Его эмоции

— При всем уважении, Мацура… — При всем уважении, ты — херня, а не баба. Она остановилась посреди дороги, растерянно сдавливая рукоять оружия в своем кровоточащем плече. А он прошел дальше, тихо задевая своей косой ее затылок. Дыхание перехватывало: он был слишком раздраженный с самого утра, и приходилось нервно считать до пятидесяти, чтобы не брать в расчет его дебильные восклицания. Но его характер мог свести с ума даже глухого старика. — Ты слышал, что он сказал? Какудзу, ты слышал? Я пытаюсь… — она резким движением руки выдернула кунай, вытирая свежую кровь об одежду трупа на спине казначея, — пытаюсь держать нейтралитет, а это дерьмо само все портит! — Отвали, блять! Какого хрена там было? Ты, кажется, врагов попутала, истеричка долбаная. Кто тебя лезть просил в бой!? — он дернул плечом, чуть поворачивая голову к ней. На его пояснице была глубокая рана, но кровь уже почти высохла, покрыв порез толстой корочкой. — Король отстоя молил о помощи. Ты криворукая обезьяна, Хидан! Ты задолбал меня своими ушлепскими атаками! Не умеешь орудовать косой, так не берись, нахрен, вообще! — крикнула девушка ему в спину, и он резко развернулся к ней. Его глаза были налиты кровью. Ладони Рин вспотели. — Кто ты, блять, такая вообще, чтобы язык свой поганый распускать, а? — Хидан дернул рукавом, ловко вытаскивая свое оружие. — О, ты хочешь поговорить об этом? Давай! Хоть когда-нибудь мне не придется сдерживать себя! Кроме своего Джашина нихера не видишь, хотя план был работать в команде. Командная работа, знаешь? — она крикнула ему в лицо, наблюдая, как несколько капель ее слюны упали на его подбородок и скулу. Ее терпение сегодня лопнуло. Больной ублюдок. — Тебя лишь могила исправит! — А ну повтори, блять, что про Бога сказала. И я срежу твою голову прежде, чем ты закончишь, идиотка! У тебя, я смотрю, блять, развлечение появилось новое: шутить со мной, а? Я на место жопу твою поставляю, уродка. — Как ты меня назвал? — Если вы сейчас оба не заткнетесь, я отрежу вам языки, — казначей стоял в пол-оборота к ним, щурясь от солнца. Рин ударила Хидана по руке, в которой он сжимал ее плащ. Она на ходу засунула кунай в сумку и убрала выбившиеся пряди в хвостик. Ужасное, отвратительное ощущение кипело внутри. Ее раздирало на мелкие кусочки после каждой ссоры. Возможно, нужно было привыкнуть к его словам и манере общения. Но Мацураси общалась эмоциями. Чувствами. Иногда просьбы Хидана выглядели глупо и жестко, но все понимали, что он хочет, что думает и говорит. Все привыкли. Но ей это давалось нелегко. Рин просила никогда не касаться своей внешности. Ни при каких обстоятельствах. Личности — пожалуйста. Проблем —запросто. Но нет, ребята, только не ее внешности. Она сжала руки в кулаки, чувствуя жесткую кожу своих ладоней. Пальцы хрустнули. Рин застегнула длинный черный плащ Акацуки, коснувшись молнией длинного шрама на шее. Гадко даже как-то. Они должны были сопровождать труп до пункта, а после со спокойной душой отправиться в свои холодные хоромы, но уже с чемоданчиком Какудзу. Денег заплатили немало. Даже не жалко выбитого плеча, забавно. Вечером никто из них не разговаривал. Иногда с девушкой обменивались короткими фразами насчет привала. Но в действительности Какудзу никого не спросил, где они будут спать. Рин устроилась около него, без интереса наблюдая, как его ловкие пальцы перебирали купюры. Он был отличным собеседником. И от монотонного шептания денег глаза начинали слипаться. Внезапно по подбородку ударило что-то твердое, и от неожиданности она прикусила свой язык. — Ты охренел? — девушка кинуло яблоко обратно, надеясь угодить им в его дурную голову. — Замолчи, а. Что с твоей рукой? — Хидану пришлось нагнуться, чтобы достать до фрукта. Он неумело вытер яблоко о плащ и откусил внушительный кусок. — Бесконтактный бой с твоей… — Не надо мне острить, слышь. Не дура, подошла бы давно. Криворукая обезьяна все сделает, — его нога согнулась к колене. Рин вздернула подбородок. — Ой, какие громкие слова. Сам додумался или кто подсказал? — губы медленно растянулись в улыбке. Напряжение ушло. Остались недосказанные слова. — Сам подойди. — Не надо. Он тут не нужен. Какудзу взял новую стопку, снимая с них резинку. Девушка раздраженно поднялась на ноги и, чуть пошатываясь, подошла к нему, расстегивая плащ на ходу. Было немного неудобно. Рин села на колени к нему лицом, тот спокойно обхватил ее шею рукой, фиксируя плечи. Было до дрожи в пальцах приятно почувствовать его дыхание на своем лице. Другой рукой Хидан уперся в место вывиха, рассматривая, как с каждым движением его ладоней ее губы сжимались в тонкую линию. — Что мне будет за это? — спросил Хидан девушку. — Если ты сейчас не сделаешь это, то я обеспечу не только физическую боль, но и мораль… — в ушах громко хрустнуло, и Рин всю передернуло. Морщась от облегчения, она отпустила голову вниз. — Вот же зараза. Его рука сильнее сжала ее шею, он начал массировать ее спину. Девушка разрешила себе чуть прикрыть глаза. Оба знали, что Какудзу закончил с деньгами. Он потянул ее за плечи, не заботясь о том, как именно она сядет. Но с этим вопросом они давно покончили. Холодные руки проскочили под плащ, задевая порез. И Хидан выругался прямо ей в ухо, прежде чем она смогла прикоснуться губами к его горячей ключицей, чувствуя холодный металл его цепочки. Прощение за оскорбление Бога принято. Он по-хозяйски сжал ее ягодицы и провел пальцами по копчику. Да, конечно, он знает, в какие места попадают техники ее врагов. Медленно касаясь носом уха, он неприятно засасывал скулу, проводя языком. Рин придвинула его ближе к себе. Хидан заставлял содрогаться ее от эйфории каждый гребаный раз, как надавливал на рану. Это было больно, поэтому, конечно, она знает, что ему нравится. Хидан прикоснулся к длинному рубцу на ее шее. Облизал его и снова медленно вдохнул в себя запах ее кожи. Прощение принято. И она знала, что он любит ее. Он все время говорил это. Мацураси общалась эмоциями. Но не было эмоций ярче тех, что он вкладывал в свои жесты. Им всегда было слишком жарко друг с другом. Но этот жар и держал их.