Nightmares

      Мисси проснулась будто от толчка, резко сев на кровати, прижимая к себе одеяло. Она вот-вот расплачется, её дыхание тяжелое. Женщина ненавидела это. Ненавидела каждую секунду. Яркие кошмары, слишком сильные воспоминания. Они терзали её почти каждую ночь.       Женщина вздрогнула, почувствовав руку на своей спине и продолжая часто дышать. Но она немного расслабилась, когда поняла, что к ней прикоснулся Доктор. — Мисси? — он обеспокоен, голос по-прежнему сонный.       Она не ответила, даже не обернулась. Женщина была не готова к этому разговору. Ей с трудом удавалось даже думать об этом, пока она бодрствовала. Хотя, если честно, она была шокирована тем, что ей удалось держать ситуацию в секрете так долго. Но, казалось, больше нечего скрывать. Он в любом случае не отстал бы от неё, пока не узнал правду, или же до того момента, как она придумает что-то достаточно убедительное для того, чтобы он поверил. Со вторым вариантом могут возникнуть проблемы. Если и есть что-то, что они знают наверняка друг о друге, так это то, что они оба лгуны. Дыхание Мисси начало успокаиваться, и даже сжатые до побелевших костяшек пальцы на одеяле слегка разжались. Она покачала головой. — Я в порядке, — пробормотала женщина, все еще не смотря на него, потому что она знала, что глаза таймлорда полны беспокойства и, если она заглянет в них, хоть на секундочку — уже не сможет сдерживаться.       Мужчина нежно гладил её по спине. Он не понимал, что происходит, но точно мог сказать, что Мисси что-то очень сильно пугает.       По-правде говоря, он чувствовал, что что-то случилось в последние несколько дней. Доктор бы просто дал ей время и возможность разобраться со всем самой. Но Мисси просыпалась в таком состоянии третью ночь подряд, и он больше не мог оставаться в стороне. Мужчина хотел, нет, ему нужно было помочь ей. — Мисси, пожалуйста, — он практически умолял её, не переставая нежно поглаживать её по спине.       Она всё же взглянула на него, и этой секунды хватило, чтобы увидеть океаны боли и страха в её глазах. Что бы ни стало причиной этого, это действительно было ужасно. Доктор никогда за все те годы, что они вместе, не видел её такой.       Женщина сделала вдох и прикрыла глаза на мгновение, очистив разум от пугающих изображений. — Ночные кошмары, — она сказала это себе под нос, так тихо, что это едва было похоже на шепот, но Мисси точно знала, что он расслышал, — кошмары и воспоминания… — пробормотала она, снова сжимая в руках одеяло. — Галлифрея, — повелительница времени взглянула на Доктора, выражение её лица снова было напуганным. — Галлифрей? — переспросил он в замешательстве. Мужчина знал, что она была далеко не идеальной и вряд ли выбрала путь с воспоминаниями об этом.       Мистресс кивнула. — Доктор… Это… Это плохо. Это ужасно. Это ужасно, — она запиналась, снова находясь на грани истерики. Галлифреец прижал Мисси к себе, успокаивающе поглаживая по спине и волосам. — Рассилон, — женщина снова заговорила, уткнувшись лбом ему в грудь, — он был так зол… На тебя. За то, что ты мне помогаешь…       Поначалу таймлорд не понимал, о чем она говорит, но потом до него дошло. Речь шла о его десятой регенерации и предыдущей Мисси. О том моменте, когда Лорд Президент свел Мастера с ума звуками барабанов и пытался переместить Галлифрей на место Земли. Тогда их дружба подверглась испытанию, и они бы смогли, в конце концов, победить, но тогда Мастер пожертвовал собой ради Доктора и Земли. Доктор почувствовал, как маленькое тело Мисси стало дрожать в его руках. — Тшшш, — прошептал он, пытаясь успокоить Мистресс.       Она сделала сдавленный глоток воздуха. — Рассилон взял меня в плен. Он пытал меня. Он пытался получить информацию о тебе, о гибриде, но через некоторое время он понял, что я не сломаюсь. Не тогда, когда ты вовлечен. Так что, он просто начал мучить меня ради удовольствия… — Мисси издала сдавленный всхлип. Она плакала. И у Доктора глаза были широко распахнуты от осознания ужаса, который ей пришлось пережить. — Он продолжал мучать меня, пока я не регенерировал… Вот почему я сейчас в женском обличии. Я был слишком слаб, и измотан, и потрепан, чтобы хотя бы выбрать, какое лицо взять… — она замолчала, прижимаясь ближе. Она ненавидела это. Ненавидела то, что ей пришлось открыться, показать, насколько слабой и уязвимой она была. Она больше не была той сильной Таймледи, какой она притворялась. Мистресс и сама не могла понять, кто она теперь. Он просто крепко держал её, позволяя выплакаться. Он знал, что она не такая. Он знал, о чем она думает, обнажая свои чувства и страхи. И он знал, что она думает, будто теперь он считает её слабой. Но он также знал, что теперь она гораздо сильнее, чем раньше. Она ушла от Рассилона, не проронив ни слова. И выжила, что само по себе выше сил большинства. И теперь, каждую ночь, она переживала всё это раз за разом, и лишь одному Богу известно, как долго. Она была храбрее и сильнее, чем когда-либо.       Доктор наклонился, нежно целуя Мисси в макушку. — Я бы поцеловал каждый твой шрам, если бы мог, — сказал он ей, и женщина обернулась и взглянула на него в замешательстве заплаканными глазами. — Что? — Твои шрамы… Я бы поцеловал их, если бы мог, — он повторил свои слова, но смутил её только больше. А повелительница времени слишком устала, чтобы переспрашивать и пытаться понять смысл его загадочных слов. Доктор уложил Мисси обратно на кровать, всё еще не разжимая объятий. Он взял её лицо в свои руки прислонил свой лоб к её, проецируя счастливые воспоминания об их совместном детстве в её разум. Она чуть улыбнулась и прикрыла глаза. Это был Галлифрей, который она хотела помнить. Тот Галлифрей, где Тета и Кощей росли вместе, резвились на красных лугах и не доставляли друг другу неприятностей. Когда всё было проще.       Он прижался к губам Мистресс, нежно целуя, когда, казалось, она успокоилась. Он будет сидеть с ней всю ночь, если понадобится, сделает всё, чтобы уберечь её от боли. — Не все шрамы физические… — Сказал он ей, когда Мисси начала проваливаться в сон, на этот раз, с улыбкой на лице.       У всех есть шрамы. Даже у Повелителей Времени с их способностью к перерождению. Некоторые раны заживают, но ущерб, нанесенный ими душе, никуда не уходит. И не все шрамы, оставшиеся позади видны. У каждого из них было множество шрамов. И Доктор всеми фибрами своей души хотел сделать так, чтобы его дорогая Мистресс забыла о всех своих шрамах и о той боли и ужасах, что преследуют её в кошмарах.