Подарок, для...

      Мейнхеттан, дворец моды и порока, город успеха и отчаяния. Мало кто в Эквестрии задумывается, что для кого-то, это, в первую очередь, родина. Но это так, большинство жителей города здесь и выросли, среди гламура и вульгарности, блеска и нищеты. И надо сказать, при взгляде со стороны они могли показаться куда «нормальнее» приезжих, что выпячивают себя с витрин, афиш, а то и устраивая уличные представления. Фар Свэй, всю свою жизнь провел в этой суматохе, и о том что всё может быть по другому, знал исключительно понаслышке. Факт из той категории достоверности, как к примеру наличие отдельного государства у грифонов, или то что драконы устраивают миграцию каждые тридцать четыре года.       Этот вечер начался у него как обычно, с лошадиной дозы кофе. Будь прокляты аравийцы, что принесли в Эквестрию этот наркотик. Днём, ему удалось вздремнуть на лекциях, так что он относительно выспался. Приняв контрастный, по причине барахлящей колонки, душ, жеребчик взбодрился и отправился на работу. Не много возможностей было заработать у студента, так что приходилось хвататься за любую возможность. С другой стороны он учился в городском университете на специальном, зарезервированном для горожан бюджетном месте, и жил в старой маминой квартире. Грех жаловаться. Многие его приятели и того не имели.       Привычно здороваясь и раскланиваясь со знакомыми, Фар Свэй добрался до небольшого магазинчика в двух кварталах к западу, от его дома. Вывеска гласила «Самые Petʼрясные аксессуары для ваших Petʼов». Традиционно фыркнув на неуместный по его мнению бритпонитцизм, он вошел внутрь. Натягивая на лицо привычную фальшивую улыбку, он поприветствовал мистера Муззлера, своего начальника. Впрочем усилия пропали втуне, тот лишь процедил сквозь стиснутые золотые зубы, что-то на тему «лимон поди съешь» и продолжил заполнять кассовую книгу. Мало кому могли понадобиться модные поводки и ошейники ночью, но босс считал что круглосуточная работа магазина это элемент престижа.       Фар Свей осознавал что работает задешево, но его это устраивало, до тех пор, пока босса устраивало то, что он почти всю ночь дремал за стойкой, прислушиваясь к дверному колокольчику. Ну или к примеру к семинарам готовился, или конспекты переписывал, по тем лекциям что пропустил. Сегодня как раз был тот случай когда ему предстояло заниматься на работе. Преподаватель настоятельно советовал написать курсовую по потребительскому дизайну, на живом примере. Прикусив кассовую книгу, он распрощался с мистером Муззлером и сразу полез в конторку, за оставленными в прошлый раз тетрадями и карандашами.       Как всегда, стоило лишь запланировать заняться учёбой как всё пошло по… петле. Сперва мерзкая болонка полчаса не могла выбрать игрушку для своей собачонки, уж лучше бы ей намордник купила. Стоило ему протереть обслюнявленные плюшевые косточки, как заявились забирать кошкин дом. Он был готов ещё месяц назад и за это время погрузился в такие глубокие недра склада, что Фару казалось что он забрался уже в соседнее здание. Если бы не чёткое осознание что соседями с ними была кондитерская, он бы задумался об этом на полном серьёзе. И вот миновала полночь, посильнее встряхнув классические, светлячковые, лампы, Фар уже час как зарисовывал весеннюю коллекцию Ля Мурр, чтобы провести сравнительный анализ за последние пять лет, но его отвлёк перезвон открывающийся двери. Поставив мысленно крест на сегодняшних планах позаниматься, Фар пошел встречать поздних клиентов.       — Доброй ночи, меня зовут Фар Свей и я помогу вам подобрать самые Petʼрясные аксессуары для вашего Petʼа! Ищите что-то определённое, леди… — здесь у него перехватило дыхание, он не попятился и не сел на круп только из-за того что помнил сколько стоили авторские подвески на витрине сзади него.       — О, спасибо вам, Фар, но право слово — не стоит. — кобылка улыбнулась, лёгким движением ресниц, вызвав у продавца нервную дрожь. — Я просто осмотрюсь немного. Давно хотела зайти сюда, но всё дела-дела. Благо мне сказали что вы работаете круглосуточно.       — Модные эксклюзивы — в любое время суток. Таков наш девиз. — Фар сам поразился как неискренне это прозвучало. Судя по тихому вздоху, она тоже это заметила, но как исправить это, он не знал. — Я буду у кассы, если будут вопросы, обращайтесь.       Чуть ли не галопом, он вернулся за стойкой, ему хотелось спрятаться что-бы не видеть укоризны в её сапфировых глазах. Он сразу же узнал её — Рарити, просто Рарити. Без разных титулов, которыми любят награждать себя самозваные королевы мод и мисс вселенные. Вот уж кого он не ожидал увидеть у себя в магазине, во всяком случае в ночную смену. Неправильно было говорить что её знали по всей Эквестрии, мало ли, существуют дремучие уголки, но в Мейнхеттане её знали все, от ведущих понивидео, до последних таксистов. Его учебник за второй курс по сути состоял из перепечатки её статей в кобылкополитене. Её бутик, стал одним из туристических центров в городе. У него в комнате висел плакат со знаменитого концерта РаРаРа, когда графиня Колоратура выступила совместно с ПониТунз.       Брильянты её кьютимарки, словно отражали неровный мерцающий свет от ламп. Все эти годы она была эталоном красоты и утончённого вкуса. Когда ещё увидишь кобылку столь уверенную в своей красоте и силе, чтобы не стесняясь, демонстрировать всем свои фланки. Не случайно она до сих пор живёт в Понивилле, хотя это уже и не назвать деревенской простотой. В городах сейчас все предпочитают прятать себя под одеждой, в то время как Рарити настаивала, что платья лишь должны подчёркивать красоту тех кто их носит. Вот и сейчас на ней были одеты лишь шляпка, очки, и небольшая перевязь к которой крепилась сумочка. Отблеск на стёклах, заставил Фара вернуться из сказочной реальности в реальность будничную. «Она же мне в матери годиться, тоже мне, Эдип копытоголовый». Действительно, годы дают о себе знать и одеваемые раньше лишь во время работы очки, теперь нужны ей всё время. Но в остальном, Фар не замечал других следов времени. Кристально снежная шерстка, уложенная в сложную прическу фиолетовая грива, без единого седого волоска, даже если бы это было прилично, ему бы не хватило смелости посмотреть ей в глаза, тщетно ища спрятанные в их уголках морщинки.       В этот самый момент она сама посмотрела на него, он смутился настолько что не посмел отвести взгляд, словно утонув в этих сапфировых озёрах. В них не было бездонной пропасти гнетущих лет, наоборот, озорные искорки, на самой поверхности заставили его сознание поплыть. Небольшой наклон головы и вот, и он следуя за ней, увлёкшись, сносит со стойки звонок, и пытаясь поймать его, он отправляет следом лоток для сдачи. Выскочив в зал чтобы собрать осколки, он замирает, слушая её смех, ни капли не обидный, настолько, что он даже перестаёт сердиться на себя за столь глупое поведение.       — Ох, простите, это так жестоко с моей стороны, — она продолжает сдержанно хихикать, изящным ухоженным копытцем, прикрывая уголок рта. Даже этот простой жест был преисполнен истинного аристократизма, так не похожего на жеманную фальшь что он видел обычно на улицах.       — Ну что вы, пожалуйста простите мою неуклюжесть, надеюсь вы не поранились, я сейчас всю уберу, — он подобрал звонок и собрался бежать в подсобку за совком и щёткой, как осколки, повинуясь её магии, вновь начали собираться в единое целое, — ох, спасибо, но право не стоило…       — О, это самое малое что я могу для вас сделать, в конце концов это и моя вина тоже. Я уже забыла, что может быть реакция столь честная как у вас. — Она улыбнулась, одновременно вновь превращая лоток в единое целое. Не самое слабое заклинание не заставило её даже поморщиться или тем паче прервать разговор.       Как он в тот вечер окончательно не оконфузился, одним сёстрам известно. Кажется он даже развлёк своего кумира, своей неуклюжестью. В любом случае, поутру, передавая заполненный ювелирным почерком бланк заказа, он сперва чуть не получил от босса копытом по шее, за глупый розыгрыш. К счастью, тот всё же решил проверить подлинность и, убедившись, бедного Фара чуть не расцеловал (тот увернулся), затем заобнимал (рёбра тревожно затрещали), а после вручил премию и оставил дорабатывать ещё и половину дневной смены. Сам мистер Муззлер, поспешил лично договориться с мастером — ездовое седло для аллигатора, это действительно должно было стать потрясающей, эксклюзивной работой.       Приятели ему даже не поверили, Рарити, столь редко «просто появлялась на улице», что шанс встретить принцессу Спаркл, в негласном табеле невероятных событий, был куда выше. Тем не менее, день когда она должна была забрать заказ всё приближался. В этот раз ему даже не понадобилось кофе, сна не было ни в одном глазу. Перечитывая, «заметки о моде, блеске и других мелочах», он даже решил прифасониться. Из всех излишеств остановившись на одном лишь галстуке. Поначалу, он даже стеснялся выйти на улицу, но добавив воротничок, всё же смог себя пересилить. К своему удивлению он понял сколь в действительности оказался не одинок. Конечно с непривычки он чувствовал себя без штанов, как… без штанов, но постепенно успокоился. Не было насмешек, а знакомая цветочница, даже вручила, ему небольшую голубую маргаритку, он из вежливости проглотил её почти не жуя, но та лишь рассмеялась ни сколько не обидевшись. Этот намёк следовало обдумать, но позже.       Мистер Муззлер, глядя на его новый облик лишь добродушно усмехнулся, не преминув однако высмеять его явление на работу на полчаса раньше обычного. Он и сам планировал задержаться, но понимая сколь глупо это выглядит, на таком то примере, ровно со звоном городских часов, передал смену и отправился домой. Фар же, понервничав, ближе к полуночи успокоился. Только сейчас должна была начаться репетиция нового мюзикла, где Рарити была главным дизайнером по костюмам. Так что ещё час, едва ли она сможет зайти в магазин, ведь нужно проверить как смотрятся платья из зала, да и после убедиться что ничего не помнётся, внести финальные правки и подгонки. В своё время он отказался от идеи стать модельером, из-за подобного ритма жизни, — всё же рекламный дизайнер, куда более спокойная, да и чего уж там — востребованная профессия, по крайней мере, по Мейнхеттанским меркам.       Отсутствие кофе всё же сказалось, и проснувшись под звон колокольцев он ошалело потряс головой. Должно быть зрелище это было презабавное, так что в себя он пришел уже под хрустальный перезвон смеха Рарити. Сегодня она выглядела иначе. И дела даже не в другой прическе или там фасоне шляпки, некоторое неуловимое изменение, духи, макияж, словно это была совсем другая «просто» Рарити. Незнамо откуда набравшись смелости, он всё же смог улыбнутся и даже выдавил пару смешков, соглашаясь с такой оценкой случившегося.       — Приветствую вас в потрясных аксессуарах, л… Рарити. — она поощрительно улыбнулась ему, несомненно заметив его заминку. Значит в той части что она не любит титулов, слухи не врали. — Позвольте я принесу ваш заказ.       — Спасибо, не спешите, — её взгляд мельком указал на пострадавший в прошлый раз поднос для монет, — я пока посмотрю что-нибудь для малышки Рейлайт.       Действительно, опасаясь опростоволоситься ещё и в этом, он не спеша принёс со склада коробку. Тоже своего рода произведение искусства, мистер Муззлер, когда хотел, был въедливым в таких мелочах. Максимально компактная, но в тоже время функциональная упаковка. Вся сбруя на виду и можно сразу же взять любой приглянувшийся элемент, и безошибочно вернуть его на место. Полужесткая основа из дракотской соломы — её даже съесть можно буде такое желание возникнет. Сверху бархат, при чём не первый попавшийся портьерный, или просто самый дорогой что только на платья и годен, нет — специальный упаковочный, с мануфактуры Филчи Рича, лучшей в городе, а если судить по рекламе, то и во всей Эквестрии. Поверхность — не простая картонка, специальная пропитка, сверху слой лака, она красива сама по себе, но любая упаковочная бумага не будет с неё соскальзывать, а крышка не нуждается в ленте чтобы оставаться закрытой в тоже время легко поддаётся копыту, крылу или самому слабому, жеребячьему, телекинезу.       Осторожно, не задевая углов, Фар поставил заказ на демонстрационный столик. Рарити стояла в дальнем конце зала, не решаясь её окликнуть, он сам подошел к ней. Нехорошо получилось, весь в ожидании прихода кумира, он мало уделил внимание дальним углам и сейчас единорожка освещала витрину с помощью своей магии.       — Прошу простите меня за это недоразумение, этот стеллаж в лизинге, должно быть в последнюю выкладку кто-то повредил освещение, я сейчас… — но она остановила его лёгким кивком головы. — Кхм, как я сказал, у нас арендуют эту витрину, пик популярности камней питомцев прошел и Фони Панч уже не может содержать свой собственный магазин вот и выкручивается, они с мистером Муззлером старые друзья.       — Да, мало кто сейчас вообще знает что существуют камни питомцы, я право слово, приятно удивлена что где-то ещё можно купить аксессуары для них. Помню в своё время, я не мало времени потратила в поисках…       — О, у вас тоже есть камень питомец? — Фар Свей так удивился, открыв, как ему думалось, новую грань Рарити, что он даже не заметил как она нервно прянула ушком от этих слов. — Я не знал об этом, взял бы свою Палетте, познакомиться с… Кхм, простите, увлёкся.       — О, ничего, Фар. — Рарити вернула себе самообладание. — Его зовут Боулдер, это камень моей знакомой, а у вас значит, Палетта, — она словно попробовала это слово на вкус, — необычное имя для камня.       — Она у меня такая, сейчас покажу, — он все же протиснулся за витрину и привычным ударом копыта заставил её вновь светиться. — вот она с остальными, на фотографии. Это было почти десять лет назад, я был в числе первой дюжины покупателей, мама мне решила сделать сюрприз на день рождения, как же я был тогда удивлён.       Он не выдержал и рассмеялся, вспоминая тот день, запечатлённый на фотографии. Небольшая толпа самый разных пони, кобылок и жеребцов, молодых и старых, степенных и диких мустангов, окружали счастливого, ещё белозубого и не седого, хозяина и демонстрировали своих новых каменных друзей. Рарити, казалось, искренне заинтересовалась происходящим. Осмелев он решил вытащить свой альбом, чтобы показать наброски Палетт что он делал время от времени. Однако следующие слова Рарити заставили его выронить эскизник на пол.       — Коко, надо же, и она здесь, я думала что уехав в Пранцию, она больше не возвращалась в Эквестрию…       — Вы знаете маму? — едва слышно, на выдохе, произнёс он.       — Маму? — она внимательно, оценивающе, посмотрела на него, он вновь почувствовал себя голым, словно она смотрит прямо в его душу. — Ты сын Коко Помель?       — Да, а вы, что, знали её? — в это время, Рарити, вплотную приблизилась к нему, так что он даже почувствовал её дыхание на своей шее.       — Да, ты точно её сын, я узнаю эти стежки на воротничке, её работа, — она лишь внимательно разглядывала его одежду, но это показалась ему столь интимным, что он невольно подался назад.       — Да, мама подарила мне его два года назад, когда я поступил в университет. — нервно ответил он.       — И про меня она значит тебе не рассказывала, — с явно выраженной обидой продолжила она.       — Ну, эм, — не зная как выкрутиться, Фар решил говорить правду, у меня сложные отношения с отчимом, так что я почти всё время проводил вне дома, учился в частной школе-пансионе, потом перебрался на родину в Мейнхеттан, не судите её строго, возможно ей просто не хватило времени, — тут поняв что сказал лишнее, он вновь замолк.       — Времени значит, — Рарити добавила пару фраз на пранцузком, окончательно смутив Фара. — Ладно, прости меня Фар Свей, грехи матерей — не бремя жеребят. Прости что подняла эту тему.       — Ох, это вы простите меня м… Рарити. Я не должен был, просто подумал что вы тоже камневодчица и совсем потерял голову, дурак, ещё и альбом приволок, — он пнул злополучную книжку, но осторожно, она всё же была ему ещё нужна.       — Альбом, ты рисуешь? — Она очевидно лишь вежливо переводила тему, но ему ничего не оставалось как поддержать это шаткое равновесие и согласно кивнуть. — Как интересно, позволь взглянуть.       Это даже не было вопросом, и он молча смотрел, как повинуясь её магии, альбом взлетел в воздух и раскрылся на середине. Он было решил что она лишь мельком глянет пару страниц, заберет заказ и дверь магазина, дверь в волшебный мир Рарити, закроется для него навсегда. Но нет, не теряя концентрации, она вынула из сумочки несколько маркеров и начала делать пометки. Невежливо было что-то писать в чужом альбоме, но он понимал что для него эти заметки станут настоящими реликвиями. Стесняясь смотреть на неё саму, он следил за маркерами, облачко магии вокруг них едва заметно светилось, ему виделся цвет её глаз в этом сияние. Сами маркеры были из разных наборов, синий — совсем новый, зелёный столь старый что с него слезла маркировка производителя, на некоторых из них были даже следы зубов и помады, должно быть в порыве вдохновения, она работала по простому, по земнопоньски, ох, а вместо чёрного она кажется использует собственную туш для ресниц.       — Совсем не плохо, на самом деле, ты на каком курсе? — она задумалась о чём-то своём, — Ах да, на втором, ты же говорил. Чтож, грех такому талант пропадать в магазине, приходи летом на практику ко мне в студию, как раз нужен рекламщик, если ты конечно не против. — она выжидательно посмотрела на него.       — О, л… Рарити! Это такая честь для меня! Конечно же я согласен! — на такой успех он в самых своих смелых мечтах не надеялся.       — Вот и отлично, не взяла с собой визитки, так что держи… — Найдя чистую страницу, она запечатлела там поцелуй, и прямо тушью, одним росчерком поставила своё личное тавро.       В этот момент, закреплённая на обычный клейстер фотография, отклеилась и выпала из альбома. Извиняясь, она сама подхватила листок и даже присвистнула от удивления.       — Это, Палетт? — камешек на фото был весёлого, небесно-голубого оттенка, опоясанный оранжевым поясом. На нём было несколько, казалось случайных, но на самом деле, с определённым смыслом расставленных акцентов. А учитывая небольшой размер оригинала, было понятно, что это действительно была ювелирная работа.       — Да, это она. Приоделась по случаю дня Солнцестояния, мы тогда вместе ходили на площадь праздновать. — он даже удивился такому вопросу. — Я к каждому празднику, а иногда и просто так, менял ей облик.       — Но ведь это же краска? — мыслями Рарити была где-то далеко, но продолжала задавать вопросы.       — Да, специальная для камней-питомцев. Подходит почти к любой минеральной основе, быстро сохнет, легко смывается специальным составом. До сих пор осталось несколько экземпляров в продаже, благо срок годности у неё, рассчитан на камни.       — Заверни мне с собой что осталось, и я пожалуй пойду. — Захлопнув альбом, она положила его на стойку, сама сдвигаясь в сторону чтобы дать место Фару дойти до витрины.       Не сказав друг другу в тот раз ничего важного, они расстались, чтобы вновь встретится через пару месяцев, уже летом. Но до того, у Рарити состоялся интересный разговор с Рейлайт. Та недавно вышла из возраста беспечного котёнка и изо всех изображала надменность и серьёзность, веселя хозяйку, пусть этот смех и был оттенён светлой грустью по поводу ушедшей Опалесценс. К тому моменту как Рейлайт бросила бесплодные попытки притворяться своей мамой и во всю шипела, ревнуя Рарити к седлу, что сейчас она паковала, молчание было прервано.       — Знаешь, дорогая, презабавного пони я сегодня встретила. Сын Коко, представляешь? — Рей не представляла, а ведь будь на её месте Опал реакция была бы куда более бурной. — Не знаю зачем я предложила ему работу… Он конечно не безнадёжен, но ему ещё учиться и учиться, много детских ошибок, с такими нельзя в серьёзный бизнес… — закончив с седлом, она неожиданно схватила кошку и игнорируя её протесты повалилась вместе с ней на кровать, прижимая к себе мурлыкающие чудо, нежно, словно жеребёнка.       На прикроватной тумбочке стояла одинокая, пожелтевшая от времени фотография. Открытие Мейнхеттанского бутика Рарити, его неофициальная, только для своих, часть. Рарити, в модном в тот год платке, очки чуть в стороне, удерживаются магией, хотя на фото этого и не видно. Она целомудренно, мордочка к мордочке, прижимается к статному жеребцу, в форме иностранного эквестрийского легиона, они улыбаются друг-другу, как в старинной книге, возвышенно и романтично обмениваются дыханием. Их на самом деле не на долго хватило, но страстного поцелуя, фотограф уже не застал. Так сильны были эмоции на этой фотографии, что даже неровный, оборванный край не мешал им, как помешала, та, что была стёрта из фото, из памяти, из жизни.       — У него твои глаза, Ребёрд, слышишь меня? — прошептала она, — он мог быть нашим сыном, но судьба сложилась иначе, мон амур. — она на секунду смежила веки, вслушиваясь в мурлыканье, набираясь в нём смелости. — Я позабочусь о нём, не волнуйся, мой Кесарь, я сделаю всё правильно, чтобы ты был спокоен, в своих лугах восхода.       В это время, усыпив бдительность хозяйки, Рейлайт вырвалась на свободу и ускакала по своим важным кошачьим делам, только цокот когтей по паркету, остался вместо неё. Рарити медленно встала с кровати, поправляя смятое покрывало и устраняя только ей видимые недостатки в складках балдахина. Минута слабости продолжалась непозволительно долго. В комнате вновь была железная леди, королева моды, брильянт Мейнхеттана, но для всех остальных — просто Рарити. Ещё нужно было многое успеть, завтра секретный день подарков Пай и Рарити. И если к официальной, благотворительной, части всё готово, то подарок лично для Мод, ещё нужно упаковать…