Плохо быть хорошей

Сольхён была хорошей, даже слишком. Девчонки таких считали приторно-сладкими, а парни относили к категории «ебёт мозг, но крайне редко», следовательно она автоматически им нравилась, потому что делала много, а взамен просила мало. Точнее вообще ничего не просила, современная такая Мать Тереза, готовая на всё ради других. Вот и сейчас писала какую-то работу какого-то студента, хотя и разговаривала с ним всего пару раз. Зачем? Потому что по-другому не умела. В школе была лучшей по всем параметрам, гордость родителей, такая вся правильная до скрежета зубов. Сверстники таких не любят, особенно, когда становятся старше. Первая сигарета, алкоголь, прогулы и всё такое. А когда с тобой рядом девчонка, которой поют дифирамбы все взрослые, то конечно совесть немного ворчит и зависть появляется. А дети редко дружат с совестью, поэтому и у Соль друзей никогда не было. Только видимость, хотя она вряд ли это понимала. Зато сейчас, наконец, открыла глаза, когда из-за двери доносились голоса «друзей». А ведь она вышла всего на пару минут за соком. — Мисс Ли снова ее хвалила, господи, учителя уже готовы ноги ей целовать. Да было бы за что! — Юми, которая всегда так приветливо махала ей рукой и улыбалась, подсовывая тетрадь по биологии с невыполненной домашкой. — И не говори. Вечно умничает, такая вся хорошая, а смотрит всегда высокомерно, — это была Джини, которая всегда садилась с Соль на истории. А еще всегда говорила, что Ким мило улыбается. — Ага, смотрит так, будто мы ей что-то должны, хотя сама помогает, даже и не приходится ее просить. Даже жалко немного, ведь сложно, наверное, жить, когда такая наивная дура, — неужели она действительно так выглядела со стороны? Но думать об этом не хотелось, а особенно соглашаться с их словами. Люди вообще не особо любят правду, особенно такую неудобную. Потому что правда всегда заставляет человека что-либо предпринимать, а Сольхён никогда не относилась к числу «предпринимателей». Ведь куда удобнее просто закрывать глаза и жить своей привычной жизнью. Именно поэтому натягивает самую милую улыбку и толкает дверь аудитории. А те, кто с таким удовольствием перемывал её косточки, конечно же, замолкают и приветливо так кивают головами, а еще делают вид, что рады. А Соль в свою очередь делает вид, что верит. Этот день ничем не отличался от других, таких же «идеальных». Вся жизнь её жизнь была вроде бы прекрасна, и Сольхён должна была соответствовать, так ей говорили с самого детства, когда отдали в музыкальную школу. И плевать всем было с высокой колокольни, что маленькая Ким терпеть не могла всякие там ноты и гаммы. Сольхён должна была любить всё то, что любили её родители, а еще должна была стать врачом, потому что все в её семье так или иначе были связаны с медициной. Вот и она теперь связана с медицинским вузом, по рукам и ногам связана. — Хён-а, сядешь сегодня со мной на истории? — остается лишь сжать зубы и кивнуть, а затем уткнуться в тетрадь и повторять-повторять-повторять, ведь сегодня очередной очень важный зачет, сегодня очередной очень важный ужин дома, где будут друзья родителей, и где её родители будут важно-важно хвастаться этим самым зачётом. А Сольхён будет лишь молча улыбаться и есть безвкусный салат. Всё как всегда. Зачёт она, конечно, сдала, да еще и лучше всех, и никого это не удивило. Все поздравляли, говорили, какая она умная, какая молодец, но почему-то никто не позвал её такую умную с собой в кафе, чтобы отметить сдачу последнего зачета в семестре. Никогда даже не сообщил, что планируется небольшая тусовка по такому замечательному поводу. Наверное, просто потому, что в очередной раз придумала бы не особо убедительную отмазку и поспешила домой, чтобы не выслушивать очередную проповедь от мамы в духе «хорошие девочки не шатаются по всяким забегаловкам». Иногда хотелось не придумывать глупых отговорок, хотя в них и надобности особой не было. Потому что Ким Сольхён никто никуда и не приглашал. Она уже закинула сумку на плечо, как вдруг услышала: — Эй, Соль, пошли с нами, отметим, а Чжинхван потом подвезёт, — и внезапно перед глазами возникла Джимин. Невысокая и миловидная девушка, которая всегда относилась к ней хорошо, садилась за один стол во время обеда, поздравляла с днём рождения и всё время предлагала прогулять пары. Шин Джимин была очень дружелюбной и открытой, а еще любила шутить и прогуливать универ, объясняя это тем, что жизнь слишком коротка, и пары, а особенно неинтересные, вполне могут подождать. Вот только табель успеваемости не ждал, именно поэтому там были лишь одни тройки с редким проблеском четверок. — Я бы с радостью, но сегодня правда не могу, — вроде бы отказала мягко. Как обычно. — Оставь её, Джимин, она никогда не может. Скорее никогда и ничего, — бросает проходящая мимо Хечжон. Она была единственной, кто не засыпал Ким фальшивыми комплиментам, чаще всего она просто игнорировала её, а когда обращала внимание, то ничем хорошим это не заканчивалось. Обычно это заканчивалось лишь испорченным настроением Сольхён. Потому что в глубине души она хотела, чтобы все окружающие её любили, а вот Шин Хечжон её не любила, никакой симпатии не испытывала. Да что уж там, даже вида не делала, что испытывает. Удивительно, ведь Джимин была ее сестрой. Такие абсолютно разные, а еще говорят, что кровь не вода. — Ты могла бы быть более тактичной, — младшая даже немного нахмурилась, потому что не могла понять такой враждебности. — Чтобы лишний раз потешить её самолюбие? Ну уж нет, я привыкла правду в глаза, а нашей золотой Ким стоило бы последовать моему примеру. Кстати видела тебя сегодня у двери, не думала, что ты настолько бесхребетная, — сказав это, она схватила свою сестру за руку и потащила в сторону выхода. А Сольхён так и осталась стоять с сумкой, закинутой на плечо. И с испорченным настроением.

***

— Доченька, ты сегодня должна быть самой красивой, к нам на ужин придут Кимы, — она почему-то каждую минуту своей жизни что-то кому-то должна. И снова молчание в ответ на заявление матери, и снова ни слова поперек, а лишь кивки и безоговорочное согласие. Даже платье одевает то, которое ей говорят, заплетает волосы в странную прическу, губы красит бледно-розовым блеском. Да и сама по себе она бледная: — Вы с Чживоном очень здорово вместе смотритесь! Сольхён так не считала, а Чживон уж тем более. Он давным-давно ей доходчиво объяснил, что его интересуют немного другие девчонки, те, которые хоть чем-то отличаются от рыб. И кличку ей тогда дал «рыбка Дори»*, думая, что это забавно. Вот только девушка так не думала, потому что он сравнил её с холодной, немой, скользкой рыбиной. И тогда впервые в жизни подала голос, а он лишь рассмеялся и сказал, что на правду не обижаются. А Сольхён тогда обиделась и очень сильно. Но смотря сейчас в зеркало, готова была согласиться с парнем. А подслушанный сегодня разговор одногруппников, да и слова Шин Хечжон лишь подливали масла в огонь. Последней каплей, наверное, стало это отвратительно — приторное розовое платье и розовые туфельки, не хватало лишь тиары на голове, тогда была бы самой настоящей сахарной принцессой. Но если быть честной, она была похожа не на рыбу, а на маленькую собачонку, такую обычно таскает под мышкой какая-нибудь гламурная блондинка. Та самая собачонка, которая вечно трясётся и носит глупые до ужаса комбинезоны. Ей даже когти красят. Собаке красят когти. Люди, похоже, сошли с ума. Мать улыбалась, явно довольная результатом, а Соль тоже улыбалась, просто потому что привыкла. Но время не стояло на месте, и пора было уже спускаться. Вниз, где собрались люди, которые тоже всё время улыбались и вели светскую беседу. Все они уже сидели за столом, даже Чживон. Кстати, он был единственным, кто не кривил губы, а просто монотонно жевал, даже не старался казаться приветливым. И ему спускали с рук, просто потому, что изначально дал всем понять, кто здесь босс. Нет, он не наглел, вёл себя культурно и не закидывал ноги на стол, просто не давал никому права указывать, что делать и говорить, как себя вести. Родители, наверное, слишком его любили, ведь позволяли абсолютно всё, говоря лишь, что не следует переступать закон и рамки приличий. В светском обществе он не переступал, но вот за пределами его отрывался по полному. Сольхён даже слышала, что он частенько участвовал в подпольных гонках. А еще частенько видела, как он приезжал в универ на мотоцикле, хотя не так уж частенько, ведь приезжал он туда всего раз шесть в месяц, и нет, она совершенно не считала. — Сольхён-а, ты так похорошела, — миссис Ким, в отличие от своего сынули, симпатизировала младшей Ким. — Благодарю вас, — как всегда вежлива и учтива. Отец с матерью как всегда одобрительно кивают и наверняка сейчас находятся на седьмом небе от счастья, оттого что их чадо похвалили. А вот Чживон даже внимания не обращает. — Тебе и правда идёт это платье, ты в нём такая…идеальная, — и только сейчас Соль замечает, что сегодня пришла и семья Квон вместе с Юми разумеется, той самой Юми, которая учится на врача, но ни черта не смыслит в биологии. А еще Юми сохнет по Чживону. Да, вечер обещает быть интересным, думает Сольхён и садится на своё место. Так и проходит большая часть ужина: взрослые обсуждают политику, новости, экономику, именно поэтому слишком заняты и не замечают, как рука Юми ложится на колено Чживона, который всё также продолжает жевать и абсолютно игнорировать происходящее вокруг. — Может нам прогуляться? — произносит любительница распускать руки довольно тихо, но так, чтобы Соль услышала. — Я не против, а ты, Дори? — и даже сейчас называет её этим прозвищем. Перед Юми, которая и так о ней не особо высокого мнения. — А я здесь ради десерта, так что гуляйте без меня, — и снова миленько так улыбается. Иногда Чживону хочется вывести эту девчонку настолько, чтобы увидеть хоть что-то в ней настоящее, а не фальшивые зажимки и покорные кивки. — Ну я тогда тоже десерт подожду, — отвечает точно такой же улыбкой и случайно стряхивает руку Квон. А Сольхён на долю секунды даже удивляется, потому что Ким Чживону нравились именно такие. Раскованные, стервозные и готовые на всё, всегда и везде. А еще симпатичные на лицо, Юми как раз была полным комплектом, скорее даже «all inclusive»*. Весь оставшийся вечер рыбка Ким больше ничего не произносит, а затем вовсе извиняется и уходит раньше, под предлогом, что завтра тяжелый день, да и голова болит. И все ей верят, кроме Чживона, который лишь усмехается и бросает взгляд на ее тарелку с десертом. Нетронутым десертом. Через час под окном слышатся голоса, хоть Соль и не относилась к числу тех, кто ловил кайф, подглядывая за другими, но смех Кима буквально заставил подняться с кровати и подойти к окну. — Дори? Серьезно? Ей действительно подходит, правда она не столь многословна, — и эту противную стерву даже не напрягает то, что она находится в доме этой самой Дори. Не волнует и то, что Дори вроде как ее подруга: — Она тебе тоже не нравится? Ким Сольхён была не из тех, кто злится или обижается, она скорее старалась игнорировать обидные слова, завистливых людей, но именно в этот момент, похоже, что-то щелкнуло. Не зря люди говорят, что всякому терпению приходит конец. И не бывает здесь исключений. Если вы методично наносите удары, то будьте готовы, что в один прекрасный или не очень момент вам дадут отпор. Дверь, ведущая на балкон лишь тихонько скрипнула, когда Соль её распахнула. — Знаешь, с этого момента биологию будешь осваивать без моей помощи, потому что ты мне тоже не особо нравишься, — страшно ли ей было? Конечно, ведь делать что-то новое, незнакомое всегда страшно. А еще страшно всё время быть хорошей и прожить всю свою жизнь так, как хотят окружающие. — Да без меня ты вообще станешь социофобкой, ведь с тобой почти никто не разговаривает даже. — Ты ошиблась, Юми. Это я почти ни с кем не разговариваю, — и откуда столько смелости? Почему именно сегодня и сейчас, может во всём виноваты магнитные бури? — Смотри, не упади с пьедестала своей самооценки. И мой тебе совет, выскочка, прекращай воротить нос, иначе так никогда и не найдёшь себе друзей, — а затем цепляется за руку Чживона, показывая что разговор окончен. — Просто в отличие от некоторых я разборчива и не кидаюсь на всё подряд, — вот теперь разговор действительно закончен, думает Сольхён и захлопывает балконные дверцы. А затем задёргивает занавески и только после этого позволяет себе опуститься на пол и наконец выдохнуть. Она не была стервой, не знала, как давать отпор, просто все свои девятнадцать лет прожила в уютном коконе, где никто ее не обижал особо. Но теперь от этого кокона нет никакого толка, потому что правда оказалась куда страшнее. Она не превратилась в бабочку, как бывает в сказках. А так и осталась гусеницей, не способной за себя постоять. А еще гусеницы не способны летать. Но ползать Сольхён слишком устала, именно поэтому вскакивает и снова выходит на балкон. - Эй, Ким Чживон, поднимись ко мне пожалуйста, - а затем замирает, даже дыхание задерживает. - А что мне за это будет? - кстати, Юми больше не цепляется за его руку. - Поверь, ты не пожалеешь, - ну а что она могла еще сказать? Отлично, теперь у Сольхён есть лишь секунд двадцать, чтобы придумать хоть что-нибудь действительно стоящее, потому что Чживон распахнул входную дверь и оставил позади себя Квон Юми, которая явно не ожидала такого поворота. Сегодня Дори, наконец, покинула свой океан безмолвия.