказались и на том, что приемлемо для самого Тиндаколло (Тингола): 'Лутиэн взяла с отца клятву, что он не убьёт и не заточит Берена [4], ожидая от Эльвэ таких поступков — возможно, король Дориата уже так поступал.        Очень странно, что в первом послании к нолдор, где должно быть сказано наиболее важное, Тиндаколло даже не упомянул, что Моринготто — общий враг для синдар и нолдор и ничего не сказал о возможной помощи в борьбе с Врагом.       В «Утраченных сказаниях» говорится, что лесные эльфы Дориата испытывали мало любви к Ангамандо [40], а вовсе не вражду и ненависть, как другие жители Валариандэ. Видимо, это касается и самого Тиндаколло: оправдываясь перед Морвэн за то, что не вышел и не вывел свой народ на Битву Бесчисленных Слёз, Эльвэ сказал, что сделал это «не из страха и не из любви к Мэлько» [298]. Поэтому он мог 'подозревать, что нолдор способны заключить соглашение с Моринготто [20] или поверить, что северные синдар служат Врагу [189] — Эльвэ считал такое вполне возможным для эльфа. И это объясняет, почему, в отличие от других эльфов и даже гномов, Тиндаколло и большая часть народа Дориата сами не искали в нолдор союзников.        Напротив, Эльвэ закрывался от них, пять лет не давая никому из нолдор пройти за Завесу, хотя это он должен был устанавливать добрые отношения с нолдор и проявлять чудеса дипломатии. Нолдор защитили народ и земли, которые Эльвэ называл своими, а он не только не поблагодарил их ни словом, но даже не приветствовал, делал выводы о нолдор, не общаясь с ними*(1). Но при таких ожиданиях тем более стоило думать, что и как им говорить и как сделать вернувшихся родичей своими союзниками. Будь нолдор такими, как вообразил Эльвэ, чего он добился бы своим надменным посланием? Похоже, что Эльвэ вообще не заботился о возможных последствиях своих действий, в том числе и для «своего народа».       Услышав послание Тинголло (Тингола), Маитимо только рассмеялся:       — Тот король, что может удержать своё, иначе его титул — пустой звук. Тингол только подарил нам земли, куда его власть не достигает. Одним Дориатом правил бы он сегодня, не приди нолдор. Так пусть правит Дориатом и радуется, что его соседи — потомки Финвэ, а не орки Моргота, которых мы обнаружили здесь. В других местах будет так, как покажется лучшим нам [20].       Маитимо заметил, что Тингол не может помешать нолдор жить вне Дориата так, как будет лучшим для них (то есть лучшим для войны нолдор с Моринготто) [20]. Где лучше расселиться нолдор, тоже обсуждалось на совете: в «Серых анналах» сказано, что 'многие хотели обрести новый дом там, где их народ мог бы мирно возрастать вдали от военных лагерей и находили южные земли более прекрасными, чем холодные северные [20]. Однако нолдор пришли в Средиземье для войны с Моринготто («по этой причине» [20]), и потому лучшим было выбрать стратегически важные места Валариандэ. Как видно из предыдущей главы, сыновья Фэанаро и ранее выбрали восточные земли и 'стерегли Лотланн; как видно из дальнейшего, Нолофинвэ и Финдекано выбрали северо-западные земли, Хисиломэ, и стерегли Ард-Галэн; Аиканаро избрал Дортонион [148], откуда хорошо виден Тангородрим [35], Финдарато — долину Сириона [148], по которой Моринготто уже посылал орков [20]. Только Турукано выбрал Нэвраст [148], который не являлся важным для ведения войны и где, как неоднократно говорится, 'Турукано жил в покое [148].       У Тингола была власть только в Дориате, так как он мог защитить только Дориат; синдар в Хисиломэ и других землях Валариандэ защитили нолдор — и, как справедливо заметил Маитимо, 'без нолдор у Тингола остался бы лишь Дориат [1], окружённый землями Врага. 'Приветствие Тингола, которое всем нолдор показалось холодным [1, 20], сыновей Фэанаро привело в гнев [20] — возможно, потому, что именно 'Феанаро и его сыновья разбили армию, которая должна была завоевать Валариандэ [1].              Карнистир, который не любил сыновей Арафинвэ, громко воскликнул: [1, 20]       — Более того! Пусть сыновья Финарфина не бегают со своими баснями туда-сюда к этому Тёмному Эльфу в его пещеры! Кто дал им право говорить с ним от нашего имени? И хотя они уже пришли в Валариандэ, пусть не забывают так быстро, что их отец — Лорд нолдор, хотя мать и другого рода [1].              Карнистир назвал Эльвэ «Тёмным Эльфом, живущим в пещерах» [1, 20], хотя Морифинвэ наверняка знает, что 'Эльвэ видел Свет Древ и беседовал с Валар [67], то есть, в отличие от своих подданных, не принадлежал к мориквэнди. Такой отзыв об Элу Тинголе может быть не только реакцией на высокомерие послания Тингола — король Дориата действительно вёл себя как Тёмный эльф, ожидая, что нолдор могут изгнать синдар, пытаясь ограничить свободу нолдор, подчинить их себе, определив самые холодные и тяжёлые земли для жизни тех, кто защищал синдар, не вспомнив в своём послании, что пришедшие нолдор — потомки Финвэ…       Но Морифинвэ, как и его братья, был разгневан не только на послание Тингола, но и на Ангарато. Карнистира при этом назвали «самым суровым и самым раздражительным или вспыльчивым из братьев» [20]; изначально, в черновике, самым суровым и самым вспыльчивым из братьев был назван Куруфинвэ, а затем его имя было заменено на имя Карнистира [85]. По дальнейшим событиям видно, что Карнистир будет заключать союзы или действовать вместе с очень разными народами (гномы, люди, Зелёные эльфы), притом торговый союз с обидчивыми гномами сохранится до поражения Союза Маэдроса в Нирнаэт Арноэдиад. По этому и по всем известным действиям Карнистира не видно проявлений вспыльчивости, гнева, кроме как на этом совете. И, как можно увидеть, у этого гнева были веские причины.              Представьте себе, что вы на протяжении многих лет готовились, собирали об Эльвэ информацию, узнавали его характер, думали, как лучше обратиться к нему с посольством… Вот теперь пришло время собрать совет и обсудить с другими нолдор, как решить эту важную задачу. И тут на совет явился один из сыновей Арафинвэ, которые, никого не спрашивая, самодеятельно отправились в Дориат… и сообщил, что провалил эту задачу (судя по ответу Тиндаколло). Тогда как не поторопись они, дождись совета и вместе со всеми, при участии и сыновей Фэанаро, имевшим немалый опыт и знания об Эльвэ, при дипломатичности Маитимо, нолдор могли бы добиться лучшего результата.       Поэтому упрёк Карантира («Кто дал им (сыновьям Арафинвэ) право говорить с ним (Тинголом) от нашего имени?») и его гнев понятен и оправдан. Тем более, что нолдор ещё не знали, что 'Тингол не обрадовался приходу многих могучих принцев, стремящихся к новым землям [1], его уязвляло само то, что пришедшие нолдор знатны и сильны, и он более не будет единственным властителем в Валариандэ — а значит, было логичным решить, что такая недружественная реакция связана с тем, что и как говорил Тинголу Ангарато. К тому же даже при враждебном отношении Элу Тингола к нолдор Маитимо всё равно мог бы попытаться договориться с ним (судя по тому, что 'в сокровищницу Тингола попадут оружие или доспехи, созданные Фэанаро [110], чуть позже Маитимо и невзирая на такое приветствие, попытался наладить отношения с Тинголом).       О том, что Карнистир, видимо, счёл, что холодный ответ Тингола связан с тем, что и как рассказал Ангарато, можно судить по тому, что 'Карнистир называет слова Ангарато «баснями (россказнями, сказками, сплетнями)» — «tales» [1, 20]. Говорится, что Ангарато принёс ответ Тинголло (Тингола), а не пересказал всю беседу с ним. То есть Карнистиру, как и другим нолдор, неизвестно, что 'Ангарато в разговоре с Тинголом ни слова не сказал о причине Исхода нолдор, о Братоубийстве в Альквалондэ, о Клятве Фэанаро, и не обвинял Фэанаро, поведав только о его доблестной гибели [20].       Если бы Ангарато пересказал всё, что сообщил в Дориате, фэанариони узнали бы, что он, ни с кем не советуясь, 'рассказал Эльвэ и о численности войск нолдор, и о военных порядках [20]. Известно, что позже Враг будет распространять среди синдар клевету об Альквалондэ [20]. Моринготто воспользуется тем, что синдар не знали его, не были бдительны и верили словам [20], но Враг мог воспользоваться той же наивностью и легковерием и для того, чтобы вызнать от подданных Эльвэ сведения об армии нолдор, которыми поделился Ангарато. Так что замечание, сделанное Ангарато, было строго по делу*(1).       Услышав резкий упрёк Морифинвэ и слова о том, чтобы Арафинвиони не забывали, какого они рода, 'Ангарато, будучи чрезвычайно (или чрезмерно — «exceedingly» [20]) разгневан, покинул совет [20]. Ангарато, как и Аиканаро, прежде был другом сыновей Феанаро, Тьелкормо и Куруфинвэ [115]. Но после Арамана обе стороны могли винить друг друга в предательстве (сыновья Фэанаро в ропоте, сыновья Арафинвэ — в том, что былые друзья уплыли без них), и если любовь к друзьям не ушла, то обида могла жечь. Однако Ангарато, принеся важные вести, более не участвовал в обсуждении и решениях, которые касаются и войны, и союзов, и расселения нолдор (согласно «Серым анналам», и выбора Короля [20]) — получается, что он как Лорд устранился от принятия решений, видимо, полностью полагаясь на выбор своих братьев. И хотя это говорит о его доверии, но также говорит и об отсутствии личной ответственности.       Слова, сказанные Морифинвэ, будут настолько значимыми для Ангарато, 'что при обвинениях Тингола именно из-за воспоминания о словах Карнистира нолдо расскажет Тинголу то, что знает о Братоубийстве в Альквалондэ, Пророчестве Севера и сожжении кораблей. После этого Тингол запретил квэнья в своих владениях и сказал, что готов сохранить дружбу лишь с Домами Арафинвэ и Нолофинвэ [148], но не Домом Фэанаро. Что не могло не стать одной из важных причин, по которым 'Первый и Третий Дом разделили обиды [20]. Можно сравнить то, как отвечал на обиды Ангарато с тем, как отвечал на них Маитимо. Младшие Дома в Непокой обвиняли Дом Фэанаро и выступали против него; после того, как Нолофинвэ говорил против Фэнаро к Финвэ за его спиной, Фэанаро и его сыновья были отправлены в изгнание, а Нолофинвэ правил Тирионом; Младшие Дома постоянно тормозили Исход и выступали против Фэанаро и его сыновей, и Нолофинвэ не прекращал претендовать на верховную власть, нарушая обещание; сторонники Нолофинвэ винили Фэанаро во всех бедах нолдор и проклинали его… Но ради единства нолдор, ради победы над Врагом, ради блага всего народа нолдор Маитимо, несмотря на все обиды и раздоры, признал Нолофинвэ Нолдораном и забыл все обиды, нанесенные ему и, что важнее, его Дому. И это тоже является подвигом в борьбе с Врагом — Маитимо в ситуации, когда есть сильные обиды и есть общее благо, показал себя гораздо выше (снова подтвердив прозвание Высокого) и показал себя истинным Лордом, стремящимся к победе над Врагом.       Как можно видеть по черновикам к «Серым анналам», сильно возмущён был не только Ангарато, но и Артанис — даже в 66 г. П.Э., спустя почти шестьдесят лет, в беседе с Мэлиан она пришла в гнев от воспоминания о словах Карнистира и, не сдержав свой язык, сказала, что «детей Финарфина уже обвинили» [85], притом — не в том, что говорили от имени нолдор, не имея на то права, или в том, что забыли своего отца и свой род, а «в доносах и наушничестве» [85]. Такого Карнистир не говорил, но Артанис услышала — и, вероятно, не она одна оскорбилась не только подлинно сказанным, но и додуманным.       Маитимо, как сказано в «Серых анналах», упрекнул Карнистира [20]. Об этом говорится так: «Maidros indeed rebuked Cranthir; but the greater part of the Noldor, of both followings, hearing his words were troubled in heart, fearing the fell spirit of the sons of Feanor…» [20]. «Indeed» может выражать усиление, и обычно так воспринимается переводчиками (в переводе «Серых Анналов» Юлии Понедельник — «сурово упрекнул», хотя о суровости в оригинале не говорится). Но «indeed» это и вводное слово — «на самом деле», «в действительности», и мы считаем верным именно такой перевод: «На самом деле Маитимо упрекнул Карнистира, но большинство последователей обоих (Младших Домов нолдор — Второго и Третьего) (всё равно) были встревожены в сердце, так как боялись свирепого, жестокого духа сыновей Фэанаро…» [20] и, как сказано далее — поэтому при выборе Верховного Короля почти все избрали Нолофинвэ [20] (а не Маитимо, хотя он не говорил резких слов Ангарато и упрекнул Карнистира). Как уже упоминалось, по «Серым Анналам», на совете нолдор избирали Верховного Лорда. Среди тех, кто избрал Нолофинвэ Королём, наверняка был и 'Финдарато, который принял сторону Нолофинвэ ещё во время споров перед Исходом [15]. Можно отметить, что, судя 'по имени Голфин [9], синдар, видимо, называли так Нолофинвэ до официального признания его власти, и только теперь стали называть Финголфином.       Вернёмся к этой фразе о страхе перед «жестоким духом сыновей Фэанаро», которая продолжается тем, что «казалось, что он всегда будет прорываться в опрометчивых, необдуманных словах или насилии» [20]. Здесь стоит обратить внимание на слова «казалось, что» — речь идёт не о реальности и даже не об оценке летописца, а об ожиданиях, чувствах, отношениях собравшихся представителей нолдор Второго и Третьего Домов. Восприятие слов «последователи обоих» как «те, кто следовал за Фэанаро и Нолофинвэ» привело бы к тому, что нолдор Первого Дома боялись собственных лордов… но как бы тогда они после следовали за сыновьями Фэанаро? Правда, и со стороны Младших Домов странно бояться Карнистира или всех сыновей Фэанаро из-за резких, обидных слов; можно представить себе нежную, впечатлительную деву, которую приводят в страх резкие слова, но трудно представить себе, чтобы то же могло устрашить лорда или воина нолдо, перешедшего Льды и идущего на битву с Моринготто.       Можно также отметить, что нигде ранее не говорилось о «свирепости» сыновей Фэнаро; что до резких и обидных слов, то во время Непокоя и Исхода нолдор многое было сказано обеими сторонами. 'Второй Дом едва не обнажил мечи при спорах в Тирионе, в Альквалондэ сражались как Первый, так и Второй Дом, Младшие Дома обвиняли Фэанаро во всех бедах нолдор и проклинали его в Арамане [15], а, придя в Средиземье, готовы были вступить в схватку, будучи в гневе из-за пережитых при переходе Льдов страданий, но никто не говорит, что нолдор Второго или Третьего Дома были «свирепы духом».       И здесь можно вспомнить о том, как поняла и запомнила слова Карнистира Артанис. Если и многие нолдор услышали не только то, что было сказано, а мысленно дополнили своими интерпретациями, преувеличениями, ложными ожиданиями, то поэтому и могли бояться. Об одном из ложных ожиданий и говорится — «казалось, свирепый дух всегда будет прорываться в опрометчивых словах или насилии» [20], но если рассмотреть дальнейшую историю — мы видим союзы и дружбу как с нолдор, так и с другими народами, стремление избежать стычек и не видим никакого насилия или угроз в то время, когда никто не посягал на Сильмарилли (а поступки фэанариони в ситуации, когда на Камень посягали, очевидно, обусловлены вовсе не их характером).       Также, видимо, к совету нолдор и спорам об избрании Нолдорана относится упоминание, что 'Маитимо и другие сыновья Фэанаро поссорились с Турукано, так как хотели главенства [273]. В «Книге Утраченных сказаний» это относится к Нирнаэт Арноэдиад, но очевидно, во время тяжёлой битвы не могло быть споров о власти; к тому же эта ссора произошла 'до основания Ондолиндэ [273], и при этом, 'когда Турукано уводил женщин и детей [273]. Поэтому есть все основания полагать, что этот фрагмент относится к совету нолдор, на котором обсуждали, кто получит корону, и в этом обсуждении участвовали как фэанариони, так и Турукано. Учитывая отношение Турукано к Первому Дому, не приходится сомневаться, что он говорил против того, чтобы Маитимо стал Нолдораном по праву. Мы знаем, что сам Маитимо передал корону Нолофинвэ, но, очевидно, Турукано выражал своё мнение таким образом, что несмотря на выбор Маитимо, рассорился с фэанариони, в том числе с самим Маитимо.       В опубликованном «Сильмариллионе» завершение совета описано так:       «Затем Ангрод пришёл в гнев и ушёл с совета. На самом деле Маэдрос упрекнул Карантира, но большая часть нолдор, последователей обоих Домов, услышав слова Карантира, были встревожены в сердце, так как боялись свирепого духа сыновей Феанора, который, как казалось, всегда будет прорываться в опрометчивых словах или насилии. Но Маэдрос сдержал своих братьев, и они ушли с совета, и вскоре после этого, оставив Митрим, ушли на восток за Арос в обширные земли вокруг Холма Химринг» [1].       Этот фрагмент — результат редакторской работы Кристофера Толкина, совмещения двух текстов. 'В «Серых Анналах» после слов о нолдор, которые были встревожены и боялись нрава сыновей Фэанаро, говорится, что по этой причине большинство выбрало Королём Нолофинвэ, и братьям Маитимо очень не нравился такой выбор, но Маитимо их сдержал, и фэанариони покинули совет [20]. Кристофер, совместив описание совета из «Серых Анналов» с тем, что, по «Квэнте Сильмариллион», Маитимо сам отказался от власти, исключил весь фрагмент, относящийся к выбору Нолдорана, но оставил слова «Маэдрос сдержал своих братьев». При этом пропала совершенно понятная причина, и вместо желания высказать недовольство выбором большинства, которое сдержал Маитимо, вышло, что Нэльяфинвэ пришлось сдерживать гнев братьев то ли на послание Тингола (несмотря на то, что Карнистир уже высказался, а Маитимо упрекнул его), то ли вовсе на то, что Ангарато покинул совет. А из-за предыдущей фразы создаётся впечатление, что феанариони нужно было удерживать от опрометчивых слов или насилия, и получившийся отрывок в «Сильмариллионе» кажется подтверждением «жестокого духа сыновей Фэанаро». Но это искажение смысла текста Профессора, которое получилось из-за того, что Кристофер Толкин исключил фрагмент «Серых Анналов», выбор Короля, но оставил реакцию на него.       Сыновья Фэанаро ушли с совета, согласно «Серым Анналам», после выбора Королём Нолофинвэ [20]; так как Маитимо сам отказался от власти, то, видимо, он и его братья оставили совет после того, как было завершено обсуждение важных для всех нолдор вещей, и теперь новый Нолдоран будет решать вопросы тех, кто остался жить под его властью — у Маитимо не было причин признавать Нолофинвэ Нолдораном и уходить вместе с братьями раньше, чем будут обсуждены все важные вопросы. Примечание: *(1) Спасибо за идею и ценный комментарий Фуфе Великой.