Отдых для двоих

Оставалось несколько часов до прибытия поезда в Краснодар. Все дети были в предвкушении, а взрослые начинали упаковывать чемоданы. Все вещи, без которых можно обойтись в оставшейся поездке, уже были убраны. Осталась, в основном, вода и вещи, нужные детям, а то слушать нытьё эти заключительные часы не очень-то хотелось, особенно, если наслушались этих воплей за поездку. Ульяна прыгала по койкам, заливаясь смехом. Полина пыталась хоть как-то повлиять на дочь, но девочка не слушалась, она просто светилась изнутри ярким светом. Колпаковой позвонил муж и поинтересовался о том, как у них дела, как они едут и всё в таком роде. Павел сообщил, что Джек очень скучает по Ульяне, хочет, чтобы она поскорее вернулась. Отец даже дал Джеку трубку, и тот радостно пролаял, услышав голос хозяйки, чем рассмешил девчонку. А она еще долго имитировала его лай. Лена и Артем уже достали билеты на паром и паспорта, чтобы не искать их потом в чемоданах в порту. Воду они израсходовали, остатки были слиты в стакан. Из еды вообще осталась только пара бич-пакетов, которые было решено съесть на месте. В магазин идти точно не захочется, а так: кипятком залил, пять минут подождал и готово. К тому же, они будут жить в одном номере. Хотя воды там нет, но, по крайней мере, не растаскивать по всему дому с бокалами воды с кипятильником внутри. Ребята представляли себе этих Николая и Антонину, их номер: обои в нем, кровати, пол, обстановку — и всё, что могло их заинтересовать. О внешнем облике дома они даже не задумывались. Представляли они его себе довольно просто: какой-нибудь невысокий, кирпичный, с большим количеством растительности во дворе. В Интернете «Ласточка» не была зарегистрирована, а, значит, увидеть до прибытия было невозможно, и оставалось лишь раздумывать на досуге. И вот поезд начал тормозить. По вагону прошлась Юля, да, именно она. Вероника после вчерашнего инцидента «плохо себя чувствовала» и попросила сменщицу выйти за нее. Девушка, не долго думая, согласилась. После ночного происшествия Юлия пересмотрела своё отношение к Нике. Больше она не собиралась вставать с ней в один рейс и, тем более, в один вагон. За ней уже давно ухаживает один молодой проводник — Ярослав. И теперь она была готова принять его ухаживания. — Пока, ребят, — попрощалась Полина. Странно, но ей не хотелось расставаться с Колосовым и Брусникиной. Слишком уж они ей понравились, хотя ей нравился любой человек, кто её не перебивал и выслушивал. — Пока. Пока, Уля, — попрощались Артём и Лена и пошли на поиски такси. Да, они решили просто взять такси, а не трястись в автобусе до порта «Кавказ», где могут в добавку еще и сумочку свистнуть. Уж кто-кто, а следователь и оперативник таких историй навидались и чувствовать на себе, как это неприятно и обидно абсолютно не было желания. — Пока! — бросила Ульяна и пошла вместе с матерью на поиски автобуса до Геленджика. Она вприпрыжку побежала, обогнав Полину, тащившую за собой по щебенчатой дороге чемодан, когда та указала ей на нужный транспорт. — Командир, сколько до порта «Кавказ»? — заглянув в окно старой «Ауди», спросил Артём. — Договоримся. Дешевле всё равно не найдешь! — улыбнулся загорелый мужчина, говоривший с южным акцентом. — Ладно, поехали, — махнул рукой Тёма и открыл дверь автомобиля. Колосов сел спереди, а Брусникина сзади. Водителем оказался человек, не слишком приятной внешности, коротко стриженый, с длинным орлиным носом, тонкими губами, он был какой-то слишком худощавый для своей комплекции. — А вы куда едете? — иронично спросил водитель, доставая из пачки сигарету. — В Евпаторию, — сухо бросил Артём и отвернулся от этого кадра, совершенно неприятного ему. — О как! Ясно! — с какой-то завистью пробубнил мужичок и достал потрепанную старую зажигалку. — Не курите здесь, — почти приказала Лена, почувствовав столь специфический запах курева, который и на дух не могла переносить. — Какая нежная дамочка! Ладно. Хозяин-барин, — и сигарета отправилась в окно. Что еще можно было ожидать от человека с такой манерой общения и без какого-либо уважения к пассажирам, платящим деньги за «комфортабельную» поездку? Уловив на себе негодующий взгляд Артёма, водила замолчал и не стал лезть на рожон. Стало понятно, что шутить Тёма не будет, а такого обращения к себе и спутнице не потерпит, к тому же, пока что это была единственная ложка дегтя в бочке меда. Остальная поездка прошла спокойно. Южанин не нарывался, а отпускникам только этого и надо. К ним никто не лезет, и они ни к кому не лезут. Еще в Москве было поставлено одно единственное условие: «Никакой работы! Что бы ни произошло — никакой работы!» — и оба поклялись это условие выполнять беспрекословно. Путешествие на пароме ничем примечательным не отличилось. Всё прошло без эксцессов. С билетами всё было нормально, никаких препятствий не было, и Колосов с Брусникиной уже вскоре оказались на пароме. От постоянного вида воды становилось дурновато. Еще бы: после столицы, с ее инфраструктурой, оказаться наедине с природой, да еще и так, что из природы тебе досталась одна вода. За время плавания им еще раз позвонил Николай и сообщил, что будет ждать их на автовокзале в Евпатории, и ничего, благо, не изменилось, всё в силе. Эти три часа прошли дольше, чем два дня в поезде. Везде толпа: люди, машины, вещи, работники парома — начинало рябить в глазах. Но душу грело хотя бы то, что уже совсем скоро они окажутся в теплой постели и будут вдыхать морской воздух. Путешествие на автобусе тоже особенно ничем не запомнилось, если упустить, что ребята ненадолго потерялись, и Тёма чуть не опоздал, за что получил от начальника, которая, по привычке, чуть не влепила ему выговор. Всё ближе и ближе становилась к ним, еще неделю назад далекая, Евпатория. От этого сердце начинало биться чаще, мысли ласкали приятные думы об отпуске. У каждого свои. Каждый думал о своем, но в одном они были едины: «Ни о каких бандитах, чтобы и речи не шло!». После постоянного вида моря за иллюминатором всё еще немножко укачивало: поезд, хам-таксист, паром, автобус — слишком много. И прийти в норму пока еще не совсем получалось. Немного подташнивало. Но об этом оба старались просто не думать. Были вещи и поважнее, чем назойливая тошнота, стоящая в горле. Ребята сидели на соседних местах, смотрели в окно, где изредка попадались деревеньки, а чаще — поля: подсолнухов, картофеля и других культур. Это хоть как-то отвлекало от комка в горле. Приехав на вокзал, путешественники сразу начали окидывать взглядами автомобили, выискивая взглядом среди них черную «Тойоту Короллу» с номером А375ЕК. Но, пока, таковых не было. Были «Тойоты», но не «Короллы», а если «Короллы», то с другими номерами. Все встречающие были с табличками с именами отпускников, которых они должны выловить в этой толпе. Все кричали имена наперебой: «Красновы!», «Гостевой дом „Лазурный берег“!», и всё в таком роде. Но вот ничего напоминающего о них не было, даже имена не повторялись. Лене, правда пришлось пару раз обернуться на своё имя, но увы, не она. «ОВД „Щукино“!» — вдруг послышалось откуда-то издалека. Колосов и Брусникина обернулись и стали искать глазами того, кто только что выкрикнул название их места работы. Они быстро нашли табличку с родным названием учреждения и поняли — это и есть Николай Филимонов. Мужчина был, навскидку, лет шестидесяти, седовласый, военной выправки, среднего роста. Одет он был в темно-коричневую майку и светлые бриджи. Увидев своих постояльцев, он заулыбался. Они же, в свою очередь, помахали ему рукой и направились прямиком к нему, осматривая инициатора их отпуска и не сводя с него глаз. — Фух, ребят, это вы — Артём и Лена от Хрулева? — запыхавшись с дороги, спросил мужчина и опустил эту табличку, чтобы не смущать остальных и не сбивать их с нужного им направления. — Мы, — в один голос ответили друзья и поняли — всё уже началось. Сейчас им предстоит еще одно путешествие, наконец до конечной! — Ну, тогда поехали! — улыбнулся Николай, и взяв спортивную сумку у Тёмы, все направились к «Тойоте». Черная старенькая машинка стояла в самом дальнем углу. Коля немного не рассчитал с дорогой и выехал немного с опозданием, введя отпускников в неловкое положение. Усевшись в авто и разложив вещи — какие в багажник, какие в салон, — они начали движение. Медленно, но верно приближались друзья к Евпатории. Николай начал рассказывать ребятам истории про их с Ник-Ником молодость, боевые заслуги и трудовые будни. Было и немало интересного в этих байках, но были и небезызвестные факты, с которыми следователю и оперу уже приходилось встречаться. Иногда приходилось и поспорить с «ветераном» этих дел, посвящая его в новые методы современной правоохранительной системы. Филимонов удивлялся и нередко повторял: «Вон, оно как! Ишь ты, что напридумывали!». А когда Артём начал рассказывать про подвиги Мухи, то Николай и вовсе рот открыл. Он был просто поражен тому, как пес справляется со своей нелегкой службой, к которой собак натаскивают годами, а тут — уникум! Кто бы сомневался, что Муха — уникален! Но совершенно посторонний человек был просто в необъяснимом состоянии, когда узнал самые захватывающие дела, раскрытые с непосредственной помощью четвероногого друга. «Вот бы в наше время такого пса! Вот бы мы нараскрывали дел! Вот повысили бы раскрываемость!» — с белой завистью проговорил Филимонов и уткнулся глазами в довольно ровную дорогу, продолжая слушать Тёму. Сейчас казалось, что они уже почти в этой самой Евпатории. Предвкушение отдыха, ласкающее мысли, ни на минуту не отпускало никого из ребят. Уже завтра утром они смогут пойти к этому прекрасному морю, смогут пройтись по золотому песку, смогут окунуться в теплую морскую воду — от этого просто становилось трудно дышать. Лена была на море единожды, но тогда она была совсем ребенком, и многие воспоминания волей-неволей стерлись из памяти. Артём вообще ни разу не был в таких местах, и всё это ему в новинку: этот влажный воздух, абсолютно другой климат, другие люди, более простые, чем в столице, открытые. Еще они наслушались о погоде, оказавшейся какой-то нестабильной в этом году. Вот на той неделе было просто пекло, и люди изнемогали от жары, отказавшись от экскурсий, проводили дни напролет на пляже. А вот три недели назад был такой шторм, что все сидели по номерам, так же отказавшись от экскурсий. Пока неизвестно, какая погода будет во время отпуска московских милиционеров, но почему-то казалось, что она будет просто отличной. Ехать оставалось недолго. Николай всё больше интересовался историей Хрулева, ставшего уже подполковником и начальником целого ОВД. «О, Коля! О, старый волк!» — восхищался былым боевым товарищем Филимонов, уже давно живший вдали от Москвы, в абсолютно другом регионе, и даже другой стране (события описывают времена, когда Крым был частью Украины). — Там небольшая накладка у Тони вышла. Ну, ничего страшного, приедете, Антонина вам всё скажет. Жить можно! — отмахнулся мужчина, сам ответивший на вопросы, которые ему хотели задать Артём и Лена. Те лишь переглянулись и пожали плечами, показывая, что они вряд ли что-то сейчас из него вытянут, хотя Филимонов был еще тем болтуном, с этой темы он как-то быстро ушел. И вот, спустя полчаса, «Тойота Королла» подъехала к трехэтажному кирпичному зданию горчичного цвета с балкончиками, выходящими прямо на море, до которого, по словам Коли было не больше пятисот метров. Деревянная лестница вела сначала на второй, а потом уже на третий этаж. На каждом из этажей было по три номера. «Ласточка» находилась не в самой Евпатории, а немного за ней, но сути дела это не меняло — море рядом, магазины есть, а до города автобусы ходят. Здесь они, наоборот, смогут отдохнуть от городской суеты, от этого дикого ритма и насладиться уединением с природой, а главное — с самими собой. Из ограды виднелась деревянная беседка с резными стенами, довольно просторная, чтобы могли войти сразу несколько компаний, хотя чаще ее «оккупировали» дети для своих игр и ночных посиделок. Ведь все они видели друг друга впервые, хотелось поделиться своими интересными историями, которые дома и так все знали, а тут новые люди, у которых такой же багаж шуток и смешных случаев, произошедших с ними. Также там были и деревья: средней высоты, с пышной кроной из сочно-зеленых листьев, и толстым стволом, растущим из-под земли. Цветы были почти везде, а это было видно пока еще из автомобиля и за серыми железными воротами. Петуния цвела в горшках, подвешенная на высоту, пестрая, белая, бордовая, красная — и еще много всяких расцветок. Какие-то, неизвестные горожанам, белые цветы только распускались, как объяснил хозяин сего великолепия — это ночные цветы, и цветут они только ночью, распускаясь вечером. «Тойота» припарковалась около ворот. Из нее первым вышел владелец, а уже за ним гости, всё никак не осознавшие, что они уже приехали. Их укачивало после поезда, а дурное состояние после парома никак не покидало. Может быть сейчас, когда они уже наконец ступят на твердую землю, это начнет проходить, а то как-то плоховато отдых начинается. Вынув вещи из багажника и салона, все зашли внутрь.Там их встретила радостная Антонина Филимонова, тут же подбежавшая, как только захлопнулась дверь. Женщина немного полноватая, загорелая в меру, среднего, скорее даже низковатого роста, в голубом сарафане ниже колена. — Приехали, ну наконец-то! — выдохнула она и осмотрела гостей, приехавших к ним бесплатно отдыхать. — Я — Антонина, можно просто Тоня. — Лена, — поприветствовала радушную хозяйку Брусникина. Колосов не остался в стороне и тоже представился, хотя их обоих здесь уже давно ждали и знали по именам. — Артём. — Ну вот и хорошо! Пойдемте, я вам ваш номер покажу. Правда, там накладка небольшая вышла, но вы не переживайте, всё нормально, — вела себя Филимонова так же, как и ее супруг. Милиционеров это начинало как-то напрягать, но почему-то они в глубине души осознавали — всё будет в порядке. Она своим ключом отворила дверь в номер на третьем этаже. Вид из номера открывался самый, что ни на есть лучший — на море… Все трое прошли внутрь. Номер оказался довольно просторный, состоящий из одной комнаты, но как только туда заходишь было что-то на вроде прихожей. Там стоял маленький столик, небольшой холодильник и вешалки для одежды. Если повернуть голову налево, то там была ванная комната, оборудованная всем необходимым. Они прошли дальше. Персиковые стены комнаты, покрашенные краской, создавали ощущение тепла и уюта. У стены стоял деревянный вещевой шкаф, где отдыхающим предстоит разложить свои вещи. На окнах жалюзи, что позволяет им самим регулировать свет, поступающий к ним в номер. Небольшая в диагонали черная плазма стояла на деревянном комоде с резными ручками, рядом лежал и пульт от этой самой плазмы. На пол был постелен коричневый линолеум, хорошо вписывавшийся в интерьер комнаты. На стенах несколько маленьких, простеньких картин, просто создававших тепло и ощущение дома. Журнальный столик, сделанный под дерево, со стеклянной столешницей. Рядом стояли два стула с резными спинками. Дальше был небольшой балкон, откуда выходила прекрасная панорама на море. На балконе стоял небольшой столик и два темных плетеных кресла. Здесь вечером самое, что ни на есть лучшее место для отдыха. Красный, заходящий за синие волны моря, закат, легкая прохлада летит из окна, на столике бутылка вина и фрукты, а двое сидят в креслах и наслаждаются этим прекрасным вечером. Самой лучшее заключения дня, какое только может быть в отпуске. Лишь одно маленькое «но», о котором умалчивали Коля и Тоня, выбивало из колеи точно так же, как и те слова Хруля, что выделен один, но двухместный номер. С этим они уже как-то смирились и приняли как должное, как будто иначе и быть не могло. А тут то, что просто выбило их из колеи, просто заставило открыть рты, причем обоих. У стены, на которой висела картина, изображающая шторм на море, стояла деревянная двуспальная кровать, аккуратно заправленная бежевым покрывалом. На ней лежало две подушки в наволочках нежно-сиреневого цвета. И всё. Больше ни кресла, ни дивана — ничего! Вот в чем была накладка, о которой молчали хозяева, зная в каких отношениях находятся ребята — в дружеских, а спать в одной кровати — немного не дружеское занятие. — А-а-а где две раздельные? — сглотнув комок, вставший в горле, выпалил оперативник. — В этом и накладка. Вы уж простите меня — дуру старую! Я ваш номер уже другим людям пообещала, а сама забыла! Ну память-то стареет уже, — корила свою забывчивость Филимонова. — А те постояльцы наотрез отказались жить в этом номере! Ну ни в какую! Еще и раскладушки все разошлись: то тут ребенку места нет, то еще за человека доплатили! Тоня махала руками, укоряя и себя, и тех жильцов, которые поставили ей ультиматум: или их номер, или они уходят — пришлось выбирать. И пожертвовали хозяева номером Колосова и Брусникиной, а не теми отпускниками, про которых просто-напросто забыли. — Вы располагайтесь, а я пойду, — пыталась сбежать из номера, как можно быстрее Антонина и, оставив ключ на подоконнике, вылетела за дверь. Лена и Артём так и стояли, ошарашенные этой новостью. И главное — никто их об этом не предупредил, но сейчас они были просто в беспомощном положении. Находятся они здесь и так, оплатив одни лишь билеты, а значит, если начнут качать права могут и без жилья остаться. — Веселенькие каникулы! — подавив смех и улыбку, набежавшую на лицо, проговорил Артём. — Ну, и что делать будем? — сев на край кровати, спросила Елена. — Без понятия! — скрыв нагловатую ухмылку, проговорил Артём и поставил сумку на пол. — Я, вообще, могу на полу лечь. Серьезно, но без энтузиазма предложил Тёма и уже представил, как он всё время будет спать на холодном полу, а Ленка одна на двуспальной кровати. — Ты не чувствуешь: полом дует? Заболеть хочешь?! Нет уж! Лучше потерпим друг друга, чем бегать по аптекам, — невольно девушке пришлось принять, что спать они будут вместе, а то себе дороже — лечи его потом! — Ты сама сказала! Претензий потом не предъявлять, — его руки быстро скользнули по талии Брусникиной и притянули ее к себе. — Э, Колосов, ты совсем обнаглел? — убрала его руки с себя Елена. — Я — в душ, а ты хоть вещи разложи. Больше подобных инцидентов не произошло. Артём не проявлял подобных желаний, да и сил ни на что не осталось. Только лишь принять душ и завалиться спать, по-быстрому разложив вещи. Они даже на улицу не вышли, хотя Николай упорно звал ребят отметить знакомство и поделиться опытом в раскрытии преступлений. А Тоня хотела показать общую кухню, находившуюся в другом помещении. Уснули Тёма и Лена в одной постели. Поначалу каждый на своем краю, но, углубившись в сон, Колосов потихоньку приобнял Брусникину, чего она даже не заметила, так как очень крепко спала, но она сразу как-то растянулась и повернула свое лицо к лицу парня. Они лежали почти нос к носу, сами того не замечая и не осознавая. Вскоре и рука девушки обняла Тёму, как-то легонько положив ее на него.