Illicit

      В зале суда было холодно, и выглядел он сыро: вся мебель сделана из вишнёвого дуба, отвратительно зелёный ковёр, который покрывал каждый сантиметр пола. Раньше я никогда не бывала в суде, но всё выглядело именно так, как я представляла: например, масштаб всех вещей — они были довольно габаритными и превышали размеры людей, действительно смешно, как будто для гигантов. Наверняка эта комната без мебели выглядела бы древней. От стен устрашающе отходило эхо, пока я пыталась добраться до своего места.       Я нервничаю, хотя в этом нет смысла, ведь это не моё заседание. Я здесь как представитель общественности от своей школы. Мой учитель по праву рассказывал мне, что для моей учёбы в следующем году было бы неплохо походить на судебные заседания в течении лета, и я подумала, что это действительно интересно, так как могло принести реальную пользу в будущем.       В страхе я оглянулась на экспертов, готовившихся в суду. Они находились в той точке своей карьеры, которой хотела достичь я сама. Я не видела ничего более успешного кроме как будущее в мире права, оно очаровало меня, и это продолжается с самого детства. Чем больше утихали мои нервы, тем больше я желала стоять на том полу, где сейчас будут бороться за справедливость.       Профессионалы стихли, и вдруг все встали на ноги, так как в двери показался судья. Он был одет в чёрную накидку с лентой через плечо и светлый парик. Как и большинство судей он был старый, может, лет шестидесяти, и белый. Судья выглядел очень умным и серьёзным, я наблюдала за тем, как он подходит к своему месту за столом и кивает в знак признательности всем находящимся в зале суда, жестом показывая, что они могут садиться. Всё, происходящее вокруг, отвлекало меня от того, что ответчик уже сидел в зале, в сопровождении, как я думаю, своего адвоката. Я не видела его лица, когда он незаметно проскользнул мимо меня, но он казался молодым, и его волосы падали коричневыми завитками на плечи, а одет был в рубашку с рисунком и короткими рукавами. Его голова была опущена, а взгляд направлен на собственные руки. Могу сказать, что со спины он выглядел как преступник, и это дело будет либо очень сочным, либо обычным детским случаем.       Присяжные были приведены к присяге и, наконец, секретарь встал со своего места в передней части зала суда и прочистил горло, заставив замолчать оставшиеся голоса.       — Дамы и господа, в суде Короны Королева против мистера Гарри Эдварда Стайлса. Взимается следующим образом: на счету один поджог с намерением поставить под угрозу жизнь. Преступление совершено двадцать первого июня две тысячи четырнадцатого года. Позвольте представить Вам вашего судью на протяжении всего судебного процесса — почётный судья Уильямс.       — Спасибо, — судья Уильямс обратился к секретарю, прежде чем повернуться к присяжным, — это для вас, господа присяжные, чтобы решить, являются ли представленные вам доказательства, достаточными для того, чтобы доказать вину подсудимого. Это ваша работа — рассмотреть доказательства, не со стороны закона; по пунктам законодательства я буду подсказывать вам в случае необходимости.       Судья посмотрел на двух барристеров, сидевших за своими столами, и они встали.       — Ваша честь, всем, Добрый день. Я, мистер Смит, и я выступаю со стороны обвинения, а это — мистер Джонсон, со стороны защиты. Это обвинение обязано доказать вне всяких разумных сомнений, что подсудимый виновен в предъявленных ему обвинениях и по этой причине он сегодня находится в зале суда, — высказывался коротышка.       — Теперь я приступлю к открытию дела с предъявлением доказательств, которые будут вам показаны. Примерно в десять утра двадцать первого июня две тысяче четырнадцатого года, мистер Стайлс и двое его друзей — мистер Луи Томлинсон и мистер Зейн Малик, были арестованы с обвинением в поджоге с намерением поставить под угрозу жизнь. Трое молодых людей в возрасте девятнадцати лет потребляли большое количество алкоголя в сарае, расположенном на поле, владельцами которого являются мистер и миссис Тэтчер, где-то рано утром. Они разлили оставшийся ликёр на пол в сарае и подожгли его, а после скрылись с места преступления. Считается, что мужчины имели прямой умысел порчи имущества и находились в сознании, следовательно осознавая, что есть большой риск распространения огня и угроза жизни. Все трое признали себя 'не виновными' при обвинении.       Как мелочно. У этого человека нет ничего лучше в жизни, кроме как напиваться на поле со своими друзьями и устраивать поджоги? Должна признаться, что для меня было сложно держать себя в руках, я просто хотела встать и начать выговариваться. Адреналин уже прошёлся по моим венам.       После нескольких мгновений, которые были отведены присяжным для процесса объяснения, сторона обвинения снова начала говорить:       — Я вызываю на допрос в качестве свидетеля обвиняемого мистера Гарри Стайлса.       При упоминании его имени, ответчик медленно поднял свою голову и сурово глядя на все наши лица, которые глазели на него со всех сторон, перед тем, как встать со скамьи подсудимых и последовать к подиуму в передней части зала. Даже его походка возмутила меня, он находится здесь, в суде, в качестве преступника, и у него не хватило порядочности, чтобы распрямить свои плечи и идти с некой целью, а не вразвалку. Одет он был в повседневную рубашку и черные обтягивающие джинсы, а на ногах — чёрные блестящие ботинки с заострённым носком. Похоже, он приложил усилия и старался выглядеть умным, но будем честными — у него это плохо вышло. Его вьющиеся волосы были заправлены за ухо и черты лица были смелыми: острый подбородок и, определённо, заострённый нос. Брови были нахмурены, и он выглядел сварливо, я наблюдала, пока он шёл с опущенной головой, а подойдя к стойке, прошёлся рукой по волосам и выпрямился.       Судебный пристав указал ему на трибуну и попросил прочитать, что было написано перед ним.       — Я торжественно и искренне объявляю и подтверждаю, что в показаниях буду говорить правду, всю правду и ничего кроме правды.       Его голос был низким, тихим и звучал хрипло, он говорил медленно, и я заметила, что у него был северный акцент. Судебный пристав отступил на шаг, оглядев зал и ожидая следующих инструкций, с заложенными за спину руками.       — Мистер Стайлс, — начал обвинитель с хитрым тоном в голосе, — почему бы вам не начать рассказывать нам, что произошло той ночью в сарае.       — Э-эм, ладно, — Стайлс был обязан. Он казался равнодушным, как будто он был с друзьями, и они попросили его рассказать про любимую футбольную команду, а не перед судьёй. — Ну, мы пошли выпить где-то около. десяти? И мы оказались на каком-то поле в сарае. После нескольких часов мы решили разжечь костёр, поскольку уже было темно настолько, что мы уже ничего не видели в двух футах перед нашими лицами, поэтому мы разлили спирт на какие-то опилки и прочее-       — И всё? Пожалуйста, поточнее, мистер Стайлс, — судья перебил его, зарабатывая крошечный проблеск страха от мистера Стайлса.       — Я не знаю, я не помню. Опилки, наверное, какие-то старые дрова и солома? — он говорил так, будто это он спрашивал судью, а не наоборот. Его история была неприятно сомнительной до сих пор.       — Поэтому мы разлили всё оставшееся спиртное, а Зейн достал зажигалку и поджег сарай. Примерно через полчаса горения дым стал настолько густым, что я едва мог дышать, а огонь становился всё сильнее, и я думаю, это было началом. чего-то вроде крупного распространения, — закончил он, но обвинитель недовольно посмотрел на него, ожидая, что он продолжит, но Стайлс, казалось, не замечал этого. Он явно не был самым раскрепощённым.       — И что случилось потом, мистер Стайлс? — адвокат убедил продолжить его, и мистер Стайлс, смущённо колебался, прежде чем прочистить горло.       — Мы оставили это… чтобы, у-ух, найти помощь. Ни у кого из нас не было с собой телефона, поэтому нам пришлось идти искать кого-нибудь.       — Вы уверены, что намеревались возвратиться? В какое время это было?       — Около. двух часов утра. Да, мы ушли за помощью, но не смылись.       Я практически съёжилась от того, что он использовал неформальный язык, выступая перед судьёй, хотя этот факт заставлял меня испытывать жалость к нему.       — Но, как говорится в заявлении, данным миссис Портер, которая обнаружила огонь, то в три часа утра никого вокруг вообще не было, и тогда она позвонила пожарным, чтобы те помогли потушить пламя. Вам троим понадобилось больше часа в поиске некой помощи?       — Я э-эм… да. Мы потерялись и не знали, где можно найти хоть кого-либо.       — Похоже, что вплоть до вашего, с мистером Маликом, полного опьянения вы оставили свои вещи, когда покидали место преступления, — мужчина указал на два полиэтиленовых пакета, и, подойдя к ним, показал присяжным. Выглядело, как будто там лежат какие-то вещи, может куртки или сумка. — Мы знаем, что это были ваши вещи, потому что на прорези в сумке есть ваш ID, — утверждал он.       — Да, как я уже говорил, мы пошли за помощью, а потом собирались вернуться. Моя сумка не была главным приоритетом, пока сарай сгорал дотла. Мы не думали, что всё будет настолько плохо.       — А почему вы не вернулись к месту пожара? Когда вы трое были взяты под стражу, спустя час, то вы не были на месте преступления. Полицейские нашли вас в вашем же доме, в четырёх милях от места происшествия.       — Я не помню, как я оказался дома, — резко сказал мистер Стайлс.       — И я так полагаю, это вина алкоголя? — Он кивнул. — Вы были настолько пьяны, что не можете даже вспомнить, как добрались домой, но в то же время спорите, что контролировали себя при разведении огня и были уверены, что сможете контролировать его.       — Да, — просто ответил он.       — И так, вы говорите, что вообще не имели намерений причинить вред или угрозу чьей-либо жизни поблизости? Несмотря на то, что были пьяны и сбежали.       — Да, — повторил он.       — У меня больше нет вопросов, ваша честь, — закончил обвинитель и уселся за свой стол, направляя небольшой кивок в сторону представителя защиты, который сидел рядом с ним, тот кивнул и медленно встал.       — Мистер Стайлс, — высокий и темноволосый мужчина, насколько я помню, — мистер Джонсон начал говорить: — Каковы были ваши намерения, когда вы покидали свой дом в ту ночь?       Мистер Стайлс в замешательстве на мгновение посмотрел на него, и языком прошёлся по своим розовым губам, чтобы смочить их.       — Я не понимаю вопроса.       — Что ты планировал делать той ночью? Ты и твои друзья договорились встретиться? Вы обсуждали, куда пойдёте? — спросил адвокат, его голос был беззаботным и бодрым, как будто он разговаривал с ребёнком.       — Ну, мы все были у Луи дома, а потом просто решили прогуляться и напиться. Мы не обсуждали, куда пойдём, просто шли, и тогда Зейн сказал, что знает небольшое поле. Вот, так мы и оказались там.       — И вы не имели намерений причинить какие-либо неприятности?       — Нет. В целом, мы так-то держались, — он пожал плечами.       — И пожар, напомните суду, почему вы развели костёр? — попросил мистер Джонсон.       — Было темно, мы ничего не видели, а потом решили развести огонь, потому что у нас не было другого источника света.       — И ты понимал, что был риск распространения пожара из-за таких крайностей? — тут в голосе мужчины присутствовал странный тон: его задача была доказать, что мистер Стайлс не виновен, но все его вопросы были направлены в манере мистера Смита.       — Нет, наверное, мы не подумали об этом. Мы просто убедились, что это будет маленький костер, как в лагерях, — ответил он, почти улыбаясь. Его напряжённые плечи расслабились, он прошёлся рукой вдоль челюсти и подбородка, и я заметила, что его пальцы были покрыты различными кольцами, и те же руки украшены в основном чёрными татуировками.       — И вы пошли за помощью, когда поняли, что не можете больше справляться с огнём?       — Да.       — Ты молод, и тебе придётся признать, что ты употребил большое количество алкоголя, а потом каким-то неизвестным образом оказался дома?       — Да, — подтвердил он.       — Ладно, Гарри. — Это был первый раз, когда кто-то в зале суда обратился к нему исключительно по имени. — Что вы планируете делать с вашей жизнью дальше, если вас признают невиновным, мистер Стайлс?       — Ваша честь, — возразил мистер Смит, внезапно вскакивая. — Я возражаю, какое отношение это имеет к делу?       — Мистер Джонсон? — судья Уильямс подталкивал на объяснения.       — Я просто хотел бы узнать, что мистер Стайлс планирует насчёт своего будущего, планирует ли он улучшиться, — говорит мистер Джонсон, на ходу придумывая предлог, чтобы его вопрос был поддержан.       — Я позволяю, продолжайте, — говорит судья, явно заинтригованный.       — Что ж, я планирую вернуться в школу, чтобы исправить упущенные годы в колледже, — оглашает мистер Стайлс, зарабатывая сочувственные взгляды от некоторых присяжных. Я закатила глаза. Должно быть, эта симпатия на голосовании была запланирована им.       — Ты ясно дал понять, что не имел намерений поставить под угрозу чью-то жизнь, иначе твоё будущее имело бы соответственный конец. Зачем молодому человеку, который собирается улучшиться, совершать такое преступление, как поджог с умыслом? Больше нет вопрос, ваша честь.       — Мистер Смит, вы хотите провести повторную экспертизу? — спрашивает судья у прокурора.       — Нет, ваша честь, больше вопросов нет.       Судебный пристав вернул мистера Стайлса на его сидение, и его адвокат начал что-то шептать на ухо и гладить его по спине, пока тот ему отвечал.       — Суд объявляет перерыв до девяти утра завтрашнего дня, — судья Уильямс постукивает деревянным молоточком по столу и встаёт, чтобы покинуть зал.       Уже? Слушание уже закончилось? Я посмотрела на часы и была потрясена, когда увидела, что провела здесь почти два часа и время уже приближалось к пяти. Все внизу от меня начали тасоваться и разговаривать между собой, пока готовились покинуть зал суда, а я взглянула на мистера Стайлса, который сидел на скамье подсудимых. Он забирал свою куртку со стула и, как только позволил своим глазам пройтись по залу, то заметил, что я смотрела в его сторону. Его зелёные глаза были прищурены, выражение лица — пустым, и губы сжаты в тонкую линию, пока он разглядывал меня. Я хотела отвести взгляд, но просто была не в состоянии сделать это, наши взгляды были соединены издалека глядя друг в друга. Я вздохнула с облегчением, когда к нему подошёл его адвокат и похлопал его по спине, и его глаза оторвались от моих, пока его выводили из зала.