Никогда не умела...

Бесспорно, каждый человек сожалеет о чем-то. Это сожаление может отдаваться в голове слегка слышным звоном, может гудеть где-то в районе сердца, но иногда оно гложет изнутри. Съедает, словно какой-нибудь неизлечимый недуг, словно то, с чем ты не сможешь уже никогда справиться. Мысли о том, что тебе уже не исправить, забивают голову, и ты уже не можешь убежать, скрыться от них. «Забравшись в кусты», уверен, что никогда больше не вспомнишь, навсегда примешь, согласишься, признаешься, осознаешь, в конце концов, что так лучше. Смиришься… Поймешь, что ничего уже нельзя сделать, «корабль уплыл», и ты вместе с ним. Вместе с тем глотающим тебя бременем, которое ты, вроде, выкинул «за борт». Но нет. Никогда. Как бы ты ни надеялся, как бы далеко ни гнал эти мысли, как бы громко ни кричал о ненависти к ним, ты уже жертва. Ты лишь жалкая жертва своей же слабости, неуверенности, трусости. Твои ноги обвивают оковы, твой разум мутнеет, голос хрипнет. А ты так и не можешь сказать. Сказать то, что должен был. Сказать то, что могло бы спасти тебя от этих страданий. Сказать то, что было важно не только для тебя… Стар осторожно перекинула ноги через перила, оказавшись вновь сидящей лицом к комнате. Такой ненавистной теперь комнате. Все эти звездочки, сердечки, завитки на стенах, блестки на каждом предмете мебели, палочка, уместившаяся с давнего времени на отдельной полке рядом с фотографиями, — все это разжигало в голове непреодолимую жажду уничтожения. Словно у хищника, так легко упустившего добычу в самый последний момент. Словно у художника, что одним неровным мазком уничтожил все то, чего добивался долгое время. Жажда порвать первое, что попадется на глаза. Жажда впиться ногтями в какую-нибудь мягкую игрушку из тех, например, что сидят сейчас на спинке дивана и насмехаются над хозяйкой. Девушка спрыгнула с перил, ступив на мягкий золотистый ковер с интересным витиеватым рисунком из красно-черных нитей — последний подарок от мистера и миссис Диаз. Сколько же времени прошло с тех пор? Она уже и не припомнит. Два — три года?.. Казавшихся такими бесконечными года. Еще в четырнадцать лет Стар впервые увидела этого смуглого шатена в красной толстовке. Впервые пришла к нему домой, впервые познакомилась с земными людьми — семьей Диаз, впервые пожала руку человека с другой планеты… И впервые загляделась в эти карие, наполненные серьезностью глаза. Никогда она не была так счастлива новому знакомству. Нет, родители очень часто водили ее с собой на частные балы, на открытые ярмарки, вечера, где представляли ее милейшей девочкой, и у нее даже появились некоторые близкие знакомые из королевских кругов. Но тот раз был особенным. Она поздоровалась, поговорила с настоящим человеком — первым в ее жизни! Это был самый обычный мальчик, не несущий за своими плечами особого бремени наследственности. Обычный, который не с должным уважением, а с особой искренностью тогда смотрел в ее лазурные глаза. Блондинка бессознательно дотронулась до своих плеч, словно вспоминая то тепло, что дарили ей его объятия. Первая их встреча, первая битва, первая похвала — все воспоминания в который раз пролетели перед глазами, оставляя на сердце очередной рубец. Вот они вместе борются с Людо, вот Стар помогает Марко с его не слишком удачными ухаживаниями за Джеки, вот она спасает его от Тоффи… А вот они сидят на крыше год спустя, окруженные лишь ясным, чуть порозовевшим небосводом. Шум проезжающих рядом машин, стрекот сверчков и чудной щебет сидящей на соседнем дереве птицы — вот все, что перебивало ребят, смеявшихся над очередной шуткой. Держась за руки тогда, они были по-настоящему счастливы и беззаботны. Вплетая в волосы друг другу цветы с яблони, они не замечали ничего более вокруг. Оставляя легкие шутливые поцелуи на щеках друг друга, не думали ни о чем. Забывали все тяготы сражений, мелкие заботы и важные проблемы. Щекоча друг друга, заставляли распадаться сомнения о благополучии завтрашнего дня. Строя рожицы какому-нибудь очередному незнакомцу в Зеркале, хохотали, падая в объятия друг друга. Прыгая по чуть покатой крыше и удерживаясь от падения, вместе глядели на ночное небо, не замечая проходящего мимо времени. Года. Двух. Стар каждый день заходила в комнату Марко, почти вваливалась к нему, еще не проснувшемуся, на кровать и озорно потягивала за локоны, хлопала ладонями по спине, щекотала волосами щеки. Баловство продолжалось до тех пор, пока парень не заставлял девушку прекратить свои «террористические» действия. А удавалось это сделать лишь ответными «обнимашками» и, нередко, долгим ворчанием от потерпевшего. Невинные улыбки и блестящие глаза — это то, что им по-настоящему было нужно. После встречи с «инопланетной девчонкой», как говорили в школе, юноша забыл о том, что значит «будни». Каждый день с этой блондинкой означал для него что-то новое, необыкновенное и интересное. Казалось, для нее не существует преград в веселье: драки с очередными монстрами «того» мира, переход сквозь время, спасение принцесс из «той самой» Школы — все это происходило в действительности, не во сне. Она никогда не умела быть спокойной, не умела слушаться, не умела, порой, рассудительно действовать. Она этого не умела… Зато он умел. Марко, сколько он сам ни пытался отрицать, был послушным ребенком. Хорошие оценки, примерное поведение и полная покорность старшим — вот что отличало этого парнишку от его ровесников. Он не мог сказать ничего поперек слову родителей. Он не мог без их разрешения пойти куда-нибудь, не мог повеселиться всласть с друзьями — ведь их у него почти не было. Он не мог. Не умел… Зато она умела. Сидя сейчас, спустя достаточное количество времени, на подоконнике, девушка все более отчетливо слышала чей-то навязчивый голос в своей голове. Голос, шепчущий те самые слова, что не были сказаны. Голос, что напоминал о том роковом для нее дне. О моменте, когда ее жизнь начала ломаться. С грохотом, с треском, словно хрустальная ваза, ее сердце «умерло» именно в тот момент. В момент, когда зацвел каштан… Около дома Диазов всегда было довольно много растительности. В большей мере она находилась на заднем дворе, откуда за ней можно было с легкостью наблюдать и ухаживать. Различные овощные культуры, ягодные кусты, плодовые деревья — все это можно было найти в их саду, но все же любимцем Стар являлся каштан, росший около окна в ее комнату. С его помощью она легко могла забираться на свое излюбленное место — выступ на крыше дома, — и оставаться там сколько душе угодно, а в начале лета любоваться необычными цветами этого дерева. Белые лепесточки, случайно оторвавшиеся от соцветия, разлетались по воздуху и ложились ковром на ярко-зеленую траву, делая майский день еще более прекрасным. Солнце, несмотря на еще не начавшееся лето, нещадно палило, нагревало железную крышу до еле терпимой температуры, но принцессу это совершенно не волновало. Подставляя не покрытую никаким головным убором голову согревающим лучам, Стар тихонько мурлыкнула и прищурилась. Вот ведь хорошо же просто сидеть, отдыхать, ни о чем не думая. А то кругом лишь «Делай уроки!», «Учи заклинания!». Она ребенок, в конце концов, и тоже имеет право на веселое времяпровождение! Если 17 лет можно назвать детским возрастом… Вот и правда. Прошло три года, а она и не заметила. Наверное, не заметил и Марко, они оба ни разу не заводили эту тему. Почему? Потому что не хотелось. Согласитесь, ведь нет ничего плохого в желании побыть малышом, побегать с друзьями по цветочному лугу, подраться для шутки друг с дружкой! Каждый думает об этом, но никто его не осуждает!.. Но почему тогда ей достается за подобные мысли? От мамы, от окружающих…  — Взрослая девушка, а ведешь себя, словно варвар!  — Настоящая леди обязана следить за своей внешностью!  — Дама королевских кровей не должна носиться, словно ужаленный лось!  — Эти твои развлечения не будут вечными. Изо дня в день… Каждый раз одни и те же реплики… Да Стар текст своей любимой песни так хорошо не знает, как эти заповеди «примерной девочки». Но не умела она быть примерной! Не умела сидеть за столом, не кроша хлеб на скатерть, не умела не ерзать на стуле в ожидании звонка с урока, не умела не втягивать своих друзей в переделки, а после пытаться выкарабкаться вместе с ними. Ну не умела! Но пришлось научиться. Услышав тихие шаги по железным перегородкам, девушка резко села, чуть поправила юбку, но, заметив темную шевелюру, сразу же расслабилась. Она и забыла, что Марко обещал принести горячее какао — так долго прибывала в своих мыслях.  — Как резко у тебя сегодня меняется настроение. Необычно. Даже странно видеть тебя такой. Парень поставил поднос на единственный ровный выступ и присел около него. «Что-то случилось, пока меня не было?», спрашивал он взглядом.  — Нет, все отлично. Просто подумала кое о чем… гнетущем. Мальчишка мысленно отшатнулся от услышанного. Если что-то и может гнести эту чудаковатую девчонку, то только угроза всего живого. Обычно жизнерадостная, сейчас она хоть и немного, но отличалась чем-то. Неизвестно откуда взявшаяся складка меж бровями, погасшие глаза. Надвигалось что-то страшное. Но страшное не для всего человечества, к счастью это или нет. Страшное лишь для его сердца. Блондинка ощутила, как по ногам пробежался холодок. Ночь берет свое, и воздух постепенно густеет и наполняется морозной для мая температурой. Пора бы закрыть окно, завернуться в теплый плед и погрузиться в объятия Морфея, но только не сейчас. Вопреки мурашкам, что проявились на фарфоровой коже, девушка осталась стоять у окна, стараясь подставить лицо под холодные порывы. Ведь теперь она ненавидела это тепло мая. Так же, как и эти белые лепестки, кружащие на фоне синеющего горизонта. Вестники разлуки…  — Но ты не можешь уехать! Только не сейчас! Тебе же здесь нравилось, правда? Все еще нравится? Ты не можешь бросить все это! А-а что, если твоя магия вновь ослабнет?! Ведь лишь на Земле ты не можешь причинить вред собственному королевству!.. А что я буду делать со всеми твоими щенками? Не думаю, что королева разрешит тебе держать их у себя. Они ведь будут скучать! Посмотри, посмотри, какие грустные у них глаза! — Марко попытался схватить сразу всех пищащих животных, но лишь запутался ногами в поводках. Стар молча протянула руку, помогая другу высвободиться из плена, все так же не глядя в глаза. Слишком больно. И слишком страшно.  — Ты умный парень, Марко. Не делай вид, что не понимаешь. Это было известно еще с того времени, как я только ступила на Землю — мое обучение здесь длится до совершеннолетия. И этот договор был публично оглашен всем.  — Но до твоего совершеннолетия еще так далеко!..  — Два месяца — это не «далеко», Марко! Хватит строить из себя дурака! Сам все прекрасно знаешь, зачем же делать мне еще больнее?!  — Я лишь стараюсь…  — Хватит! Ты слишком старался все это время. Слишком привязал меня к себе. Пора уже понять, что разные миры — это преграда. И слишком большая, чтобы ее обойти каким-либо способом, известным нам. Мне лично ответ точно не известен. Не знаю, как насчет тебя… Хрупкая рука порывисто дернула занавеску, и несколько петелек с хрустом оторвались от карниза. Ярко-желтая ткань с шуршанием опустилась на пол, увлекая за собой и свою хозяйку. Проклятье… До боли обидно. До слез, внезапно нахлынувших на глаза. Нет, вовсе не из-за этого куска тряпицы, что когда-то было дорогостоящим атласом. Из-за собственного бессилия. Безнадеги. Бездарности.

СЛАБОСТИ

Сердце чувствительно кольнуло. Разве она могла что-нибудь сделать? Разве могла воспротивиться правителям, собственным словам? Пусть ее и называли чудачкой, обещания она никогда не смела предавать…  — Обещай, что всегда будешь рядом… Ты же понимаешь, что я имею в виду? Мне нравятся вот такие моменты с тобой, когда мы просто смотрим на небо или сражаемся бок о бок… И я хочу, чтобы это никогда не прекращалось. Обещай

Обещай…

На потемневшую ткань упало несколько соленых капель. Слезы?.. Они посещали ее очень редко. Бывало, она расстраивалась из-за проигранных соревнований, из-за очередной выходки Людо, Тоффи, но чувства, что вызвали эти мокрые дорожки, сильно разнились со всеми предыдущими случаями. Ведь это было отчаяние. Дикое отчаяние, сжигающее изнутри, разрывающее на куски, что склеить не может никто и ничто. Осознание того, что сделать ты уже ничего не можешь. Омут, водоворот мыслей об упущенном шансе. О возможности, что могла быть осуществлена. И о том, что все это позади…  — Прошлое не вернуть…  — …но будущее все еще в твоей власти. Странный звук потревожил всхлипы, и девушка повернулась на шум. Телефон на пуфе оповещал о новом входящем сообщении. И трезвонил настолько настойчиво, что Стар пришлось встать и, шатаясь из стороны в сторону, подойти к средству коммуникации. Действительно, знак «Сообщение» ярко мигал, зазывая, прося о том, чтобы его содержимое было извлечено, узнано, раскрыто. Словно там было нечто жизненно важное. Пальчик с трудом нажал на нужную кнопку — глаза до сих пор не высохли от слез, а потому все вокруг плыло, как в тумане. Но лишь увидев отправителя, разум сразу стал яснее, а где-то в затылке зародилась острая давящая боль.

«Марко Диаз».

С неким удивлением взглянув на представленную надпись, девушка насторожилась. Ни разу не было и шанса, чтобы отсюда, из такой глуши измерений, можно было достучаться хоть как-то с Земли. Сеть обычного человеческого телефона ни за что не смогла бы пробить барьеры меж мирами, не говоря уже о расстоянии Галактик друг от друга. Невозможно! Опустив глубоко в сердце какое-то странное любопытство, получательница развернула послание, стараясь унять сомнительную дрожь в руках. Строки оказались длинными, порывистыми, словно их писал кто-то в огромной спешке. Множество ошибок говорило о том, что пишущий явно был взбудоражен своим действием. Но не это волновало Стар. Убрав лишние прелюдии, ничего не несущие слова и предложения, смысл текста можно было передать так:

«Прошло много времени. Нам нужен разговор».

Девушка могла согласиться лишь с частью его утверждения. Времени действительно прошло немало, как говорят на Земле, «много воды утекло». Но разговор… Правда ли он им необходим? Неужто так важно вновь встряхнуть то былое? Разворошить раны, что даже со временем не смогли зажить? Разрезать чуть затянувшиеся рубцы? Она так определенно не считала. Однако…

«Набрать сообщение»

Нам не о чем разговаривать, Марко. И ты это прекрасно знаешь. Не могу даже представить, каким способом ты смог отправить эту весточку, но прошу тебя больше так не поступать. Видеть тебя и слышать твои слова мне откровенно тяжело.

«Отправить».

Вот так… Так будет намного лучше. И для него, и для нее. Напоминает какую-нибудь старую мелодраму, где необходимость разорвать связи находят оба человека. Ведь так будет лучше. Ведь все после этого будет замечательно. Но жизнь — не мелодраматический фильм. Жизнь — это реальность. Такая близкая, жестокая, суровая…

РЕАЛЬНОСТЬ

Не всеми принимаемая, всеми гонимая, но никогда и никого не оставляющая. Общая. Губы дернулись в нервном смешке. «Хоть что-то у нас общее». За окном уже по-настоящему потемнело. Холод все еще пронизывал голые щиколотки сидящей на полу девушки, но та даже не собралась сдвигаться с места. Сама не подозревая, Стар сидела и ждала сообщения. Ненавистного, но такого ожидаемого текста, хоть какие-нибудь буковки, лишь бы напечатанные теми руками. Лишь бы слова от него…  — Хватит! — с яростью телефон был заброшен куда-то вглубь неосвещенной комнаты. Снова эти глупые надежды! Вновь запретные мысли, от которых только-только получилось избавиться! Решено. Необходимо убраться еще дальше. Настолько далеко, что даже родители не смогут отыскать ее. Ото всех уйти, пропасть, закрыться. Лишь бы не вспоминать о Нем. Спина ощутила холодную твердую стену. Это помогло чуть освежить разум, но вскоре горький ком в горле так же дал о себе знать. Стар и раньше плакала. Когда в детстве разбила коленку, когда уронила любимую статуэтку мамы и пыталась произвести впечатление испугавшейся жертвы. Но эти слезы душили. Они не давали вдохнуть, двинуться с места, заставляли кусать ногти и выть, впиваясь в губы зубами. Хотелось биться кулаками о пол, закрыться щитом, забыть все на свете. Но ничего этого невозможно было сделать. Ничего нельзя было исправить. По крайней мере, пока юноша, что скачет по измерениям в поисках своей возлюбленной, не сможет обнять ее и сказать с ней в унисон:  — Я…  — Ты…

-… никогда не умела врать.