Каникулы на чердаке

- Не злись, но... почему жёлтые? - робко поинтересовалась Маринетт. Она опасалась ворошить острую тему, но хотела нарушить тишину, воцарившуюся в комнате. - Зеленых не было. Видимо, в ходу. - Усмехнулся парень. После такого извинения он бы не обиделся, кажется, даже подними она ещё два раза на смех его прикид. На самом деле, прятать зеленые глаза под зелеными линзами не было никакого смысла, а все это тряпье, которое он нацепил - то немногое, в чём он не снимался и не появлялся ни в школе, ни на публике. Мало ли где она и в чём его видела - вот и весь критерий отбора. Маринетт откашлялась, громко высморкалась и, как ни в чём не бывало, стала деловито разбивать надежды Кота касательно её кинотеатра: даже в ночной темноте с занавешенными окнами качество изображения на простыни оставляло желать лучшего, что и говорить о дневном освещении. - Так что сейчас никак не выйдет. - Да уж, недоработка, Маринетт! - печально покачал головой Кот. Он так просто сдаваться не собирался и уходить тоже. Уж точно не теперь. - Ну что ж, меня устроит и диагональ твоего ноутбука. - Но... это же совсем не так впечатляюще и атмосфера не та... Если ты так хочешь, можешь прийти завтра, когда стемнеет, или когда-нибудь в другой раз... - Маринетт, напротив, была бы очень рада, если бы приятель свалил куда подальше прямо сейчас, или если бы она сама, например, провалилась под землю. Взаимодействовать ей с напарником стало непреодолимо трудно и хотелось наедине с собой переварить своё непристойное поведение, растолковать самой себе, что это был дружеский порыв и воспалительные процессы, успокоиться и вновь легко и весело, с удовольствием язвить ему и подкалывать. Пока не получалось. - О, я кто угодно, но не эстет - переживу. - Безапелляционно парировал Кот. Это не было полной правдой - как никак сын самого Габриэля Агреста, однако понимал ли он хотя бы половину немыслимых конструкций и сочетаний, в которых его фотографировали? Вопрос риторический. Его вкус был сформирован во времена "раннего" дома Агреста, куда более консервативного. Тогда отец, ещё вдохновленный, амбициозный молодой талант был ярым последователем идей великой Шанель и горел желанием сплавить традиционные лекала с достоинствами новых материалов и технологий и наоборот - кроить из старого доброго твида хулиганские брюки-кюлоты и свитшоты во имя союза удобства и элегантности. Однако того Габриэля давно нет, его именем творят другие руки новых юных и амбициозных, а его видение и идеалы в отсутствие какого-либо сопротивления были постепенно переплавлены и перекованы в противоположные. Дом Агреста ничуть не потерял в популярности, даже наоборот - произвел революцию, оставлял за собой последнее слово в модном законодательстве на ежегодных показах и продолжал ошеломлять смелостью решений ценителей и поклонников. И все они знали лицо этой революции - месье Габриэля Агреста, который ко всему этому уже не имел никакого отношения. - А я эстет! И я хочу смотреть на большом экране! - отчаянно боролась девчонка. - Пиратов ты преспокойно смотрела и на маленьком, не вредничай. - легко отбил Кот. - Но... - У тебя были какие-то другие планы на сегодня? - со вздохом спросил парень. Слишком навязываться он не хотел, и так вломился к ней, как маньяк. - Ну - взгляд в сторону - вообще-то - снова откашлялась - да. Пальцы перебирали складки резинки пижамных штанов. Она чувствовала себя распоследней трусихой. Кот помолчал, изучая ворс ковра. Легко вскочил на ноги, потянулся и, насвистывая какую-то детскую песенку, подхватил рюкзак. Обернулся, оглядел комнату - пара секунд раздумий - и зашагал к двери. - Ну, тогда до скорого. Поправляйся! - весело бросил он через плечо и вышел из комнаты. Маринетт не проводила его взглядом, ответив что-то на прощание - горло неприятно сдавило. Она будто приросла к полу, не хотелось шевелить ни одним мускулом, а когда таки решилась закрыть за ним дверь, часы показывали половину второго. *Папа, наверное, обед принесет* подумала девчонка и с трудом передвинула тумбочку на её привычное место, сняла с неё вазу с цветами и опустила на пол - за диван. Подняла валявшееся под ногами одеяло, снова забралась на диван, укуталась, уткнулась в подушку и беззвучно заплакала. *** Солнце продолжало безмятежно плавить полупрозрачные белые покрывала на крышах, насмешливо подсвечивая возобновившийся снегопад. *Ха, балда, запоминал путь покороче, думал, буду торопиться успеть к шести. Ха-ха, надо же, как быстро управился, еще весь день впереди. Красота!* Адриан неспеша шёл по направлению к метро и с интересом рассматривал витрины узких крутых улочек плохо знакомого района Монмартра. Какая-то девчонка в жёлтом пальто на противоположной стороне улицы ткнула на него пальцем и что-то прошептала подруге на ухо, Адри натянул пониже капюшон. Он и не подумал снимать свой маскарад: пусть лучше считают фриком, чем узнают. Заглянул в лавку с самоуверенным названием "Музей шоколада" и действительно - увидел пьедесталы с полуметровыми шоколадными Эйфелевыми башнями, Луврами, Триумфальными арками, Наполеонами - куда же без них. Парень оглядел одного недружелюбно. Такой как-то ждал его у изголовья кровати в день рождения, был тогда, кажется, не многим ниже Адри и напугал его до ужаса. Он уже собрался было догулять и до главного собора - любопытно было, как его белоснежные купола смотрятся под снежными шапками, но отчего-то повернул раньше и скоро увидел табличку входа в метро. Он удивился нескончаемой веренице спускающихся и поднимающихся - кто все эти люди? Они все не работают или туристы? Время обеда уже закончилось, так куда они все? Их тоже только что отшили девчонки? Их тоже угораздило в них влюбиться позавчера? *Воу, воу, Адри, полегче. Прям влюбиться - вот так, да? Шустро ты. Ты уж постарайся не попадать в больницы, раз такие дела - перевлюбляешься там во всех медсестер.* - парень криво усмехнулся, легко лавируя в потоке спешащих. Он не был в метро, кажется, с позапрошлого Рождества. Вагон, тем не менее, был полупустой, но Адриан остался на ногах, воткнул в уши капельки наушников и прислонился к закрывшейся за спиной двери. Он не чувствовал ни грусти, ни уж тем более злости - только некоторое разочарование. О да, он был разочарован, ещё как, но ни о чём не жалел. Напротив, был очень доволен тем, как феерически нагрянул к ней, как девчонка светилась, подставляя свой букет под солнечные лучи, как слушала его и аккуратно мазала маслом хлеб и особенно тем, как впервые на его памяти извинилась за свои дерзости и ни с того ни с сего обняла. Ладно, немного он на неё - натуральную садистку - обижался: зачем она его выгнала? Адриан ни секунду не сомневался, что планы её не существовали, просто понял, что она хочет, чтобы он ушёл - вот он и ушёл. Да и слишком верил в свой гениальный план, слишком, как оказалось, многого ждал от этого вечера, чтобы теперь освобожденное время коротать за осточертевшей приставкой. *Ты жестока, мисс Дюпон-Чэн. Однако ты лишь перенесла кино, а не отменила. Это хорошо. Значит проигран бой, а не война.* Новенький вагон второй линии внутреннего полудиаметра шёл, как шаттл - почти неслышно, всё наполняясь людьми и шумом по мере приближения к станции-хабу. Толпа вынесла Адриана из вагона на "Шарле-де-Голе" и понесла к переходу. Оказавшись на шестой линии полудиаметра, ему пришла идея продолжить кататься по внутреннему кольцу: успеет он сделать пару витков до шести часов? И всё-таки уже около трёх он был в знакомом вечно пустом переулке у торгового центра, сменил одну маску на другую и в пару прыжков очутился в своей комнате. Тут и там оставались следы его спешных утренних сборов и нагоняли тоску: чек на столе, открытые ящики гардероба, обрезки упаковочной бумаги. Адриан перевоплотился, неспеша прошёлся по комнате, убирая улики, взгляд задержался на серебристых бумажных лоскутах. *Блииииин. Я же забыл отдать ей*. Адриан медленно достал из рюкзака аккуратно обернутую сверкающей бумагой коробочку и настроение вдруг резко улучшилось. *Ах, какой я растяпа! Ох, как же мне быть? Немыслимо, непостижимо, право. Кажется, ничего не остаётся, кроме как навестить болезную ещё раз!* С этой мыслью, зловеще улыбаясь, Адриан чирканул сообщение повару о лёгком перекусе, подхватил геймпад, запустил плойку и плюхнулся на диван. *** - Спасибо, пап! Я, в целом, ходячая, могу и спуститься к вам. - улыбнулась, протирая глаза Маринетт. - Сиди и выздоравливай. - твёрдо сказал отец, ставя перед ней поднос с горячим супом, поджаренным чесночным хлебом и маминым имбирно-лимонным зельем. Девушка с досадой втянула воздух ртом: она знала до ноты чудесный аромат, разливающийся по комнате, но заложенный нос его не слышал. - Глазки у тебя совсем больные. Тебе бы поспать, а? - Да, думаю, после обеда ещё посплю. - Маринетт отвела покрасневшие глаза и взялась за ложку. - Где остановилась? - не удержался отец, завистливо поглядывая на застывшую с открытым ртом Элизабет на экране ноутбука. - Это же еще первая? - Ага... мне друг позвонил. Долго болтали. Видишь, не получается у меня без тебя смотреть. - пожаловалась Маринетт, лукаво глядя на папу исподлобья. Он улыбнулся и потрепал ее по голове. - Вот и правильно, нечего без меня. Отдыхай, а то завтра мне без тебя никак не справиться - не представляешь, сколько заказов на макароны! - Неужели больше, чем в прошлом году? - округлила глаза девчонка. - В полтора раза! Представь себе, кто-то нам устроил неплохую рекламную компанию. Сарафанное радио? - Довольно усмехнулся месье Дюпон. Его ничуть не пугал объем предстоящей работы: руки его горели и он бы уже начал печь завтрашние заказы. Его энтузиазм всегда заражал дам Дюпон-Чэн, но сейчас Маринетт не ощутила привычного предвкушения праздничной авральной гонки и лишь кисло ухмыльнулась. - Держу пари, весомую часть нагрузки нам обеспечила семья Буржуа? - между делом спросила Маринетт светским тоном, макая хлеб в бульон, оттопырив мизинец. - Да... А откуда ты знаешь? - удивился отец. - Их дочери, кажется, очень пришлись по вкусу наши макароны с грушей и горгонзолой на школьной Рождественской ярмарке. Она стрескала добрую половину подноса, пока не узнала, что они от "Дюпона". После этого они вдруг стали, как это она сказала... "Безвкусными плебейскими печеньками". Ну, похоже ей снова захотелось чего-то настолько же безвкусного и плебейского. - Серьёзно рассуждала Маринетт, а месье Дюпон прыснул было смехом, но сдержался и учтиво покачал головой. - Что ж, мы обеспечим мадмуазель Буржуа самыми плебейскими из всех печенек, не будь я Том Дюпон! Отличная работа, дорогой пиар-директор, заслуженно отдыхай. Надо будет на следующую ярмарку снарядить тебе булочки Шу - с этими словами он отдал честь, торжественно пожал руку дочери и громогласно хохоча покинул комнату. Маринетт проводила глазами папу и улыбка медленно сползла с ее лица. На душе скребли кошки. Ну, точнее, один конкретный. Паршиво было и стыдно от мысли, что она просто не смогла справиться с собой: сама полезла к нему зачем-то, запаниковала и все испортила. Да это же всего лишь Кот! Всего лишь болтливый разгильдяй-напарник, из лап которого она, видит бог, выбиралась уже раз сто. Да и сама душила его порой в объятиях от радости, когда победа давалась невероятно тяжело. Так какого черта! Почему, когда он обернулся и посмотрел на неё вопросительно, испытующе, стало так страшно? Наверное, потому что было в этом объятии что-то настоящее. Что-то такое, из-за чего она и не разрешила ему остаться. И теперь, отрицая всеми фибрами, страшно об этом жалела. В носу снова закололо и защипало глаза. Аппетита не было совсем, поэтому поднос с супом отправился на пол, а его место занял ноутбук. Нужно было срочно отвлечься и обдумать всё мудрым утром, а не тоскливым днём, который явно не задался. Она отчаянно нуждалась в Алье, в рассудительной и непобедимо-оптимистичной подруге, которая точно нашла бы разумное объяснение всему тому беспорядку, который воцарился в её голове. Но Алья, как назло, в сети была когда-то в 7 утра, что могло значить лишь одно: она исследует очередные катакомбы. Ничего не оставалось, кроме как бессмысленно листать ленту с новостями вечно более яркой и интересной жизни знакомых. Вспомнишь солнце - вот и лучик: Хлоя в роскошной полупрозрачной блузе из черного шифона и бежевых кожаных леггинсах, очевидно, в полном восторге от себя любимой восседала за столиком какого-то панорамного ресторана. Ким улыбался во все тридцать два, фотографируя себя на фоне крохотного снеговичка в окружении таких же довольных товарищей. *А ты сама себе испортила чудесный вечер*. Маринетт помотала головой и тоскливо листнула дальше. Роуз на фотографии было не видно - лишь неземная красота многоцветной космической туманности под куполом планетария. И Лука, искоса бросивший взгляд в объектив, настраивая электрогитару. Маринетт остановилась и присмотрелась, парень выглядел еще более необычно, чем всегда: небрежно подведенные черным углём светло-голубые глаза казались совсем прозрачными, растрёпанные синие волосы будто всё ещё влажные, порванная горловина мешковатой футболки открывала обычно скрытую воротом рубашки или свитера змею, извивающуюся на ключице, плечо украшал шипастый наплечник. В подписи к фото Лука был как всегда лаконичен: "12.02 в 19:00 Клуб "Сверхновая". Не опаздывайте". Под фото было всего несколько десятков лайков, Маринетт добавила к ним свой и мысленно накинула еще пару сотен: она была уверенна, что талант парня преступно недооценен публикой и что убойные переборы Луки ещё зазвучат на фестивалях рядом с его кумиром Джаггедом. *Ему бы только поработать над визуалом. Эта классика рока не для него, его стиль слишком мелодичен для такой агрессивности в образе, можно добавить металл в цепи или бляхи на куртке, но шипы - это не то...* Мысли прервало сообщение: "Салют! Как ты там?" Маринетт улыбнулась уголками губ. Надо же, застала свободную минутку звезды. "Салют! Да ничего, готовлюсь вкалывать на галлерах валентинкового производства." Лука отвечал быстро. "XD Обязательно заскочу к вам за шоколадом." "За шоколадом - можешь, но на макароны даже не надейся - нам бы по ним заказы успеть напечь, не то что на прилавок." "Усёк) Ты уже сегодня в цеху?" "Нет, сегодня кисну от безделья" "Нечего киснуть - приходи к нам. Будет огненно, зуб даю" Пальцы замерли над клавиатурой в нерешительности. Конечно, она никуда не пойдет такая сопливая и несчастная. Во-первых, её не пустят родители, во-вторых, это неразумно, в-третьих, она не могла представить себя на концерте в одиночестве. Если бы с Альей или с Ад.. нет, нет, просто с Альей - тогда было бы весело. "Спасибо за приглашение, но в это раз я, наверное, пас: подруга уехала, а одной как-то неуютно" - отправила девушка. Вздохнула, сделала пару глотков ещё тёплого чая, сгребла постель и потащила её обратно на кровать. Упала на мягкий матрас и подняла телефон над головой. На экране красовалось сообщение: "Мы играем с 19:00 до 19:40, до и после - кавер-группы, так что я тебе скучать не дам. Заеду в 17:40. Идёт?)" Маринетт усмехнулась. Лука решал вопросы быстро и лаконично. Для творческой натуры такой подход казался экстраординарным: она хорошо знала это после легендарной эпопеи сотрудничества с его рокерским высочеством Джаггедом Стоуном. Ох она и намучилась с полётом его мысли и хаосом идей и требований. С Лукой такое было немыслимо: с первой минуты знакомства в команде подготовки осеннего школьного бала они нашли друг в друге родственную душу. За время совместной работы над декорациями осеннего леса для сцены они научились понимать друг друга почти телепатически, и уже тогда она оценила его музыкальное дарование, когда между репетициями "Голден браун" в три гитары он сыграл ей пару своих зарисовок. После они с Альей бывали на паре концертов его группы - Маринетт получала личное приглашение на каждый - и каждый раз уходили с них довольные и совершенно осипшие. И не было сомнений, что и сегодня будет не менее потрясно. Маринетт глубоко набрала воздух в грудь. Медленно выдохнула. К чёрту. "Идёт!"