Пока я жив

Прошло две недели после встречи с Грейнджер. Сегодня мы в очередной раз встречаемся. Мне с ней очень легко, мне даже кажется, что когда она рядом я перестаю чувствовать боль, рядом с ней все иначе. Мир становится не таким враждебным, я начинаю чувствовать себя живым, я чувствую себя обычным здоровым парнем, который ходит на свидание с очень милой девушкой. Ну, а когда я прихожу домой, и все начинается сначала головные боли, ноющие боли в костях и спине и снова желание умереть. — Драко, сынок, спускайся обедать — я слышу, как мама зовет меня с первого этажа, и надев чистую рубашку, спускаюсь к ней. Мама стоит около стола и нарезает салат, увидь ее кто-нибудь из её старых знакомых, не узнал бы. В фартуке, иногда с испачканным лицом от муки, своими руками каждый день готовит мне завтраки, обеды и ужины, я не раз предлагал ей нанять повара, но ей оказывается самой готовить, нравится, ну хоть от горничной не отказалась. — Сынок, садись, поешь, а твоя подруга придет сегодня? — Должна придти — пока я накладывал в тарелку салат, прозвенел звонок двери, я уже собирался встать и идти открывать — Сиди, я открою — сказала мама и скрылась в коридоре — Привет — я узнал этот голос, сзади стояла она. — Привет — улыбнулся я — я думал, мы встретимся в три — Я немного раньше, ты ведь не против? — Конечно он не против, садись дорогая, я сейчас поставлю для тебя приборы — мама поставила на стол тарелку, столовые приборы и бокал Обед прошел по-семейному уютно, и мы с Гермионой пошли гулять. Через полчаса ходьбы я начинаю плохо слышать, как будто я в вакууме, Грейнджер что-то бормочет про спектакль, на который мы обязательно должны сходить. Я смотрю на нее. В голове шумит. Свет отражается от лиц прохожих, слепит глаза. Кажется, будто горит сотня костров. Едва открыв глаза, я понимаю, что нахожусь в больнице. Они все пахнут одинаково, и мне до боли знакома трубка, прикреплённая к моей руке. Я пытаюсь сесть в кровати, но голова разламывается, и к горлу подкатывает желчь. Подбегает медсестра с тазиком, но поздно. Большая часть попала мне на грудь и на простыню. — Ничего страшного, — успокаивает медсестра. — Сейчас мы всё уберем. Она вытирает мне рот, помогает перевернуться на бок и развязывает ночную рубашку. — Скоро придёт врач, — сообщает она. Медсёстры никогда не рассказывают, что знают. Их берут на работу за пышные волосы и жизнерадостный вид. Они должны выглядеть бодрыми и здоровыми, чтобы пациентам было к чему стремиться. Помогая мне переодеться в чистое белье, медсестра болтает со мной — рассказывает, что ей подарили собаку, а та разорвала ее любимое платье. Она вытаскивает из-под меня простыни и проворно расстилает чистые.  — Так, теперь переворачивайся обратно. Уже? Вот так, молодец. Надо же, как мы все успели — вот и доктор пришёл. Бледный лысый доктор средних лет вежливо здоровается со мной и пододвигает стул от окна к кровати. — Драко, — произносит он, — ты знаешь, что такое гиперкальциемия? — я промолчал Доктор листает лежащую у него на коленях историю болезни. — При гиперкальциемии повышается уровень кальция. Чтобы его понизить, мы даем тебе бисфосфонаты. Тошнота и рассеянность уже должны уменьшиться. У тебя есть вопросы? Он выжидательно смотрит на меня. Я снова молчу. Просто не охота ни с кем разговаривать. Он говорит, что медсестра даст мне снотворное. Встает и кивает на прощание. Когда я просыпаюсь, уже темно, и я ничего не помню даже своего имени. Это пугает меня до смерти. Секунд десять я борюсь с этим чувством, суча ногами в сбившихся простынях, в полной уверенности, что я мертв. Ко мне подбегает мама, гладит по голове, снова и снова шепчет мое имя, словно заклинание. Тут я все вспоминаю. Я гулял с Грейнджер, я начал плохо себя чувствовать, и теперь я в больнице. Но от того, что я на минуту забыл, кто я, сердце мое заколотилось, как у трусливого зайчишки: я ведь и, правда, не мог ничего вспомнить. Я стал никем и знал, что это случится снова. Мама улыбается мне, глаза красные, лицо опухшее. — Хочешь пить? — спрашивает она. — У тебя в горле не пересохло? Она наливает мне стакан воды из кувшина, но я качаю головой, и мама ставит его обратно на стол. — А где Грейнджер? Надеюсь, я не сильно её перепугал? — Немного, хочешь её повидать? Они с Блейзом сидят в коридоре. Они заходят с серьезными лицами. Блейз сжимает кулаки, Гермиона явно растерялась. Все трое стоят у кровати и глядят на меня. Выглядит это как предвестие того дня, что неминуемо настанет. Но потом. Не сейчас. Дня, когда я не смогу взглянуть на них, улыбнуться и попросить, чтобы они перестали действовать мне на нервы и сели? Мама пододвигает стул ближе к кровати, наклоняется и целует меня. От ее родного запаха — маминого стирального порошка и жасминового масла, которым она намазывает свои руки, — у меня наворачиваются слезы. -Ты так меня перепугал! — Признается Блейз и качает головой, будто не может в это поверить.  — И меня, почему ты мне не сказал о болезни? — тихо говорит Грейнджер, в глазах стоят слезы, а уголки губ дрожат. — Не реви, пожалуйста — она, тихо всхлипнув, кивает. Блейз смотрит в окно, мама о чем-то переговаривает с Грейнджер. Когда они рядом со мной, кости ноют не так сильно. Я вижу за окном полную луну. — Вы наверно устали. Езжайте домой. — Можно я останусь? — сказала Грейнджер Я нахмурился — Я думаю это не самое лучшее решение, отдохни. — Пожалуйста — одними губами говорит она — Ну, хорошо — сдаюсь я, наверно, потому что я этого хотел. Мама и Блейз ушли, но обещали завтра же с утра придти. Скорее всего, Блейз будет ночевать у нас, чтобы присмотреть за матерью. Я отодвинулся на одну сторону кровати, и Грейнджер легла рядом и, положив голову мне на грудь, обняла за талию. Конечно, мне было некомфортно, и дышать было тяжело, но мне было так хорошо на душе, что я стерпел бы любою боль, чтобы она так лежала. — Драко — шепотом сказала она — Ммм — Расскажи мне о своей семье, кажется, я была несправедлива с выводами, у тебя замечательная мама  — С самого моего детства меня окружали лаской и любовью, потакали каждому моему слову, единственный сын, внук, племянник, мне покупали все, что я хочу, я был очень избалованным и получал все, что захочу… ну до 5го курса… тогда… — Волан-де-Морт вернулся… — Угу, он почему-то решил, что будет жить у нас, кроме него у нас жили Фенрир, Белла, Рудольфус, в общем, почти все сбежавшие пожиратели из Азкабана, я боялся этих чокнутых, но рядом был отец, и мы были в относительной безопасности. Когда отца посадили, мы начали жить в страхе, я не мог даже уснуть, меня спасал Хогвартс, не знаю как мама жила с ними… — А где сейчас твой отец? — Я не знаю честно, он скрылся сразу после битвы за Хогвартс, он написал только один раз, чтобы сказать, что он в безопасности. — Понятно Я провел рукой по ее голове, вдохнул аромат её волос и крепче обнял.