Не герой

Апу влюбился в Сабаоди с первого взгляда. Дороги рано или поздно приводили сюда разных людей: трусов и храбрецов, искателей лёгкой наживы и приключений, больных на голову и просто больных, решивших во что бы то ни стало найти Ван Пис. Пожалуй, не каждый остров по эту сторону Ред Лайн мог похвастаться таким количеством пиратов на одну рощу. Парк развлечений мирно соседствовал со штаб-квартирой Морского Дозора, аукцион рабов — с зоной, где каждый мог нанять мастера смоляного покрытия. При условии, что оного ещё не продали на всё том же аукционе… Архипелаг, словно скаредная вдова, принимал у себя всех, независимо от пола, веры и моральных принципов, при этом не отдавая взамен ничего, кроме смутной надежды на светлое будущее. Ещё он дарил ощущение места, где ты когда-то очень давно уже бывал, но по нелепой прихоти памяти забыл; ностальгия охватывала при виде огромных мангровых деревьев, сменяясь детским иррациональным восторгом от горок и каруселей. Не дом, с ним ничего не сравнится, но где-то близко. Апу завороженно смотрел на пузыри и прикладывал к уху ладонь, чтобы расслышать тихий хлопок, когда радужное чудо превращалось в ничто. Музыкальный слух и тонкая душевная организация делали Апу настоящим человеком искусства, способным понять (и не простить) многие чужие заморочки. Он снисходительно относился к своей славе представителя Худшего Поколения — придумали же название! — и с «коллегами» пересекаться не спешил. Как приличный и добропорядочный пират он опробовал все аттракционы, заглянул во все подозрительные и злачные места, попугал местную шушеру и ловко ускользнул от охотников за головами. У тех, видно, совсем в собственных головах ничего не было, слишком предсказуемо и грубо они действовали. Обидно даже! Никакого уважения, фу такими быть. Запутывая следы, Апу остановился возле кабака, радушный хозяин которого угощал каждого сотого клиента сливочным пивом (надо ли уточнять, что Апу всегда везло?). У чёрного входа играл на саксофоне проникновенную мелодию неряшливо одетый человек. — Старик, ты чего тут околачиваешься? — удивился Апу, ведь основные гулянья проходили в сорок третьей роще. Там же водились и музыканты, выманивая у щедрых туристов деньги. — Двадцать восьмая роща не то место, где найдётся ценитель твоего таланта. Играешь ты с душой, я слышу. — Спасибо, — степенно ответил человек, оказавшийся не таким уж старым. Одежда у него была грязная, а лицо заросло густыми волосами, кое-где с проседью. — Туда идти смысла нет. Мальцы передали, что в сорок третьей роще остановилась пиратская команда Базиля Хоукинса. Я никогда не слыл любимцем судьбы, так что поостерегусь. — Один из Сверхновых? — кося под дурачка, спросил Апу. — Ты точно уверен? — Может, я и ошибся, — пожал плечами музыкант, нежно проводя пальцами по эске саксофона. — Мне нет никакого дела до пиратов и их разборок. Если хочешь убедиться лично — сходи и посмотри. Логично, чёрт возьми! Вместо бесполезного разговора можно отправиться на яркую шумную улочку, купить булку с джемом и поискать в пёстрой толпе кого-нибудь странного. С вероятностью в девяносто процентов это точно окажется пират. Ну не могут они вести себя тихо и не привлекать внимания, Апу знал по себе. — Играй, старик, — несколько монет упали в футляр для саксофона. — А я пойду и посмотрю, что ли. Архипелаг однозначно отвечал на любовь Апу взаимностью. Несколько дней, что Апу провёл здесь, ему дико везло: на пути не попалось ни дозорных, ни Тенрьюбито, ни сколько-нибудь опасных противников. Стычки с охотниками не в счёт — скука, а не битвы. Вместо бурлящего в крови адреналина по телу разливалась спокойная, умиротворяющая мелодия, ноты которой казались навечно потерянными в море. Архипелаг пытался стать для Апу домом, безопасной гаванью, где проще выпить вкусный кофе и съесть пончик, чем получить заточкой под ребро. Такая наивная забота приятно удивляла Апу, он и подумать не мог, что на Сабаоди можно провести время совсем как обычный человек. По магазинам, что ли, пройтись? Смоляных дел мастер пока не подавал признаков жизни, видать, залёг на дно, только отстреливался мыльными пузырями от желающих обновить свои корабли. Так что времени, чтобы почувствовать себя беззаботной сухопутной крысой, было навалом. Апу подпёр щеку кулаком и с хлюпающим звуком втянул через трубочку сладкий мандариновый коктейль. После праздного шатания по туристическим рощам парни вернулись на корабль, купив еды, кажется, на полгода непрерывного плаванья, а вот ему сидеть взаперти совершенно не хотелось. Ритм жизни хаотичного, рассеянного и обманчиво приветливого архипелага пьянил сильнее алкоголя. Вслушиваться в этот ритм и едва слышно отстукивать его пальцами по столешнице было занятно, а мурлыкать только что придуманные слова — ещё и весело. Люди за соседними столиками думали, что он сошёл с ума. Ну, в какой-то степени они были правы. Пираты Хоукинса действительно остановились в сорок третьей роще. Вели себя тихо, не дрались, за выпивку платили, девок не тискали, даже если те сами лезли им в штаны. Они показались Апу немного заторможенными и… странными, ага. Заморочки капитана всегда перекидывались на команду, и Базиль Хоукинс не стал исключением из этого негласного правила. Он был самым странным из всех странных людей, каких когда-либо видел Апу. Под людьми он подразумевал пиратов, естественно, которые обычно не утруждали себя манерами. Чёрт, да он тут уже третий день торчит, изучил всю улицу и все дурацкие магазины сувениров (даже купил парочку, чтобы не выглядеть подозрительно), а этот сухофрукт ни разу не улыбнулся! Эмоции на его лицо боялись забираться под страхом смертной казни: в любом состоянии Хоукинс сверкал невозмутимой миной человека, которого порядком достал идиотизм окружающих. Отчасти Апу его понимал, но всего остального он не понимал совершенно. «На что я трачу свою жизнь? — уныло размышлял Апу, глядя на то, как Базиль Хоукинс раскладывает очередной пасьянс за столом в соседней кофейне. — Наблюдаю за типом с эмоциональным диапазоном табуретки. Если другие окажутся такими же, я подохну со скуки!» Тут одновременно произошло два события: в толпе раздался пронзительный женский крик («Сумочка! Моя сумочка!») и Базиль Хоукинс оторвал взгляд от карт, чтобы посмотреть прямо на подобравшегося Апу. Тот не собирался ловить вора, нет, делать ему нечего — всяким там бабам помогать! И тем более не собирался оставлять удобное место для наблюдения, вливаться в людской поток и скользить в нем до первого незаметного переулка, куда свернул похититель женских сумочек. Апу придумал себе тысячу и одно оправдание, пока выкручивал вору руки и забирал чужую вещь. Например, он отсидел себе всю задницу, что было чистейшей правдой, и потому решил прогуляться, а что маршрут прогулки совпал с путём, которым сбежал вор… с кем не бывает? Повезло! Или же коктейль оказался испорченным, а выплёвывать его на виду у стольких свидетелей как-то не комильфо… Или… Мало ли зачем ему понадобилось прийти именно в этот чёртов грязный переулок! — Проваливай, — пнув напоследок вора в задницу, Апу снова нырнул в толпу, где незаметно подсунул сумочку печальной женщине и скрылся, пока его не начали заваливать благодарностями. Пираты должны быть выше сентиментальной чуши. Пусть вон дозорных благодарят, у них на Сабаоди раскрываемость высокая — вместе с преступностью, ага. Базиля Хоукинса за столиком уже не было. Апу чертыхнулся, махнул рукой и пошёл искать приключений в рощи беззакония. Там однозначно веселее и не нужно быть добреньким. Уж кого-кого, а Скречмена Апу героем не назовут даже после пяти бочек пива.

***

От пива он точно не отказался бы. Или от чего покрепче. Горло пересохло, вместо слюны нёбо царапали песчинки, а язык отказывался шевелиться и издавать хоть сколько-нибудь пристойные звуки. Архипелаг Сабаоди подарил своему любимцу целую неделю спокойствия, удовольствий и развлечений, легко совместимых с жизнью. То, что происходило сейчас, с жизнью совмещалось очень плохо. Апу искренне не понимал, что двигало Хоукинсом в ту минуту, когда к нему подошёл адмирал Кизару, но бесстрашию немного позавидовал. Оставаться бесстрастным сукиным сыном, прямо смотреть в глаза собственной смерти или считывать её со странных карт — это было по силам Базилю Хоукинсу и до чёртиков пугало Апу. Он скрипнул зубами и перегнулся через парапет крыши так далеко, как мог, насколько хватило смелости и отчаянной, больной потребности увидеть. «Почему ты зацепил меня, почему не отпускаешь, почему ничего не делаешь, чтобы спастись?!» Это ненормально, неправильно и жутко, когда пират, который добрался целым до архипелага, без тени сомнения подставил себя под удар. Ни один мускул на его лице не дрогнул. Кизару занёс ногу… — Что-то будет, капитан, — прошептали слева. — Надо валить, ну пожалуйста, капитан… — Я хочу досмотреть, — отмахнулся Апу, щуря глаза в облака пыли и крошева от разрушенного здания. Сила адмирала повергла парней в ужас: даже невозмутимая рожа Дрейка вытянулась, словно он никогда такого не видел, ага. Только Урог по-прежнему весело скалился, и в его улыбке крылось что-то злое, торжествующее, как у языческого божка, вдоволь напившегося крови. Апу передёрнуло, но смутное движение в облаке мгновенно завладело его вниманием. Неужели Хоукинс… выжил? Атаки адмирала не причиняли ему никакого вреда. Ни следов, ни ран. Куда уходит эта чудовищная сила? Кто такой сам Хоукинс, человек ли он вообще?! Неужели существуют фрукты, дарующие бессмертие или неуязвимость? Апу не знал. Он выдохнул с облегчением, заметив кровь. Кровь есть — значит, человек, живой, почти нормальный, ну больной на голову немного, но где найти адекватного пирата в их безумное время? Ничего, заживёт. А куклы у него не бесконечные. — Капита-а-ан… — раздался скулёж откуда-то справа. — Цыц, — Апу запрыгнул на край крыши, выпрямился и ударил кулаком в грудь на пробу. Звук получился низкий, глухой, но впечатляющий. — Парни, хотите послушать мою новую песню, апапа? Глаза Хоукинса расширились от изумления: об этом карты его не предупреждали. Правильно, Апу сам удивился, что встрял в чужую битву, привлёк внимание и ещё адмирала располовинил. День определённо удался. Он стал бы ещё чудеснее, не вколоти Кизару его в соседний дом, но за глупые благородные поступки вроде спасения незнакомых пиратов с соломенными волосами приходится чем-то платить. — Капитан?! — Он жив, — впервые услышал Апу голос Базиля Хоукинса — человечный, с эмоциями или, по крайней мере, их отголосками. — Я же говорил, что сегодня никто не умрёт. — Но потрепали нас неслабо, — скривился Апу, ощупывая оба локтя на правой руке. Вроде целые. — Ты стоять-то можешь, фокусник? Хоукинс мог, правда, штормило его из стороны в сторону так, что хоть плечо подставляй, иначе рухнет снова в грязь раненым лебедем. Опирался на руку помощи Хоукинс с королевским достоинством, будто оказывал одолжение. Апу почти придумал ехидную и очень обидную реплику, как вдруг Базиль выдохнул куда-то ему в макушку: — Вероятность твоего вмешательства была равна двадцати процентам. Что заставило тебя совершить подобную глупость? Апу раздражённо цыкнул и пнул Хоукинса локтем по свежей ране. — Да я просто мимо проходил! Не спасал я никого, не выдумывай себе чёрт знает что. — Странно. Прежде чем «просто пройти мимо», ты десять минут наблюдал за нами. — Заткнись, апапа! — буркнул Апу. — Иначе брошу тут, и подыхай, так тебе и надо! Слух никогда не подводил Апу, но вдруг почему-то выдал невероятное: тихий смешок голосом Хоукинса, голосом человека-ледника, не способного на обычную человеческую улыбку. Причитания собственных парней словно мечом отрезало. Апу сплюнул кровавую слюну в сторону и не удержался, посмотрел-таки на уже не умирающего лебедя. Кровь из виска перестала течь, а разводы её напоминали ритуальные узоры на коже. Даже раны этот ненормальный умудрялся превратить в головоломную мистическую фигню. — Мог просто «спасибо» сказать, язык не отсох бы. — Ты пират, не герой. Пиратов не благодарят, — возразил вдруг Хоукинс, гордо вскинув подбородок. — Впрочем, если ты настаиваешь… — Нет, не надо, я пошутил! — Буду должен, — прозвучало так просто и естественно, словно Хоукинс успел разложить карты и увидеть, к чему приведёт данное в полубреду обещание. — И спасибо. Вот ведь ненормальный. И команда у него чокнутая — пока они хороводы вокруг своего ненаглядного Базиля водили, то один, то второй обязательно с интересом пялился на Апу и качал головой. Что они хотели этим сказать? Апу окончательно запутался, и его хватило только на бегство к своему кораблю, где широкую улыбку от уха до уха никто не считал чем-то из ряда вон выходящим.