Люблю

      Красавица. Лежишь рядом со мной, совсем голая, беззащитная. Резко контрастируешь со сверкающе-белыми простынями. Загоревшая в тёплых странах кожа, волосы чёрные-чёрные. Ты наполовину укрыта, и я вижу только то, что выше пояса, но и этого достаточно.       Не знаю, почему мне не спится. Вроде бы устал… Да нет, не «вроде». Чертовски устал. Но уснуть всё равно не могу.       Перевожу взгляд на стену и опять на тебя. Хах, я понял, почему не могу уснуть. Это всё ты. Ты слишком красивая, и поэтому я не могу закрыть глаза.       До дрожи хочется коснуться, но боюсь разбудить. Твоя кожа такая приятная, ты не представляешь. А волосы такие ароматные, мягкие… игрался бы с ними вечно.       Что насчёт рук? Они божественны, они совершенство. Их выточил самый искусный скульптор, какой только может быть, не иначе.       Сначала пальцы. В меру длинные, тонкие, невыносимо подвижные. Дальше идёт тонкое запястье, которое я легко могу обхватить. А если чуть натянуть кожу на предплечье, можно увидеть вены. И изгиб, божественный изгиб. Его особенно хорошо видно, когда ты раскидываешь руки в стороны.       Люблю, когда ты обнимаешь меня ими. И люблю, когда ты красиво-нелепо не контролируешь их на сцене. Это выглядит потрясающе. Парни смеются, а я не могу. Слишком прекрасно.       Шея — мечта вампира. Вена пульсирует так соблазнительно, что я невольно сглатываю слюну. Ужасно хочется укусить больно-пребольно — сперва легонько коснуться губами, засосать нежную кожу, а потом навострить клыки и впиться со всей дури, чтобы никогда не отпускать. Тебе это тоже нравится, чуть ли не больше, чем мне. Я спрашивал, помнишь? Да, нравится… Но во время тура кусать не разрешаешь — синяки остаются чудовищные.       Грудь я целовал бы вечно. Что ты делаешь, что она такая ароматная? Или это у тебя с рождения? Я помню этот запах много лет, он неизменен в своём составе и неизменен в том, что сводит меня с ума.       Сильная, гибкая спина. На ощупь — чистый шёлк. Когда ты выгибаешься подо мной, лопатки резко выделяются, и это очень красиво. Ты похожа на львицу. Можешь быть ласковой и нежной кошечкой, а можешь расцарапать мне всё тело в кровь. Хожу потом изодранный, как когтеточка, но это самый скромный счёт, по которому стоит оплатить за ночь с тобою.       Свои ноги ты почему-то не любишь. Всё ещё не понимаю, почему. Я люблю блуждать по ним ладонями, торопливо целовать коленки, гладить чрезвычайно ранимые бёдра, а потом резко подниматься выше и нежно щипать упругие ягодицы. Тогда ты подаёшься навстречу и с силой хватаешь меня за плечи.       И всё твоё тело усыпано родинками. Люблю водить по ним пальцем, когда ты лежишь. Искать созвездия. А ты смеешься и говоришь, что тебе щекотно. Люблю.       А глаза? Чёрт, какие у тебя глаза. Нет ничего лучше, чем слушать твои неземные стоны, наблюдать, как удовольствие меняет твоё прелестное лицо, и смотреть в твои глаза… Помню, я как-то пошутил, что ты ведьма. Тогда ты на глазах всего колледжа пообещала проклясть меня. Они сверкают ярче миллионов звёзд. Они для меня как Солнце для Земли, жизнь без них невозможна. Ты знаешь? Хм. Ты только знаешь, что я люблю тебя, а как сильно — вряд ли. Потому что я редко об этом говорю. Почему? А не знаю. Думаю, мне просто стыдно. Мы уже не маленькие дети. Знаю, что сказать бы стоило, но не могу.       — Роберт? Почему не спишь?       Ты полностью открываешь глаза, приподнимаешься на локтях. Тонкое одеяло скользит. Мне становится нехорошо. Ты озадачена, почти взволнована и ждёшь ответа. Я не знаю, что соврать, и насмешливо кривлю рот.       — Тобой любуюсь.       Облегчение озаряет твоё лицо, улыбка ложится на тонкие красные губы. Ты довольна. Может, смущена. Я трогаю твои волосы, твою хрупкую голову. Ты недоумеваешь.       — Зачем проснулась? Я помешал?       Ты лукаво щуришься.       — Нет. Просто я услышала твои мысли.       Ты щедрым жестом откидываешь одеяло, припадаешь ко мне и крепко-крепко целуешь. Уверенные руки уже скользят к моей груди. С каждым годом ты становишься всё лучше и лучше, хотя мне постоянно кажется, что лучше уже некуда. Я люблю в тебе всё. Каждый недостаток, каждое несовершенство. Люблю в тебе каждую деталь, которую ты сама не видишь.       Ты всё ещё целуешь. Я охотно отвечаю и чувствую вкус вина. Ты сама как вино. И сегодня я хочу испить тебя до дна.