Часть 1
4 апреля 2016 г. в 00:47
Ей уже само имя свое не нравилось.
Джейн.
Каждый раз, как мальчишки из класса смотрели очередное идиотское детективное месиво.
Джейн Доу – неопознанный труп.
Джейн Доу – ни будущего, ни прошлого.
Ни будущего – кем она будет, если не станет слушаться папочку?
Папа знает, как для нее лучше.
Ни прошлого – все, что вчера было, и раньше, мертво, и о нем никому не стоит рассказывать.
Никому – даже тогда, когда мать после полутора месяцев шатаний по больницам возвращается. Джейн сама себе не верит – мама прижимает ее голову к своей груди, и обнимает, и гладит по волосам.
И говорит:
«Я люблю тебя».
Запинается только когда нужно назвать имя.
Но для Джейн это мелочи.
Как и все то, что в газетах писали.
Живи или умри.
Ее мама выбрала.
Между прочим, выбрала жизнь – и ее саму, что еще надо?
Мать покрывала отца, этого Джейн не отрицает и перед самой собой.
Детектив Фиск смотрит на нее своими внимательными раскосыми глазами.
Хочет узнать все-все.
Все про все, как каждый раз хотят от тебя взрослые – им все равно, что с тобой потом будет, как если донесешь на хулиганов, которые пинают тебя в раздевалке. Им важен процент раскрываемости или как там его.
Взрослые терпеть не могут, когда дети врут, а сами делают это куда чаще.
Если через неделю тебя изобьют в два раза сильнее – им не до того.
Так говорит Корбетт, и Джейн знает, что это правда.
Всегда было правдой.
Корбетт знает, о чем говорит. Когда-то они сидели за одной партой и были больше чем подругами.
Корбетт Денлон всегда окружали любящие приврать взрослые – кроме последнего времени.
Корбетт теперь сирота.
Врать не стыдно, если это нужно для хорошего дела.
А у нее, Джейн, по крайней мере, осталась мама.
И мама (после больницы) – снова хорошая.
Джейн соврет. Не только ради Корбетт. Хотя бы ради самой себя.
Чтобы соврать, иногда нужно быть очень-очень честной.
Как тогда, когда обещаешь, то есть клянешься на крови.
Корбетт сказала, это вовсе не обязательно – со своей кровью, раз чужой так много.
И Джейн поклялась.